Первая степень

Последним свидетелем Дилана был капитан Рон Фрэнкс, отставной полицейский Паттерсона и, возможно, самый близкий друг Дилана среди полицейских. Несмотря на то, что Фрэнке ушел в отставку почти за два года до того, как Отдел внутренних расследований провел следствие, инициированное Лори, Дилан вызвал его не случайно. Он хотел представить жертву с хорошей стороны.

Это было не лишено смысла. Мы поносили Дорси, как только могли, и Дилан, разумеется, знал, что это серьезная часть нашей защиты. Чем хуже будет выглядеть Дорси в глазах присяжных, тем меньше они захотят покарать его убийцу.

Фрэнкс говорил только пятнадцать минут, однако тепло и восхищенно отзывался о Дорси и о годах его безупречной службы обществу, как в качестве солдата, так и особенно в качестве полицейского.

Я задал ему всего несколько вопросов, сосредоточившись на том факте, что Фрэнкс ничего не знал о следствии Отдела внутренних расследований, а также о причинах, заставивших Дорси удариться в бега. Этот человек, кажется, искренне считал себя другом Дорси, и от этого мне было неприятно подвергать его нападкам.

Дилан закончил свое выступление, я попросил позволения изложить версию защиты, но Топор отклонил мою просьбу. Поскольку был поздний вечер пятницы, он отпустил присяжных и сказал, что я могу начать защиту в понедельник утром. К сожалению, речь шла о ближайшем понедельнике.

Едва мы сели за стол, чтобы насладиться очередным кулинарным шедевром Лори, как зазвонил телефон, и это, несомненно, означало крушение всех планов. Звонили из судейского офиса – это было селекторное совещание для нас троих: Топора, Дилана и меня. Дилан уже был на проводе, но у меня не было настроения вести светскую беседу, поэтому я дождался Топора.

Через несколько минут Его Величество оказался на линии.

– Джентльмены, я вынес решение по вопросу о ходатайстве защиты и подумал, что вам следует немедленно сообщить о нем, дабы вы могли скорректировать свои действия по подготовке к слушаниям в понедельник.

Он выдержал паузу, но ни я, ни Дилан не проронили ни слова, и Топор продолжал:

– Я тщательно изучил материалы ФБР и пришел к заключению, что они не содержат новой либо просто относящейся к делу информации. Лейтенант Дорси упомянут лишь косвенно, а мистер Кэхилл, он же Стайнз, не упомянут вовсе. В материалах расследования также не содержится никаких указаний на возможную личность другого лейтенанта полиции, с которым мог состоять в сговоре мистер Дорси. Поэтому мое решение таково: ценность данных документов в отношении слушаемого дела равна нулю, и нет никакого смысла мешать расследованию ФБР. Есть ли у вас какие-либо вопросы?

Дилан, торжествовавший победу, откликнулся первым:

– У обвинения нет вопросов, ваша честь. Я полагаю, что вы приняли верное решение.

– Так и есть, – сухо ответил Топор. – Мистер Карпентер?

– Желаю вам хорошо провести выходные, ваша честь.

Отклонение нашего ходатайства не было для меня большой неожиданностью. У нас не было иного выбора, кроме как сбросить его со счетов, и мы с Кевином почти до одиннадцати вечера трудились над стратегией защиты. Мы планировали посвятить этой работе весь завтрашний день, а в воскресенье дать себе передышку и как следует отдохнуть перед битвой.

Лори уже спала, я склонился над ней и легонько поцеловал в лоб. Я беспокоился за нее. Мы приближались к финишу, а у нее не очень-то твердая почва под ногами.

Я уже почти задремал, когда снова зазвонил телефон. Я немедленно вскочил, готовый к бою. Когда мне в прошлый раз позвонили в столь поздний час, дело касалось финансовых документов Дорси и запустило цепочку событий, приведших к смерти Барри Лейтера. Мне ужасно хотелось просто не снимать трубку, но я заставил себя подойти к телефону.

– Алло?

Я сразу узнал голос на том конце провода – а как же иначе, ведь он чертову уйму раз звучал сегодня днем. Это был измененный с помощью компьютера женский голос, который звонил в службу 911 и называл Оскара Гарсию убийцей Дорси.

– Мистер Карпентер, вы ищете не там, где нужно.

Это и так было понятно.

– А где надо искать? – спросил я.

– Во Вьетнаме. Именно там все и началось. И именно там вы обнаружите эту связь.

– Связь между кем и кем? Дорси и Кэхиллом?

Ответа не последовало, и я с отчаянием понял, что сейчас она повесит трубку.

– Пожалуйста, продолжайте, – умолял я. – Что именно я должен искать во Вьетнаме? Мне не хватает информации, я не знаю, откуда начать.

И снова мне не ответили, из чего я мог заключить, что она уже отошла от телефона. Но затем она все же ответила с сомнением, словно не была уверена, стоит ли говорить мне еще что-либо.

– Поговорите с человеком по имени Терри Мердек.

– Кто это такой? Где его найти?

Короткие гудки.

Я не стал даже класть трубку, а сразу набрал номер Кевина.

– Алло? – откликнулся он без тени сонливости в голосе.

– В какое время подполковники ложатся спать? – спросил я.

В шесть утра Кевин уже явился ко мне, чтобы дать нашим выходным высокий старт. Он сообщил, что собирался позвонить своему шурину сегодня утром, но не устоял и позвонил вчера ночью. И это было правильно, потому что колесо уже завертелось.

Подполковник Прентис обратился в Военный архив в Форте Монмут и приказал его сотрудникам оказывать всяческое содействие в нашем расследовании. Он назначил там своего представителя, капитана Гэри Рейда, чтобы тот поддерживал с нами связь.

Лори только поднялась, когда мы с Кевином уже были готовы ехать в Форт Монмут. Она пришла в возбуждение от новостей и открывавшихся в связи с этим возможностей и очень удивилась, что, пока она спала, произошло так много всего. Должен признать, ее угнетало то, что она не может поехать с нами, но ей пришлось предоставить это нам.

Форт Монмут находится на побережье Нью-Джерси в окружении пляжей. Мы рано выехали, надеясь не завязнуть в пробках на дорогах, ведущих к пляжам, но это не помогло. Наша ошибка в том, что надо было выезжать в феврале.

Этот феномен всегда поражал мое воображение. В летний зной люди садятся в машины и трясутся в них два или три часа, и все для того, чтобы провести день, валяясь на грязном песке, жарясь, потея и сгорая под прямыми лучами, вызывающими рак. Единственное спасение для них – это прыгнуть в воду, которую лучше всего описать как ледяную и соленую ванну в ночном горшке. А потом, несмотря на толстый-толстый слой мерзкой замазки, именуемой кремом против солнечных ожогов, проводят те же самые два или три часа в машине по дороге домой, наблюдая, как их кожа покрывается пузырями.

Как вы уже, наверное, успели заметить, я пессимист, тип, для которого стакан наполовину пуст.

Мы разыскали Форт Монмут, несмотря на то, что кроме надписи «Армия США» на главных воротах самой базы, никаких указателей нам не попалось. База представляла собой жилой массив, дополненный несколькими строениями из грязно-красного кирпича. На каждого солдата, которого мы заметили в округе, приходилось трое или четверо гражданских служащих. Кевин, чья голова была забита всякой неведомой информацией из неизвестных источников, поведал мне, что здание базы напичкано электроникой и что школа армейских капелланов недавно была переведена отсюда в Мэриленд.

Мы направились к главному зданию. Капитан Рейд ждал нас там. Он был персонификацией военного, всегда застегнутого на все пуговицы, и выглядел так, будто стирает и гладит свой мундир, не снимая его. Капитан счел необходимым сообщить нам, что подполковник Прентис дал ему вполне внятный приказ: сделать все необходимое, чтобы содействовать нашему расследованию. И это хорошо, потому что этот человек, вне всяких сомнений, привык выполнять приказы.

Капитан Рейд назначил четырех молоденьких солдатиков-срочников, чтобы они выполняли все наши распоряжения. У меня возникло непередаваемое чувство власти – было сильное искушение отправить их в Гватемальский залив спасать выдр. Однако прежде всего надо сделать дело – и мы запросили все военные документы, касающиеся Дорси и Кэхилла, а также любые записи о Терри Мердеке, учитывая, что о нем мы ничего не знали и могли лишь предполагать, что он тоже служил во Вьетнаме.