Страница 52 из 95
— А откуда ты знаешь, что не вызовет? — ответил я вопросом на вопрос.
Кейт открыла рот, словно собираясь ответить, но потом снова закрыла его и просто сидела и выжидающе глядела на меня.
— Не надо со мной спорить, потому что я знаю! — сказал я, обращаясь к ней, но подразумевая всех, кто находился в зале. — Ты же не думаешь, что я мог добиться всего, что у меня есть, — богатств, величия, — если бы боги не были на моей стороне? И потому, что они ко мне благосклонны, я имею некоторое… представление, если хочешь, о том, что понравится богам, как внизу, так и наверху.
— Да, это разумно, мироначальник, — задумчиво почесывая шею под подбородком, высказался Кабаний Клык. — Хотя я никогда не слышал, чтобы вы такое говорили.
Я выпрямился. Мне совсем не нравилось, как ощущает себя правая нога. Кроме того, в груди, там, где помещался алмаз, чувствовалось легкое жжение. Не болезненное, а словно живительное, словно в меня вливалась новая энергия. Мне казалось, что я буквально излучаю обаяние. Я не просто собирался выступить с объяснениями. Я делился с народом словами божественной мудрости. Короче говоря, я сам начал верить в то, что придумал.
— Уж не думаешь ли ты, Кабаний Клык, — начал я уверенно, надменно и даже слегка угрожающе, — что я должен так или иначе делиться с тобой каждой своей мыслью?
— Нет, мироначальник! — тут же ответил он.
Я бросил взгляд на остальных моих сподвижников, а они в ответ поспешно опустили головы. Краем глаза я заметил, что только леди Кейт не присоединилась к ним. Она просто наблюдала за мной, словно ястреб.
Однако, удовлетворенный подчинением Кабаньего Клыка, я гневно указал на пленников. Я старался не встречаться взглядом с Шейри, которая продолжала глядеть на меня с прежней ненавистью.
— Сейчас, — продолжал я, — время праздника. Это время не годится для того, чтобы проливать кровь, даже кровь этих. — Я вложил в последнее слово побольше презрения. — Всем присутствующим здесь зрелище смерти этих предателей доставит немало радости, но лучше отложить такое удовольствие до завтра, а не то кровь, пролитая во время праздника, падет на всех нас проклятием.
Присутствовавшие дружно ахнули от ужаса и вздрогнули, когда воздух расколол оглушительный крик. Оказалось, это кричал Мордант, обвившийся вокруг светильника под потолком. Он испустил второй крик, словно для того, чтобы подчеркнуть мои слова, да еще покачал вверх-вниз головой. Конечно, это было движение безмозглого животного, но на тех, кто видел, оно произвело изрядное впечатление.
— Так что доверьтесь мне, друзья, — заявил я. — Я приговорил пленников к смерти. Они умрут. Но это будет завтра, а ночь они проведут в узилище, слушая, как мы тут веселимся, и зная, что утекает песок их достойного жалости сущ… сусч… сущн… бытия! Жалкого бытия!
Как вы можете догадаться, снова раздались восторженные крики. Мужчины стучали кулаками по столу, топали ногами с таким воодушевлением, что я побоялся, как бы не рухнули стены. Рабы затолкали Шейри обратно в клетку, захлопнули дверь, заперли ее и выкатили повозку из зала. За все это время Шейри ни на миг не оторвала от меня взгляда. Мне казалось, что в воздухе проскакивают искры от ее ненависти.
О боги, что ей от меня надо?
И я понял: мне придется ее спросить.
Прошло немало времени, прежде чем я вернулся наконец в спальню. Леди Кейт сопровождала меня, но была какая-то недовольная. Еще со мной был хролик, он, как всегда, устроился у меня на руке. Кейт, хоть и ощущала неловкость, все же отважно завела разговор:
— Самое сильное впечатление произвел Мордант. Особенно то, как он подтвердил твои слова.
Внутренний голос напомнил, что Мордант понимает каждое слово, но я не мог знать этого наверняка.
— Почему это? — спросил я.
— Ну как же, мироначальник… хролики — очень необычные существа. Говорят, что им известна воля богов. Когда такой зверь становится привязан к человеку, как Мордант привязался к тебе, это не может не оказать влияния на твоих подданных. А когда ты говоришь о воле богов, а Мордант присоединяется, ну… — И она пожала плечами, словно досказывая этим жестом все, что было необходимо. Наверное, так оно и было. Я не мог не заметить, что Кейт обратилась ко мне «мироначальник», а не «любовь моя». Я не знал, что это означает, но подозревал, что ничего хорошего. Как только за нами закрылась дверь в спальню, Кейт повернулась ко мне; ее поведение совершенно переменилось — она стала более настойчивой и откровенно нетерпимой. Сложив на груди руки, она спросила:
— Почему?
— Что почему? Почему я отложил казнь?
Она не кивнула. Ей незачем было кивать. Мы оба знали, что это так.
— Ты же слышала, что я сказал.
— Слышала, — ответила она. — Просто… Невпопад, по-моему, это неправда.
Я сбросил с плеча накидку и повернулся к Кейт.
— Ты хочешь сказать, — холодно заговорил я, — что я солгал? Что я некоторым образом был нечестен?
— Нет, я не говорю это. Я вообще не говорю, что ты виноват. — Она глубоко вдохнула, словно собираясь с духом, и сказала: — Я заметила, как одна из бунтовщиц смотрела на тебя. Я ее узнала по описанию. Ее зовут Шейри. Есть люди, которые говорят… — Кейт перешла на шепот, словно опасалась, что кто-то может подслушать. — Говорят, что она плетельщица. Что она владеет какой-то магией.
— Нет! — воскликнул я, стараясь принять как можно более удивленный вид. Интересно, откуда взялись эти слухи, если Шейри была практически беспомощна. По крайней мере, она сама мне так говорила — тогда, давно. Я не знал — вдруг что-то с тех пор переменилось… хотя, думаю, если бы к Шейри вернулись силы, ее бы не поймали так легко, да и вообще вряд ли поймали бы. — Плетельщица, говоришь? Одна из тех, кто может нащупать нити мистической энергии, существующие в природе, и сплести их вместе?
— Да. И я боюсь, что она… каким-нибудь образом заколдовала тебя.
Я умело изобразил недоверие на грани негодования.
— Это невозможно! Нет, невозможно! — Потом я подошел к Кейт, взял ее руки в свои, глядя на нее со всем обожанием, какое только мог в себе отыскать. — Что ты… как может какое-то заклинание от такой жалкой личности перебить те чары, что наложила на меня ты — твоя красота и мудрость?
Кейт улыбнулась и опустила взор, слегка покраснев.
— Знаю, это звучит глупо. Здесь не было никаких плетельщиков уже… Ну да ладно, что об этом думать. И все-таки… — Кейт взглянула на меня с тревогой. — То, как она на тебя смотрела… И как ты смотрел на нее, словно бы узнал…
Я сначала хотел не обращать внимания на ее беспокойство. Но мой опыт общения с женщинами, который ни разу ничем хорошим не кончался, научил меня по крайней мере одному. Гораздо лучше придумать для женщины какое-нибудь объяснение, чем пускаться в рассуждения, что ее опасения не имеют оснований… особенно если вам не хочется, чтобы она узнала правду.
— Знаешь… я тоже что-то такое почувствовал, — задумчиво произнес я. Я выпустил ее ладони, заложил руки за спину и стал ходить по комнате. — Словно я действительно каким-то образом знал ее. И сейчас мне пришло в голову, что такое и вправду могло быть.
— Расскажи мне, умоляю!
Кажется, Кейт искренне заинтересовалась, словно сейчас ей откроют все тайны вселенной. Она улеглась поперек нашей просторной кровати под балдахином, подперев подбородок кулачками, и смотрела на меня с живым интересом.
Я шагал, словно могущественный отгадчик таинственных загадок, готовый разрешить любое затруднение.
— Говорят, что все мы проживаем несколько жизней. И что жизнь, какая она есть сейчас, просто одна из многих, и с каждым проходом через эту плоскость существования мы обретаем все больше и больше знания. В конце концов те, кто узнает достаточно много, восседают одесную самих богов.
— Да-да, я тоже это слышала! — возбужденно воскликнула Кейт. — Продолжай!
— Еще говорится, что в каждой жизни мы встречаем одних и тех же людей. Тела меняются, но их душа, дух остаются неизменными. Поэтому иногда ты встречаешь какого-то человека и сразу понимаешь, что он тебе не нравится. Это потому, что в предыдущей жизни он сделал тебе что-то плохое.