Страница 73 из 88
— Ты ошибаешься, Кеннер, — возразила она. — Любое паразитическое общество нестабильно, и рано или поздно ему приходится либо отказаться от паразитизма, либо умереть. Но ты прав в том, что разложение может длиться достаточно долго. Однако ящеры пошли дальше, чем стоило бы. Рабовладельческое общество более или менее стабильно, пока использование рабов ограничено неквалифицированным трудом. У ящеров же рабы через какое-то время начали заниматься буквально всеми сторонами жизни, вплоть до управления поселениями. То есть сами ящеры занимались духовными практиками и творчеством — ну, или просто развлекались, — а люди полностью обеспечивали функционирование общества.
— И люди такое терпели? — удивился я.
— До поры до времени. А потом старшие ящеров, которые пришли ещё с Земли, возвысились и куда-то ушли. Новых старших, которые поднялись уже после эмиграции, у ящеров оказалось слишком мало, да и были они довольно слабыми. Соплеменников они всё-таки сумели защитить от истребления, но удержать людей уже не смогли. И оказалось, что у ящеров уже нет ни сильных лидеров, ни единого общества.
— И они одичали, — закончил я.
— Без старших, которые обеспечивали единство общества и преемственность знаний, другого результата быть и не могло. И подняться вновь они уже никогда не смогут — мир их вычеркнул из списка кандидатов на возвышение.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался я.
— Ну, есть такая любопытная теория, — почему-то смутилась Лапа. — В общем, паразитические цивилизации имеют очень малую ценность для мира, потому что цивилизации должны развиваться сами, а не пытаться ехать на других. Мир их ещё как-то терпит, пока они заставляют других работать за себя, но когда они заставляют за себя думать, их ценность для мира становится равной нулю, и Вселенная просто скидывает их в мусорное ведро. С ящерами это и произошло — они отдали рабам слишком многое из того, что обязаны были делать сами.
— Очень интересная точка зрения, — искренне сказал я. — Трудно сказать, насколько она верна, но над этим определённо стоит подумать. Слушай, Лапа, а мне вот такая мысль в голову пришла: с рабами всё понятно — если за тебя думает раб, то он естественным образом занимает твоё место, а ты автоматически становишься отходом эволюции. А вот представим, что за тебя думает машина.
— В каком смысле «думает машина»? — не поняла Лапа.
— Представь себе машину, которая умеет думать.
— Вот прямо думать? — удивлённо переспросила Лапа. — Решать за тебя задачи, советовать, куда вложить деньги, управлять твоим предприятием?
— Да, вот это вот всё, — подтвердил я. — И может быть, даже больше.
— Ну ты и фантазёр, — засмеялась она. — Надо же такое придумать! Но если не ограничивать полёт фантазии и всё-таки представить, что такое возможно, то я не вижу каких-то принципиальных отличий. Какая разница, на чём ты паразитируешь? Если машина думает за тебя и производит некий интеллектуальный продукт, то она и представляет интерес для мира, а ты становишься не нужен. И рано или поздно закончишь, как эти ящеры. А твоя машина будет, наверное, жить дальше и развиваться вместо тебя.