Страница 79 из 98
Глава 25. Слом
- Позволь мне забрать тело.
Рука, гладившая меня по спине, застывает на месте.
Он не произносит слов, но мне и не нужны его вопросы, - только не сейчас.
- Я знаю, как нужно захоронить потомка племени духов. Позволь мне сделать это, - произношу голосом без эмоций.
Дать всем этим людям, что сейчас рыщут вокруг в поисках улик и разгребают заваленный проезд, унести его тело… я не могу.
- Как я объясню это дворцу? - звучит бесцветный вопрос где-то над моей макушкой.
- Я не знаю. Если ты не позволишь, я заберу его силой.
После этих моих слов устанавливается тишина.
Время начинает тянуться бесконечно медленно...
- Поедешь на карете Даярамы: его всё равно сейчас допрашивают, а это надолго, - без эмоций произносит Аниш и отстраняется от меня.
Затем подходит к телу Камы, поднимает его и несёт в сторону кареты.
Без вопросов. Без уточнений. Просто…
Прохожу мимо охранника наследника Девятого Дома, которого сейчас приводили в себя несколько дворцовых лекарей; краем глаза замечаю, как в стороне расспрашивают Даяраму, вышагивающего вперед-назад, словно заведенная кукла, и что-то активно говорящего; слежу за тем, как Аниш укладывает тело Камы на сиденье и закрывает дверцу кареты, и сажусь на место кучера.
После чего поворачиваю голову, обнаружив молодого человека рядом с собой.
- Если я не поеду с тобой, возникнут вопросы, - только и произносит он, затем добавляет через пару секунд, - на обратном пути добуду похожее тело, - и отворачивает голову.
Едем.
- Те слова… - уже на подъезде к моему дому протягивает Аниш, но замолкает, так и не закончив фразу. Качает головой, всё так же не глядя на меня. И собирается спрыгнуть, - Я отнесу его, куда нужно.
- Нет необходимости, - отрезаю настолько мягко, насколько было возможно в моём случае; после чего сама спрыгиваю, открываю дверцу кареты и выношу тело Камы.
Да, теперь не имеет смысла скрывать, что для меня это не так сложно, как могло показаться. Встречаюсь глазами с Анишем… и наблюдаю за тем, как роскошная карета наследника Девятого Дома отъезжает от наших ворот.
Опускаю взгляд на Каму…
Нельзя! Ещё нельзя!!!
Иду вперёд, игнорируя изумленные взгляды стражи.
- Лопату мне, - только и бросаю по ходу, держа путь на задний двор своего дома.
Опускаю Каму на землю в самом углу тренировочной площадки. Беру принесённую охраной лопату… и начинаю копать.
Долго копаю.
В какой-то момент скидываю верхние одежды, оставаясь лишь в рубахе и штанах…
Продолжаю копать.
Останавливаюсь лишь тогда, когда от пота начинает резать глаза. Вытираю лицо рукавом и смотрю на свою первую в жизни вырытую могилу. Откидываю лопату и сажусь на землю рядом с Камой.
Смотрю на него.
Долго…
Опускаю голову ему на грудь и начинаю выть. Не раскрывая рта. Не позволяя громкому звуку нарушить чей-то покой... Но выпуская всё, что скопилось внутри.
Понятия не имею, сколько времени проходит, но одежда на его груди - уже вся мокрая.
А его лицо…
- Какой ты красивый, мой любимый мальчик, - шепчу, погладив его по лицу, - ты самый красивый, Кама! И самый любимый… - глажу его по волосам, по щекам, по скулам, по уже холодным губам… - я найду тебе самое красивое тело. Я выберу для тебя любого - будь то сын главы Великого Дома или сам Всеблагой, реши тот восстать… Если он будет достоин стать твоей оболочкой, я выберу его, - шепчу, продолжая наглаживать его остывающую кожу.
Затем вытираю лицо от слёз, спускаюсь в могилу и аккуратно опускаю туда тело. Укладываю на землю. Наклоняюсь к нему и целую в последний раз.
Поправляю его волосы, стараясь запомнить каждую черту...
…и прощаясь с ним. С таким - уже навсегда…
После чего выбираюсь наружу и начинаю закапывать тело.
Выровняв землю, иду в дом и поднимаюсь в свою спальню. Подхожу к подоконнику, где росло Древо Тысячи Слёз Страданий и Радости, и осторожно прикасаюсь к хиленьким листочкам, - замечая то, чего раньше не видела.
Место на стебельке, откуда был изъят черенок. Уже давно изъят.
Вполне вероятно - года три назад…
Беру горшок с растением и несу на задний двор. Высаживаю его на могиле и обильно поливаю.
- Весь периметр тренировочной площадки засадить самыми разными растениями и цветами, - отдаю приказ громко, глядя сверху вниз на древо и зная, что часть слуг сейчас стоит за углом дома, ожидая от меня каких-то слов.
- Будет сделано, - кивают служанки в серых платьях, выходя на свет.
- Сделайте до ночи, - отрезаю и поднимаю взгляд на темнеющее небо, - а для меня приготовьте горячую ванную.
- Слушаемся, - кивает та прислужница, что была оставлена Нехой за главную.
Некоторое время просто стою над могилой, не обращая внимания на работниц, начавших выполнять моё приказание. Уже совсем скоро его могила станет неотличима от клумб - и только я буду знать, где он лежит. Я и мои молчаливые преданные слуги.
- Ваша ванна готова, - рапортует служанка, и я иду наверх - отмокать в горячей воде. За окном уже окончательно темнеет, когда я выбираюсь наружу и начинаю вытирать своё тело.
- Госпожа, пришла посылка, - сообщает служанка из-за двери, пока я надеваю белую длинную ночнушку.
Иду в спальню и смотрю на короб с Молотом.
Перевожу взгляд на черный шелковый халат, заготовленный для завтрашнего дня… накидываю его сверху и покидаю дом.
Не помню, как добираюсь до зелёного парка; впервые пересекаю пост охраны и незамеченной попадаю в особняк. Иду вперёд скорее по наитию - помня схемы зонирования в подобных домах и обходя стражу через другие комнаты, порой выбираясь через балконы и перепрыгивая с одного на другой…
В итоге, открываю дверь в спальню и останавливаюсь.
Понятия не имею, как я выгляжу.
На моих ногах, кажется, нет обуви.
А волосы, должно быть, только высохли, - я ничего не чувствую...
Аниш приподнимается на локтях в своей кровати и некоторое время смотрит на меня. Затем чуть отодвигает край одеяла.
С едва ощутимым облегчением иду к нему и забираюсь в теплую кровать. Прижимаюсь к горячему боку и просто лежу.
Радуюсь уже тому, что ещё способна ощущать тепло. Что касается разговоров… похоже, говорить я совсем разучилась: не могу вспомнить, как это делается.
Открываю рот и закрываю.
Смотрю в темноте на гладкую кожу его живота.
Это когда-нибудь изменится? Моя чувствительность вернётся?..
Протягиваю руку и глажу рельефный пресс, чуть приподнимающийся и опускающийся от равномерного дыхания. Прижимаюсь к нему губами. Ощущаю… я ощущаю жар от его кожи! Захватываю губами ещё больший кусок, чувствуя, как сбивается выверенный ритм вдохов.
Аниш откидывает одеяло одной рукой, а второй затягивает меня на себя, стягивая шелк с моих плеч и впиваясь зубами в нежную кожу основания шеи. Мы ничего не говорим. Мы просто пробуем друг друга на вкус, зная, что… возможно, это в первый и последний раз.
Я позволяю ему снять с себя ночнушку. И позволяю прикоснуться к шраму, лишь на считанные секунды застыв от движения подушечки пальца прямо по линии сросшейся кожи. Аниш тоже ненадолго замирает, продолжая дышать мне куда-то в шею и, вероятно, прикрыв глаза… а затем буквально сминает меня, вкладывая в свою страсть ещё больше силы и ещё больше агрессии. Мне больно и, кажется, я плачу. Но не останавливаю его, унесённая его ритмом туда, где притупляются второстепенные ощущения, где отключаются мысли и где остаётся лишь возбуждение. И жажда! - жажда быть наполненной чужим желанием, чужим «хочу», чужой… нет, нашей страстью...