Свет вечерний

Вячеслав Иванов

СВЕТ ВЕЧЕРНИЙ

I

ПОЭЗИЯ

Весенние ветви души,

Побеги от древнего древа,

О чем зашептались в тиши?

Не снова ль извечная Ева,

Нагая, встает из ребра

Дремотного первенца мира,

Невинное чадо эфира,

Моя золотая сестра?

Выходит и плещет в ладони,

Дивясь многозвездной красе,

Впивая вселенских гармоний

Все звуки, отзвучия все;

Лепечет, резвясь, гесперидам:

«Кидайте мне мяч золотой»,

И кличет морским нереидам:

«Плещитесь лазурью со мной».

ОСТРОВА

«Нас в гости плыть к богам зовет Заря

За синие, широкие моря,

Но прочные нас держат якоря.

Мы, вольные когда-то корабли,

Как паруса созвездий тех вдали,

Вкоренены недвижно в глубь Земли.

И влажную мы помним пелену,

Что в ласковом лелеет нас плену,

Как тонкую воздушную волну.

Отяжелел небесный океан,

Где, изнутри когда-то просиян,

Плыл сонмом звезд наш самоцветный стан…»

Так пленные тоскуют Острова…

Вы ту же быль запомнили, Слова,

Под игом дней живые божества,

Сошедшие на грудь Земли сырой

С небес, где встарь вы тешились игрой

Живых лучей, как звезд крылатый рой.

МЕМНОН

В сердце, помнить и любить усталом,

Мать Изида, как я сберегу

Встречи все с тобой под покрывалом,

Все в цветах росинки на лугу?

Все ко мне склонявшиеся лики

Нежных душ, улыбчивых теней,

В розовом и белом повилики

На стеблях моих зыбучих дней?

Или всё, что пело сердцу: «Помни»,—

Отымает чуждый небосклон

У тебя, родной каменоломни

Изваянный выходец, Мемнон?

И когда заря твой глыбный холод

Растворит в певучие мольбы,

Ты не вспомнишь, как, подъемля молот,

Гимном Солнце славили рабы?

Иль должно, что пало в недра духа,

Вдовствовать в хранительной тиши

Как те звоны, что всплывают глухо

Из летейских омутов души?—

Чтоб тоской по музыке забвенной

Возле рек иного бытия

По любимой, в чьих-то чарах пленной,

Вечно болен был — и волен я.

ТУЧА

Всё может обручить

С эфирным строем Лира

И светом лики мира,

Как ризой, облачить.

     Почто же сизой тучей

     Плыву я, тень влача,

     Над радугой зыбучей

     Беспечного ключа?

В горниле воспаленном

Расплавится ль слеза —

Лобзает дол гроза

Наитьем исступленным.

     Дай ливню не сразить,

     Господь, лилеи хрупкой,

     Дракону просквозить

     Лазурью и голубкой.

ДРЕМА ОРФЕЯ

    Я мелос медленно пою,

    И звезды вечной яви тают…

    Улыбки сонные летают —

   И розы юные вплетают

    В кифару томную мою.

    Смолкают струны золотые

    Под розами. Сверкают спицы

Авророю зажженной колесницы —

       Из трепетов литые

        Беззвучного огня.

Слепительное марево… Звеня,

Ожившая разбудит лира гимны,

    Когда поникнет в пурпур дымный

        Виденье дня.

ЭЛЕВСИНСКАЯ BECHA

Ночь! В твоей амброзийной волне

Отдаюсь я глубокой Весне;

Но грустны, как забытые сны,

Мне явленные лики Весны,

Отлучающей светами дня

От сосцов твоих темных меня,

Чуть к дымящимся персям твоим

Я приник и поник в этот дым —

Благовонный ливана крохой

На жаровне истаять глухой,

Где душа с божествами в огне

Сочетается тайной Весне.

ПЕВЕЦ В ЛАБИРИНТЕ

Юргису Балтрушайтису

Певец

Если солнце в Лабиринте

Небу жаль похоронить,

Боги солнечные, киньте

Мне спасительную нить!

Сопровождение флейты

Вы вотще ли, музы, пели;

«В ночь пещер, в земные щели

Луч ты должен уронить?»

Я в могильном Лабиринте.

Иль из уст мне душу выньте,

Или киньте, боги, нить.

Эхо сводов

Над младенцем в колыбели

Парки пряли, музы пели;

Уронили в колыбель

Парки — золото кудели,

Музы — сладкую свирель.

Если небо колыбели

Мог ты в сердце сохранить —

Из божественной кудели

Свей водительную нить.

Если солнце в ствол свирели

Мог ты гимном полонить —

Ей верна, к родимой цели

Поведет, потянет нить.

Вы же, в темном Лабиринте

Обитающие боги,

Стерегущие пороги,

Солнце алчные пленить,

Умолений не отриньте;

Дал певец, чего хотели

Души тьмы, Вам — луч свирели,

Гостю — солнечная нить.

Ариадна

(пробуждаясь в лунном луче)

Что звучало так нaпевнo,

Что молило так узывно,

Что забилось вновь прерывно,

Что опять встомилось жадно

Сердце в персях дивно-сонных,

Успокоенных усладно?

Где я? В недрах темнолонных

Подземельная царевна,

Ариадна?.. Ариадна.

— Он ушел, а ты — забылась

(Ах, забвенье лишь отрадно!),

Руку положив на темя:

Пурпуром лазурь затмилась,

Остров поплыл, стало время…

Вот, я дома пробудилась…

Милый, вновь ты, вновь мне ведом!

Лев, ревнующий к победам

Солнца,— бог, весенний дождь

Иль Орфей, певучий вождь,—

Ты — один, как я едина,

Солнцева невеста сына.

Дочь Миноса, на покой

Я усталого склоняю,

Темя тонкою рукой,

Чаровница, осеняю.

Сонный мой разымчив хмель;

Я, как мать, приникну к сыну

И из груди тихо выну

Колыбельную кудель.

Озарятся своды ярко,

Буду солнце прясть, как Парка,

Выпряду златую нить.

Лишь взыграет на свирели

Милый странник, вспыхнет нить.

Он спасен… и вновь, у цели,

Должен в солнечном пределе

Деве ночи — изменить.

ЛИРА И ОСЬ

Валерию Брюсову

Слепец, в тебя я верую,

    О, солнечная Лира,

    Чей рокот глубь эфира,

    Под пенье аонид,

Колеблет правой мерою

    И мир мятежный строит,

    Меж тем как море воет

    И меч о меч звенит.

Ты скована из золота,

    И падают, как пчелы,

    Журчащие Пактолы

    На жаркие рога…

Удары слышу молота

    По наковальне Рока;

    Но славят свет с востока

    Верховные снега,

За осью ось ломается

    У поворотной меты;

    Не буйные ль кометы

    Ристают средь полей?..

А где-то разымается

    Застава золотая

    И кличет в небе стая

    Родимых лебедей,

Есть Зевс над твердью — и в Эребе.

Отвес греха в пучину брось,—

От Бога в сердце к Богу в небе

Струной протянутая Ось

Поет «да будет» Отчей воле

В кромешной тьме и в небеси:

На Отчем стебле — колос в поле,

И солнца — на Его оси.

О, дай мне плыть, святая Лира,

Средь мусикийского эфира

Одною из согласных лун.

Лишь на мгновенье, беззаконный,

Слепой кометы бег уклонный

Касается вселенских струн.

Ристатель! Коль у нижней меты

Квадриги звучной дрогнет ось,

Твори спасения обеты,

Бразды руби и путы сбрось.

И у Пелопса ли возницы,