Страница 27 из 33
__________
По 30-му купону карточки широкого потребления выдаются гробы, и Марьюшка, старая прислуга Сонечки Голлидэй, недавно испрашивала у своей хозяйки разрешение водрузить таковой на антресоли: „а то — неровен час…“
Но бедную старуху ждало жестокое испытание: розовых (девичьих!) не было, и придется ей, восемьдесят лет подряд безупречно девствовавшей, упокоиться в мужеском голубом.
__________
Карусель:
В первый раз в жизни я каталась на карусели одиннадцати лет, в Лозанне, — второй третьего дня, на Воробьевых горах, в Духов день, с шестилетней Алей. Между этими двумя каруселями — жизнь.
__________
Карусель! — Волшебство! Карусель! — Блаженство! Первое небо из тех семи! Перегруженное звездами, заряженное звонами, первое бедное простонародное детское небо земли!
Семь вершков от земли только — но уж нога не стоит! Уж возврата нет! Вот это чувство безвозвратности, обреченности на полет, вступления в круг —
Планетарность Карусели! Сферическая музыка ее гудящего столба! Не земля вокруг своей оси, а небо — вокруг своей! Источник звука скрыт. Сев — ничего не видишь. В карусель попадаешь как в смерч.
Геральдические львы и апокалипсические кони, не призраки ли вы зверей, коими Вакх наводнил свой корабль?
Хлыстовское радение — круговая порука планет — Мемнонова колонна на беззакатном восходе… Карусель!
__________
Обожаю простонародье: в полях, на ярмарках, под хоругвями, везде на просторе и в веселье, — и не зрительно: за красные юбки баб! — нет, любовно люблю, всей великой верой в человеческое добро. Здесь у меня, поистине, чувство содружества.
Вместе идем, в лад.
__________
Обожаю богатых. Богатство — нимб. Кроме того, от них никогда ничего не ждешь хорошего, как от царей, поэтому просто-разумное слово на их устах — откровение, просто-человеческое чувство — героизм. Богатство всё утысячеряет (резонанс нуля!). Думал, мешок с деньгами, нет — человек.
Кроме того, богатство дает самосознание и спокойствие („все, что я сделаю — хорошо!“) — как дарование, поэтому с богатыми я на своем уровне. С другими мне слишком „униженно“.
__________
Кроме того, клянусь и утверждаю, богатые добры (так как им это ничего не стоит) и красивы (так как хорошо одеваются).
Если нельзя быть ни человеком, ни красавцем, ни знатным, надо быть богатым.
__________
Таинственное исчезновение фотографа на Тверской, долго и упорно снимавшего (бесплатно) всех ответственных советских работников.
__________
Недавно, в Кунцеве, неожиданно крещусь на дуб. Очевидно, источник молитвы не страх, а восторг.
__________
На Смоленском хлеб сейчас 60 р фунт, и дают только по 2 ф. Того, кто хитростью покупает больше — бьют.
__________
Я неистощимый источник ересей. Не зная ни одной, исповедую их все. Может быть и творю.
__________
Нужно писать только те книги, от отсутствия которых страдаешь. Короче: свои настольные.
__________
Самое ценное в стихах и в жизни — то, что сорвалось.
__________
Простонародье никогда не заблудится в городе. Звериное и дикарское чувство места.
__________
Сейчас все кончается, потому что ничто не чинится: вещи, как люди, и люди, как любовь.
__________
(Чинятся: вещи — ремесленниками, люди — врачами, ну а любовь чем? Рублями, пожалуй: подарками, поездками, премьерами. Вместе слушать Скрябина. Вместе всходить на Везувий. Мало ведь Тристанов и Изольд!)
__________
Тристан и Изольда: любовь в себе. Вне горячителя зависти, ревности: глаз. Вне резонатора порицаний, одобрений: толков. Вне глаз и молвы. Их никто не видел и о них никто не слышал. Они жили в лесу. Волк и волчица. Тристан и Изольда. У них ничего не было. На них ничего не было. Под ними ничего не было. Над ними ничего не было. За ними — ничего, перед ними — Ничто. Ни завтра, ни вчера, ни года, ни часа. Время стояло. Мир назывался лес. Лес назывался куст, куст назывался лист, лист назывался ты. Ты называлось я. Небытие в пустоте. Фон — как отсутствие, и отсутствие — как фон.
И — любили.
__________
Все мои жалобы на девятнадцатый год (нет сахара, нет хлеба, нет дров, нет денег) — исключительно из вежливости: чтобы мне, у которой ничего нет, не обидеть тех, у кого все есть.
И все жалобы, в моем присутствии, на девятнадцатый год — других („Россия погибла“, „Что сделали с русским языком“ и пр.) — исключительно из вежливости: чтобы им, у которых ничего не отнято, не обидеть меня, у которой отнято — всё.
__________
Боязнь пространства и боязнь толпы. В основании обеих страх потери. Потери себя через отсутствие людей (пространство) и наличность их (толпа). Можно ли страдать обеими одновременно?
Думаю, что боязнь толпы можно победить исключительно самоутверждением, в девятнадцатом году, напр, выкриком: „Долой большевиков!“
Чтоб тебя отметили — и разорвали.
__________
(NB! Боязнь толпы — боязнь смерти через удушение. Когда рвут — не душат.)
__________
Высокая мера. Мерить высокой мерой. Так и Бог делает. Свысока мерить и высокий мерой. Нечто вроде очень редкого решета: маленькие мерзости, как и маленькие добродетели — проскакивают. Куда? — Dans le néant.[58] Высокомерие, это полное отсутствие мелочности. Посему — очень выгодное свойство… для других.
__________
О коммунисте:
Вчера, у моей приятельницы:
— Ведь Вы не бреетесь, — сказал коммунист, — зачем Вам пудра?
Коммунист из старых, помирает с голоду. Такой чудесный певучий голос.
__________
Кто-то в комнате: „В Эрмитаже — невероятная программа!“ Коммунист, певуче: „А что такое Эрмита-аж?“
__________
Ах, сила крови! Вспоминаю, что моя мать до конца жизни писала: Thor, Rath,[59] Theodor, — из немецкого патриотизма старины, хотя была русская, и совсем не от старости, потому что умерла 36-ти лет.
— Я с моим „ять“!
__________
Вчера в гостях (именинный пирог, пенье, огарок свечи, рассказ о том, как воюют красные) — вдруг, разглядывая ноты:
Beethoven — Busslied, Puccini — то-то
Marie-Antoinette — „Si tu co
Marie-Antoinette! Вы написали музыку к стихам Флориана, а Вас посадили в крепость и отрубили Вам голову. И Вашу музыку будут петь другие — счастливые — вечно!
Никогда, никогда, — ни в лукавой полумаске, в боскетах Версаля, об руку с очаровательным mauvais sujet d’Artois,[61] ни Королевой Франции, ни Королевой бала, ни молочницей в Трианоне, ни мученицей в Тампле — ни на тачке, наконец, — Вы так не пронзали мне сердца, как:
Marie-Antoinette: „Si tu co
__________
Людовик XVI должен был бы жениться на Марии-Луизе („Fraîche comme une rose“[62] и дуре); Наполеон — на Марии-Антуанэтте (просто Розе!).
Авантюрист, выигравший Авантюру, — и последний кристалл Рода и Крови.
И Мария-Антуанэтта, как аристократка, следовательно: безукоризненная в каждом помысле, не бросила бы его, как собаку, там, на скале.
Москва, 1919
58
В небытие (фр.).
59
Thor — ворота, Rath — совет (нем.).
60
Мария Антуанетта — «знаешь ли ты, в твоей деревне…» (фр.).
61
Шалопаем д'Артуа (фр.).
62
«Свежей, как роза» (фр.).