Страница 81 из 179
Мариса терялась в догадках, каким образом он умудрился перехватить записку, которую она отдала миссис Уиллоуби. Что до его последнего утверждения, то при всей уверенности, с какой он произнес эти слова, она отнеслась к ним как к беспардонной лжи.
Сонливость, которую она ощущала в первые секунды после пробуждения, пропала, сменившись гневом. Она рывком поднялась и устремила на него негодующий взгляд.
– Теперь я понимаю, какой ты…
– Поосторожнее с обвинениями, – предостерег он ее, перестав изображать насмешливое почтение. – Я не утверждаю, что мы с герцогом заключили друг друга в объятия. Но мне повезло: я застал его одного, так как его последний дружок, шевалье, по какой-то причине отсутствовал. Это была встреча на более равных условиях по сравнению с предыдущей – интересно, рассказывал ли он тебе о ней?
От странного тона Доминика у Марисы забегали по спине мурашки; она сразу вспомнила все, что знала и слышала о нем. Недостающее восполнялось догадками… Она находилась с ним наедине и испытывала обычный при этом страх, как всегда, не зная и не понимая, что у него на уме. Филип, лютый враг Доминика, был неожиданно вызван в Корнуолл. Ее мысли приняли зловещее направление, заставившее ее побледнеть.
– Ты – чудовище! – прошептала она.
Он засмеялся как от забавной шутки:
– Нас, чудовищ, создают собственными руками другие. Впрочем, ты скорее всего преувеличиваешь. У тебя к этому склонность.
Он холодно оглядел ее, не пропуская ни одной мелочи. Она легла спать в тонкой сорочке, так как усталость помешала ей переодеться в ночную рубашку; сейчас, сидя в постели, она нечаянно уронила одеяло и предстала перед ним почти голая.
– До последнего времени ты проявляла благоразумие, хотя иногда выказывала излишнюю дерзость. Теперь, когда обстоятельства снова нас соединили, почему бы нам не сосуществовать, пока совсем не отпадет необходимость в притворстве? Если ты будешь не слишком драматизировать наши отношения, то мы смогли бы достичь временного перемирия. Видишь ли, ты нуждаешься в моей защите в не меньшей степени, чем я – в приличной вывеске, которую ты мне поможешь изобразить.
Она снова отказывалась его понимать. Пока у нее в голове вертелись противоречивые мысли, он встал с ее кровати. На его лице опять появилась маска невозмутимости.
– Поразмысли над моими словами. И прошу тебя, не посылай больше записочек с мольбами о спасении! Они будут всего лишь помехой для нас обоих. Жду тебя внизу примерно через час. Надеюсь, тебе хватит часа? Au revoir,[22] дорогая виконтесса.
В последующие дни Марисе неоднократно приходилось сожалеть, что рядом нет Филипа, умеющего придать ей уверенности. Ее беспокоило его длительное отсутствие. Вдруг он лежит больной или раненый? Она устала от одиночества и скучала по друзьям, сколько бы знакомых ни вилось вокруг нее. Доминик, капер-американец, сначала подвергший ее насилию, а потом соблазнивший, что оказалось еще хуже, неожиданно преобразился в английского лорда. Этот человек, ставший по недоразумению ее мужем, не донимал ее, к счастью, своим присутствием, когда рядом не было чужих глаз, хотя на людях она была вынуждена переносить его присутствие.
Она ненавидела его все более люто. Мариса мечтала увидеть, как его многократно протыкают насквозь шпагой и как он падает бездыханным к ее ногам. На деле же они были связаны узами, которыми их помимо ее воли соединили во Франции много месяцев назад. В ожидании новостей от герцога или от Филипа она не видела иного выхода, кроме повиновения.
Тетушка Эдме, чье удрученное состояние было под стать настроению племянницы, не вымолвила ни слова, представ перед своим бывшим любовником. Она отличалась здравым смыслом, ценила свое высокое положение в лондонском свете и отнюдь не стремилась к тому, чтобы ее поведение во Франции было предано огласке. Доминик угрожал ей именно этим, нисколько ее не жалея, поэтому она вобрала голову в плечи и советовала поступить так же Марисе.
Когда та взорвалась негодованием, а затем безутешными рыданиями, Эдме молвила:
– Будем ждать событий, которые освободили бы нас от этого неподъемного груза.
Сама Мариса, однако, не знала, с какой стороны ожидать помощи и в чем она могла бы выразиться. Некоторые надежды можно было бы возлагать на герцога Ройса, но тот пока не подавал признаков жизни; Филип тоже по-прежнему не появлялся в Лондоне, тогда как его отец предположительно находился в Бате вместе с принцем Уэльским.
Скандально известная супружеская пара вела бурную великосветскую жизнь. Мариса наблюдала за мучениями Тома Драммонда: Салли усиленно афишировала свою связь с Домиником. Ни для кого уже не было секретом, что Мариса и Доминик состоят в светском браке, то есть ведут каждый собственную жизнь, появляясь вместе только в обществе. Тем не менее Мариса еще сильнее, чем прежде, чувствовала за собой постоянное и неусыпное наблюдение. Она не имела ни малейшего понятия, кто за ней следит и зачем, что пугало ее еще больше; вся ее жизнь превратилась в дурной сон.
Как известно, начавшись, события нарастают как снежная лавина. Первым намеком на предстоящие перемены в тягостном существовании Марисы стали произнесенные украдкой слова тети Эдме о том, что до нее дошли вести о Филипе. Не пройдет и недели, как он вернется в Лондон вместе с отцом; в его намерения входит без промедления увидеться с Марисой и поговорить с ней.
– Я все устрою, – пообещала Эдме. – Не знаю пока, как именно… Что-нибудь придумаю.
Сердечко Марисы заранее колотилось от волнения и страха. Доминик не сможет помешать ее встрече с Филипом! В последние два-три дня муж почти не появлялся дома, а появляясь и попадаясь Марисе на глаза, он бывал настолько озабочен, что даже забывал говорить ей свои обыкновенные колкости. Салли рассказывала ей, что они часто наведываются вдвоем в клуб «Дамнейшн». «Так он просадит все мои деньги!» – тревожилась Мариса. Он не имел права ни на деньги, переведенные герцогом на ее имя, ни на титул, от которого столько лет отмахивался, чтобы теперь как ни в чем не бывало его носить. Какова вообще истинная цель его появления в Англии?
22
До свидания (фр.).