Страница 22 из 23
Полосы, полосы вечного Света,
Радостной тайною Небо одето,—
Близко так стало, что было вдали.
Непостижимо прекрасное чудо:—
Мчимся туда мы, ниспавши оттуда,
В глыбах бесцветных—восторг изумруда,
Майская сказка Земли.
5
В зеленом и белом тумане,
И в дымке светло-голубой,
Земля в мировом караване
Проходит, любуясь собой.
Растенья земные качает,
Поит опьяненьем цветы.
И ночь мировая венчает
Невесту небесной мечты.
Сплетает в союзе небесном
То с Солнцем ее, то с Луной,
С Венерой в содружестве тесном,
С вечерней своей тишиной.
Всех любит Земля молодая,
Ей разных так сладко любить,
Различностью светов блистая,
Стожизненным можешь ты быть.
И вот половиною шара,
В котором Огонь без конца,
В гореньи дневного пожара
Земля опьяняет сердца.
И в это же самое время
Другой половиной своей
Чарует влюбленное племя
Внушеньями лунных лучей.
И странно-желанно слиянье
С Землею двух светочей в Три.
Люби, говорит обаянье,
Бери — мы с тобою цари.
Качает нас Вечность, качает,
Пьянеют земные цветы.
И Полночь, и День отвечает
Невесте небесной мечты.
6
Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда
иная,
Как убедительно и стройно все в глуби глаз, вся
жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,
Болота, прерии, мареммы, пустыни. Море, Небеса.
Улыбки, шепоты, и ласки, шуршанье, шелест, шорох,
травы,
Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские
удавы,
Кошмарность ходов под землею, расселин, впадин, и
пещер,
И храмы в страшных подземельях, чей странен
сказочный размер
Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ
в тюрьме гранита,
И слитков золота сокрытость, что будет смелыми
открыта.
Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник,
где раб — как властелин,
И горло горного потока, и ряд оврагов меж
стремнин.
В глубоких безднах Океана — дворцы погибшей
Атлантиды,
За сном потопа — вновь под Солнцем — ковчег
Атлантов, Пирамиды,
Землетрясения, ужасность — тайфуна, взрытости зыбей,
Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.
7
Земля научает глядеть — глубоко, глубоко,
Телесные дремлют глаза, незримое светится око.
Пугаясь, глядит
На тайну земную.
Земля между тем говорит:—
Ликуй — я ликую.
Гляди пред собой,
Есть голос в веселом сегодня, как голос есть
в темном вчера.
Подпочва во впадине озера — глина, рухляк, перегной,
Но это поверхностный слой:—
Там дно, а над дном глубина, а. над глубью
волна за волной.
И зыбится вечно игра
Хрусталя, бриллиантов, сапфира, жемчугов, янтарей,
серебра,
Порождаемых Воздухом, Солнцем, и Луной,
и Землей, и Водой.
Слушай! Пора!
Будь — молодой!
Все на Земле — в переменах, слагай же черту
за чертой.
Мысли сверкают,
Память жива,
Звучны слова.
Дни убегают,—
Есть острова.
Глубочайшие впадины синих морей
Неизменно вблизи островов залегают.
Будь душою своей —
Как они,
Те, что двойственность в слитность слагают,
Ночи и дни,
Мрак и огни.
Мысли сверкают,
Память жива.
Не позабудь острова.
В дикой пустыне, над пропастью вод,
Нежный оазис цветет и цветет
Сном золотым
Нежит игра.
Нынче — как дым —
Станет вчера.
Духом святым,
Будь молодым.
Время! Скорее! Пора!
8
Слышу я, слышу твой голос, Земля молодая,
Слышно и видно мне все: я — как ты.
Слышу, как дышат ночные цветы,
Вижу, как травка дрожит, расцветая.
Только мне страшно какой-то внезапной в душе пустоты.
Что же мне в том, что возникнут черты?
То, что люблю я, бежит, пропадая.
Звучен твой голос, Земля молодая,
Ты многоцветна навек.
Вижу я цвет твой и тайные взоры,
Слышу я стройные струнные хоры,
Голос подземных и солнечных рек,—
Только мне страшно, что рвутся узоры,
Страшно, Земля, мне, ведь я Человек.
Что ж мне озера, и Море, и горы?
Вечно ли буду с одною мечтой!
Юноша страшен, когда он седой.
9
Явственно с горного склона я
Вижу, что ты
Не только зеленая.
В пурпур так часто ты любишь рядить
Нежность своей красоты,
Красную в ткани проводишь ты нить.
Ты предстаешь мне как темная, жадная,
И неоглядная,
Страшно огромная, с этими взрывами скрытых
огней,
Вся еще только — намек и рождение,
Вся — заблуждение
Быстрых людей и зверей,
Вся еще — алчность и крики незнания,
Непонимание,
Бешенство дней и безумство ночей,
Только сгорание, только канун просветления,
Еле намеченный стих песнопения
Блесков святых откровения,
С царством такого блаженства, где стон
не раздастся ничей.
10
Да, я помню, да, я знаю запах пороха и дыма,
Да, я видел слишком ясно:— Смерть как Жизнь
непобедима.
Вот, столкнулась груда с грудой, туча с тучей
саранчи,
Отвратительное чудо, ослепительны мечи.
Человек на человека, ужас бешеной погони.
Почва взрыта, стук копыта, мчатся люди, мчатся
кони,
И под тяжестью орудий, и под яростью копыт,
Звук хрустенья, дышат люди, счастлив, кто
совсем убит.
Запах пороха и крови, запах пушечного мяса,
Изуродованных мертвых сумасшедшая гримаса.
Новой жертвой возникают для чудовищных бойниц
Вереницы пыльных, грязных, безобразных, потных
лиц.
О, конечно, есть отрада в этом страхе, в этом
зное:—
Благородство безрассудных, в смерти светлые герои.
Но за ними, в душном дыме, пал за темным
рядом ряд
Против воли в этой бойне умирающих солдат.
Добиванье недобитых, расстрелянье дезертира,—
На такой меня зовешь ты праздник радостного пира?
О, Земля, я слышу стоны оскверненных дев и жен,
Побежден мой враг заклятый, но победой Я сражен.