Страница 27 из 39
"Послушай, Коль, – по возможности спокойно говорю я всё тому же старшему зэку (ясно же, что он тут лидер и заводила, остальные ему в рот смотрят). – Я тебе честно скажу. Вот мне до пизды совершенно, что обо мне подумают эти мусора! Что я, там, "сдался", "не сдался", злорадствовать они будут, мне это по хую всё!! Пусть злорадствуют. Но спать-то я как буду?! Я же не из-за амбиций каких-то своих упираюсь – нет у меня никаких амбиций! – у меня просто выхода нет. Неукрытым я спать не могу. Под курткой жарко. Остаётся только простыня. Чего ж мне делать?" – "А полотенцем если?" – "Ну, каким "полотенцем"? Оно же маленькое! Большие не пропускают." – "А у меня здоровое есть! Я его ещё с Лефортово привёз!" – Я скептически пожимаю плечами. Одеяло?!.. Но "Коля" с энтузиазмом лезет уже в свой баул и достаёт оттуда действительно!.. преогромное полотенце! В человеческий рост почти. Я тут же пробую. Чёрт!! Действительно можно! – "Чего ж ты мне сразу-то не сказал?! – это снова Коля. Радуется. – Что всё дело в простыни?" – "А ты спрашивал?.. – хмуро бормочу я, осматривая своё новое одеяло-полотенце. Ладно, сойдёт! – А сам ты как?" – "Купишь мне в ларьке два обычных." (У самого Коли денег, ясное дело, нет. Откуда? Если в тюрьме сидит всю жизнь.) – "Ладно…"
Конфликт исчерпан.
Когда я много-много позже рассказал эту историю одному старому вору (меня всё же мучил вопрос: кто же тогда был прав?), он коротко заявил: "Черти они! Демонюги. Тебе надо было им сказать тогда: "А чего вы, ребята, здесь вообще делаете? Вам на коридор надо, к мусорам. Меня охранять. Собирайте завтра свои матрасики и идите. Вы же на мусоров работаете! Сегодня вы меня режим заставляете ихний соблюдать, а завтра, может, так и преступления мне совершать запретите?"
Ладно, отвлечёмся немного. Чуточку поэзии!
Клио
Пылает Илион. Неистовство Ахилла,
Юных дев и жён рыданье.
Крушение эпохи.
Всё это повторится. Гунн Аттила,
Рима позднего позор и увяданье.
А раньше – диадохи.
Свершает круг история, и ничего не ново:
Империй гибель, царств завоеванье…
И Рим в руинах, и Аттила снова.
И дев рыданье.
….
Доктор… "Нет, спасибо." И кипяток заодно дали. На ночь глядя.
Добрый Вова… Ладно, всё это смешно уже скорее. Чем грустно. Трагедия всё больше превращается в фарс. Занавес опускается. Всё ниже, ниже и ниже… Осталась уже всего одна только узенькая-узенькая щёлочка… Толщиною в один лишь короткий день. В завтра!!
…
Да… Тот же старый вор рассказывал мне одну историйку. Из старой лагерной жизни. Ещё советских времён.
Сидел он в одном лагере. Где играли – ну, все буквально. И такие там, говорит, асы были – куда там Акопяну. Виртуозы! И вот заезжает какой-то молоденький парнишка. И начинает всех подряд обыгрывать. Ну, вот везёт ему просто так, что никакая ловкость рук не помогает!
Такие ему акулы проигрывались!..
Но кончилось всё это, естественно, именно так, как и должно было кончиться. Однажды фортуна отвернулась наконец (ведь не могло же это вечно продолжаться! это неслыханное везенье!), и он проигрался. В пух и прах. Дотла. А отдавать – надо. Карточный долг – святое. Дали ему две недели и ждут, что будет. Знают же, что отдавать ему нечем.
И вот пишет он матери письмо. (Как Ванька Жуков, на деревню дедушке.) Но все ожидали уже чего-нибудь такого!.. и потому письмо – вскрыли. (Вор, кстати, может дать разрешенье прочитать ваши бумаги. Устроить вам шмон. И это – не крысятничество. Если вор разрешил. Вор вообще может всё разрешить! Ну, почти… Писал я уже, вроде, но – напоминаю.) И читают: "Милая мамочка! Срочно вышли мне денег! Я проиграл в карты и если не отдам, я не знаю даже, что со мной тут сделают. Я сижу с такими людьми, что если они проходят по земле, то трава там уже не растёт!.."
Да… С такими страшными людьми, трава после которых уже не растёт, я пересидел с превеликим множеством. (Парню, кстати, долг его простили. Такое на всех впечатление письмо его произвело. Сказали лишь: "Ладно уж! Письмо ты только это никуда не отправляй и не играй больше.") Да…
Впрочем, помнится, самый профессиональный, пожалуй, киллер, которого я встречал здесь… – ну, не важно, кто! – говорил мне на полном серьёзе, что единственный по-настоящему опасный человек в этом изоляторе – это я (ваш покорный слуга!). А остальные – только прикидываются. И сидящий на соседней шконке тот ореховский суперкиллер,.. помните?.. 50 с чем-то там трупов?.. на это совершенно неожиданное для меня заявление своего многоуважаемого коллеги лишь одобрительно хмыкнул. Странно…
Между прочим, это ведь уже второй такой случай! Практически то же самое сказал мне годом раньше командир специального штурмового батальона в Афгане. Который деревни там целые выжигал и женщин и детей расстреливал. Заложников. И сам про это всё неоднократно рассказывал. Что он-де никогда в жизни не встречал более жёсткого?.. жестокого?.. не помню уж точно! человека. Чем я. Н-н-да-с!..
Э-э!!.. Так ещё же ведь один полковник был! Совсем уже давно. Тоже прошедший Афган. Три, кажется, ордена Красного Знамени. Тоже говорил мне: "Ты внешне такой шёлковый, мягкий… Но внутри – стальной сердечник!"
Так, может, и правда?.. Во что я всё-таки здесь, в этом аду превратился? А?..
Всё! Стишки, стишки, стишки! Необходимо, как воздух!!
Всех ангелов – к чёрту!
А демонов – к богу!
И кровь сквозь аорту
Толчками, как в ногу,
Безумными маршами полчища в красном!
В стремленье напрасном
Залить, захлестнуть,
Утопить, уничтожить!
Сначала вернуть,
А затем приумножить
Исконные земли, границы, наделы!
Расширить пределы
Надежды, достоинства,
Чести, любови!
И алого воинства,
Бешеной крови
Потоки, потоки, потоки, потоки!
Боль – горлом!! И – строки…
…
Забавное что-нибудь надо срочно. А то чего-то всё грустнее и грустнее. Чем ближе… Нет! Заявление еще надо сначала написать. Начальничку нашему. Ключику-чайничку. А потом уже – резвиться. Потом уже – забавное.
Где мои рукописи, гады?! Которые изъяли у меня в своё время обманным путём?! Где??!! Верните!! Немедленно!!! (Ну, 22-ого, по крайней мере.)
Итак, пишем заявленьице. (Здесь вообще всё только по заявлениям.)
Ну-с! Приступим.
" Начальнику ИЗ 991 от Мавроди С.П. к. 504
Заявление
Уважаемый Иван Павлович!
Если меня действительно собираются выпускать завтра, то убедительная просьба поискать мои рукописи, которые были изъяты у меня давным-давно, ещё в 2003 году Вашими предшественниками, клятвенно пообещавшими мне, что при выходе мне их вернут.
И вот этот момент настал (надеюсь!).
С уважением, Сергей Мавроди.
Число. Подпись. "
Так?.. Нормально, вроде. Ах, нет! Надо ещё приписочку небольшую сделать… Ну, сделаем. А то скажет: "не я!".
" P.S. Я понимаю, что это не Вы, но не могли же их уничтожить?!
Значит, где-то они есть? Пылятся, забытые, в каком-то сейфе…"
Вот так! Теперь не отвертится. Хотя… Напишет слева наискось:
"Отказать". А ДПНСИ лишь плечами недоумённо пожмёт: "Я не знаю!". Вот и все их "отверчиванья". У них же здесь с этим просто… Ладно, поживём – увидим. Завтра на утренней проверке – и вручу. В любом случае это всё, что я могу сделать.
…
Ну-те-с? Забавное?
Забавное-то здесь – всё! С грустноватым оттенком. Лишь.
Вот, например.
Молодой парень. Чемпион по боям без правил. Действующий, причём, на тот момент, не бывший…
Бывших-то здесь вообще навалом! Причём очень высокого ранга зачастую. Например, с чемпионом Европы по боксу бывшим я сидел. Абсолютно больной человек. После каждого приёма пищи бежит к унитазу, где его рвёт по полчаса. "А чего! – говорит. – Приходилось же анаболики жрать пачками, мочегонные – вес сгонять." Вообще спорт такого уровня, уровня Европы-мира, для здоровья уже – губителен. Это общеизвестно. А теперь – не нужен никому.