Страница 48 из 52
Его краткое сотрудничество с Эллери Квином принесло поистине золотые плоды.
Окружной прокурор Сэмпсон был в осаде. После спешного совещания с Тимоти Кронином, своим заместителем, он пешком направился к управлению полиции, с трудом проскользнув неузнанным мимо жаждущих крови репортеров.
В мэрии было не протолкнуться. Мэр, запершись в своем кабинете с кучкой помощников, мерил шагами пространство, как разъяренный тигр, диктуя, отдавая команды, отвечая на телефонные звонки властей. С его красного разгоряченного лица стекали капли пота.
— Междугородний. От губернатора штата.
— Давайте! — Мэр рванул из рук секретаря трубку. — Добрый день! — Тут лицо его обрело спокойное, цивильное вашингтонское выражение, и он покачался на носках своих штиблет — движение, хорошо знакомое миллионам киноманов. — Ну что ж, следствие завершено. Да, знаю, знаю. Она раньше почти не фигурировала в деле. Редчайший случай в практике. Пять дней — каково, а? — всего пять дней на раскрытие двух самых сенсационных убийств в истории города! Детали я сообщу позже. Благодарю вас, господин губернатор!
Повисла уважительная тишина.
И вновь капли пота проступили на его лице, и вновь он, рыча, отдавал приказания и отвечал на звонки, потеряв деланое спокойное достоинство.
— Да черт вас побери! А где комиссар? Попробуйте соединиться снова! И что за всем этим стоит? Господи, да я, наверное, единственный человек в Нью-Йорке, который до сих пор не знает, что происходит!
— Да, господин мэр. Простите, не мог до вас дозвониться раньше. Очень-очень занят. Ха-ха! Нет, сейчас не могу вам дать детали. Но все в порядке, будьте уверены. Волноваться не о чем. Нет, Прайс все еще не призналась. Она просто не говорит ни слова. Играет в молчанку. Но это обычное дело — упрямство стоящего на краю пропасти. Она пока не догадывается, что мы знаем все. Делает вид, что у нее алиби. Инспектор Квин пообещал, что она расколется до вечера. Да-да... Что? Ну конечно! Интереснейший случай. В нем несколько прелестных деталей. Да! Ха-ха! До встречи.
Комиссар полиции Нью-Йорка повесил трубку и сразу устало обмяк в своем кресле, выжатый до предела.
— Что за черт, — слабым голосом сказал он ассистенту, — Квин мог бы подкинуть мне хотя бы намек на то, что там происходит.
Две минуты спустя он был уже в коридоре, промокнув лоб и решившись сам отправиться в кабинет инспектора Квина.
Кабинет инспектора Квина в тот день был самым, пожалуй, тихим местом в Нью-Йорке. Сам инспектор сидел в своем кресле, отдавая негромким голосом команды по внутренней связи и в моменты затишья диктуя стенографистке.
Эллери расположился здесь же, в кресле у окна, с аппетитом поедая яблоко. Он, казалось, пребывал в полной гармонии с миром.
Джуна сидел, сложив ноги, у ног Эллери на полу, уничтожая шоколадную плитку.
Через кабинет безостановочно тек поток детективов.
Заглянув в дверь, полицейский спросил:
— Вас хочет видеть Хильда Дорн, шеф. Пустить ее?
— Хильда Дорн? — Инспектор откинулся в кресле. — Давай, Билл. Это на несколько минут.
Детектив вернулся с Хильдой Дорн.
Девушка была одета в траур — привлекательна, хрупка, как прежде, с розовыми от волнения щеками. Трясущимися пальчиками она схватилась за рукав инспектора:
— Инспектор Квин!
Джуна вежливо поднялся с пола, вслед за ним и Эллери, не переставая жевать яблоко.
— Садитесь, мисс Дорн, — радушно пригласил инспектор. — Я рад, что вы неплохо выглядите. Наверное, оправились после волнений... Чем обязан?
— Я хотела... — Губы ее тряслись. — Я думала... — Она в смущении замолчала.
— Вы, вероятно, слышали новости? — с улыбкой предположил инспектор.
— Да-да! Я думаю... это так мерзко, — детским голоском сказала она, — и это так благородно, что вы поймали эту ужасную женщину. — Она содрогнулась всем телом. — Я едва могла поверить. Она ведь приходила к нам в дом, она лечила маму...
— Она виновна и понесет наказание, мисс Дорн. А теперь...
— Я... я не знаю, с чего начать. — Она теребила перчатки, лежащие на коленях. — Я насчет Филипа. Вы знаете — Филип Морхаус, мой жених.
— А что... Филип Морхаус, ваш жених?.. — мягко спросил инспектор.
Она широко раскрыла глаза, и они, огромные и влажные, обратились с мольбой на инспектора.
— Я была так шокирована тем... тем, как вы обращались с Филипом, инспектор Квин. Вы же знаете... он обязан был уничтожить те бумаги. И теперь, когда настоящий убийца пойман, вы не будете, наверное...
— А! Понятно. — Инспектор ласково похлопал ее по руке. — Если именно это заботит вашу прелестную головку, дорогая, то забудьте и радуйтесь жизни. Мистер Морхаус совершил... как бы это сказать... юридически верное, но помешавшее следствию действие. Я тогда был на него зол. Теперь — нет. И мы к нему претензий не имеем.
— О, благодарю вас! — Лицо девушки просияло, но не успела она шагнуть к двери, как дверь открылась вновь, и детектив по имени Билл пролетел по кабинету несколько метров, вброшенный из коридора чьей-то мощной рукой. Филип Морхаус ворвался в кабинет, ища взглядом кого-то. Увидев Хильду Дорн, он шагнул к ней, положил руку ей на плечо и в ярости взглянул на инспектора.
— Что вы тут делаете с мисс Дорн? — прорычал он. — Хильда, мне сказали, что ты здесь...
— Но, Филип! — Хильда повернулась к Филипу, и его руки сейчас же обвились вокруг ее талии. Они посмотрели друг другу в глаза — и вдруг оба улыбнулись.
Инспектор нахмурился, Эллери вздохнул, а Джуна раскрыл рот.
— Простите, если я... — Он запнулся.
— Билл, выйди! — рявкнул инспектор. — Разве ты не видишь, что о молодой леди позаботились уже?
Детектив ушел, потирая плечо.
— Ну а теперь, мисс Дорн, мистер Морхаус, хотя мы все здесь очень рады наблюдать ваше счастье, не забывайте, что это все же кабинет инспектора полиции...
Пятнадцать минут спустя кабинет инспектора являл собой уже совсем другую картину.
Стулья были сдвинуты вокруг стола, на них сидели окружной прокурор Сэмпсон, комиссар полиции и Пит Харпер. Джуна примостился на краешке стула сразу за комиссаром, он с благоговением касался его рукава, будто это был талисман.
У окна вполголоса разговаривали Эллери и доктор Минхен.
— Наверное, в госпитале настоящий бедлам, Джон?
— Да, это ужасно. Никто не знает, что делать, что говорить. Работа дезорганизована. Это надо же — Люсиль Прайс! Невероятно!
— Ах, по это обычная психологическая защита необычных преступников — маска невинности, — пробормотал Эллери. — Между прочим, как наш главный металлург Кнайсель воспринял новости?
— Как и следовало ожидать. — Минхен поморщился. — В нем ничего человеческого. Кроме того, что он не выразил радости по поводу свалившегося на него наследства для продолжения своих чертовых экспериментов, он не почувствовал никакого сожаления по поводу смерти единомышленника и сотрудника. Работает, как и работал, с утра до ночи, запершись в лаборатории. Как будто ни жалости, ни гнева для него не существует. Он холоднокровный, как... как змея.
— Неядовитая, я надеюсь? — съязвил Эллери. — Тем не менее, я полагаю, что он испытал облегчение, когда его теорийка не оправдалась. Интересно, его металлические теории столь же фантастичны или в них есть доля истины?.. Кстати, спасибо за информацию — я и не знал, что змеи относятся к холоднокровным.
— Я хотел бы сделать признание, — начал свою речь Эллери, когда все расселись и ему первому инспектор предоставил слово. — За все время, в которое я принимал участие в рассмотрении случаев из практики отца, я не встречал столь тщательно спланированного преступления, как убийство миссис Дорн.