Страница 6 из 10
Директриса – дама эффектная, родом из племени кургов. Курги, хоть и живут в Карнатаке, в южной Индии, отличаются от местных жителей и обликом, и традициями. Они похожи на грузин, устраивают пиршества с боями на саблях, едят мясо и пьют вино. У нее красивое волевое лицо, а весь кабинет увешан щитами и саблями. Она наблюдает нашу жизнь и мечтает уберечь от многочисленных искусов.
– Хватит вам искать квартиру, – принимает она неожиданное решение, – поселяйтесь у меня. Я денег не возьму. Будете готовить русские блюда.
Вот это вариант! Мы непроизвольно пятимся назад. Не вегетарианка
– директриса хищно улыбается, глядя на нас.
– Мы ничего, ну совсем ничего не умеем готовить, – говорю я.
– Мы не хотим вас потеснить, – вторит Жанна, – тем более мы уже… приспособились! Нам нравится в общежитии.
– Вот врет, – восхищаюсь я. Интересно, пришла бы в голову декану восточного факультета или ректору университета в России мысль поселить у себя дома индийских студенток? Просто так, из любопытства к чужому народу? Едва ли. Со временем мы приспособимся к общежитию и как следует ознакомимся с его уставом.
"Переписка девушек из общежития находится под контролем коменданта, который имеет право ознакомиться с содержанием любого письма прежде, чем передать его адресату.
Проживающим в общежитии студенткам не разрешается ходить в кино без позволения коменданта, а также посещать конференции, митинги и другие мероприятия за пределами общежития.
Прежде чем отлучиться из общежития надо получить разрешение коменданта и указать в специальном журнале, куда и когда вы направляетесь и в какое время возвращаетесь.
Только тем посетителям, чьи фотографии и адреса были предоставлены коменданту заранее, разрешается приходить к студенткам в воскресенье с 4 до 6 часов вечера и встречаться с ними в специально отведенном для этой цели месте. Нельзя приглашать родственников, подруг и однокурсниц к себе в комнату.
Нельзя наклеивать на стены плакаты с изображением кинозвезд".
За нарушение этих и других правил девушкам грозили суровые наказания, крупные штрафы, а то и вовсе исключение из такого совершенно безопасного заведения, где каждый вздох под контролем. Вот и представьте себе, какой ловкой должна быть индийская студентка, чтобы идти в обход этим правилам, развлекаться в свое удовольствие и сохранять при этом доброе имя и хорошие отношения с комендантом.
В общежитии был один черно-белый телевизор, смотреть который, разумеется, можно было в определенные часы. Девушки собирались вместе и дружно сопереживали героям каннада фильмов. Когда мы были им в диковинку, они точно также собирались у нас. Всем было любопытно на нас поглядеть. Разговор не клеился, большинство из них не знали ни английского, ни хинди. Только и могли спросить:
"Как вас зовут"? и "Что вы будете кушать"? Зато с удовольствием рассматривали наши вещи и тут же друг с другом их обсуждали. Мы узнали, что решетки на окнах – это защита от обезьян. "Но, – предупредили девушки, – обезьяны все равно могут просочиться сквозь прутья и унести ценные вещи. Нужно всегда об этом помнить". Мне не верилось, что местные откормленные обезьяны могут куда-то просочиться, разве что в дверь войти и то бочком.
Жанна больше всего боялась крыс, запрыгивающих в окна. Однажды открыв шкаф, она заорала:
– Ну, вот она, смотри! Крыса! Я же говорила. Теперь у нас все заражено чумой!
– Жанна, это мышь, – возразила я.
– Мышь?! Такая огромная.
– Индийская мышь, – настаивала я, – хорошо развитая. Тут и обезьяны большие и тараканы…
– Замолчи! – попросила Жанна. – Здесь невозможно больше находиться.
Почти каждый день мы ездили к персам, с которыми по-настоящему подружились. Рассказывали им истории о своем житье-бытье. С ними можно было пошутить и посмеяться над своими злоключениями, посмотреть американские фильмы или клипы по цветному телевизору, помечтать о том, какую прекрасную квартиру мы себе найдем. Нас вкусно кормили и давали с собой какие-нибудь вещи, чтобы скрасить полутюремный быт.
– Баба! – обратился Реза к Али. – Так они скоро весь дом вынесут. Не лучше ли нам всем вместе жить?
– Правда, – сказал добрый Али, – дом у большой, отдадим вам половину!
– Я на два месяца в Иран еду, – добавил Реза. – Вообще много места.
Мы подумали и согласились. Депозит платить не надо. Мебель покупать не надо. Ренту за квартиру ICCR оплатит. Из общежития сбежим. Красота! Хотя бы на два месяца. А там видно будет.
Глава 4
Сотрудники ICCR пожелали ознакомиться с условиями проживания в нашей новой квартире. В результате была проведена следующая операция. Мы познакомились с иранской девушкой по имени Казале.
Она тоже приехала в Индию недавно, поступила в один из самых дорогих колледжей Бангалора – Бишоп колледж и остановилась у
Резы Ширази, своего дальнего родственника, в том же доме, где снимали квартиру наши друзья. Мы уговорили Казале соврать работникам ICCR, что мы собираемся жить с ней вместе. Все мужские вещи были вынесены из квартиры на время, ботинки задвинуты далеко под кровати. Плакаты с полуголыми девицами заменены пейзажами.
– Али, тебе еще не страшно? – спрашивает Реза Сафари, помогающий нам замести следы своего присутствия в квартире.
– А ваши опекуны не будут говорить с моими соседями? – интересуется Али.
– Мы надеемся, что до этого не дойдет.
В назначенный час мы вернулись в общежитие и встретили Леди
Мэтьюс и Сури Рао. Они познакомились с Казале. Реза и Али ждали нас с мотоциклами в отдалении. Они приехали, чтобы помочь перевезти вещи. Казале говорила по-английски очень быстро и эмоционально, потому не слишком понятно. Она жаловалась, что на занятиях ей скучно, и болит голова, и еще, что она очень тоскует по дому.
– Ну что ж, расскажи нам, где ты живешь, – просит ее Леди Мэтьюс.
Казале смотрит на нее растерянно.
– Подождите минутку! – говорит она и бежит к иранцам, затаившимся в тени. Там она что-то горячо объясняет, размахивая полными белыми руками.
– Кажется, она не знает свой адрес, – качает головой Леди Мэтьюс.
– Что вы. Просто она очень экспансивная, – возражаю я. Казале бежит назад.
– Так мы поедем смотреть мой дом?! – кричит она.
Следуя за мотоциклистами, Ambassador подъезжает к особняку
Vijaya Kiran (Луч Победы). По чистенькому дворику, мимо охранников, мы проводим Леди Мэтьюс и Сури Рао к подъезду и дальше по лестнице, взяв их в плотное кольцо. Показываем им холл, кухню, комнаты наверху. При всем своем к нам недоверии, они не могут не согласиться, что квартира очень хорошая.
– Главное, безопасно! – говорит Жанна. – Вы видели, сколько тут сторожей?
Потом мы провожаем Леди Мэтьюс и Сури Рао до самой машины, чтобы они не зацепились по дороге с индийцами, проживающими в этом доме. Желаемого результата мы достигли, нам разрешают переехать из общежития. Из-под опеки ICCR мы попадаем под присмотр иранцев.
– Что ты надела? У тебя есть еще что-нибудь? – спрашивает меня
Нейсон. Мы собираемся поужинать в ресторане.
– Так плохо? – пугаюсь я.
– Хорошо. Но для Индии это слишком.
– Нам просто опасно идти с тобой на улицу, когда ты в таком виде, – поясняет Али, – нужна более закрытая одежда.
– У нее все вещи такие, – предупреждает Жанна.
Конечно, я рассчитывала на индийскую жару, а не на возбудимость местного населения. Осмотрев мой гардероб, иранцы восклицают:
– Вах-вах! Сначала едем в магазин. Только потом в ресторан.
В магазине мне подбирают летний костюмчик и платья без смущающих их вырезов.
– Чудеса, – шепчет Жанна, на радостях она тоже выбирает себе новую одежду.
В другой раз мы приходим домой немного позднее, чем обычно.
– Куда вы ходили?
– На ипподром.
– Как на ипподром? – у иранцев вытягиваются лица.