Страница 49 из 58
Отчасти меня это положение устраивало. Проще будет реформы проводить.
Но с другой стороны пугало.
Стоит на престол взойти какому самодуру – и полетит страна к чертовой матери.
Пожалуй, будем постепенно переходить в сторону конституционной. Очень медленно и осторожно, чтобы самой под раздачу не угодить.
И точно не сразу. Лет через десять…
Осознав, что очень уж глубоко погрузилась в масштабные планы, а полчаса почти закончились, я проверила в зеркале образ и решительно двинулась обратно к Эмберскейлу.
Он уже ждал у двери кабинета, но все равно впечатлился, завидев меня.
– И чего ты хочешь добиться? – уточнил генерал, оглядев меня с ног до головы и обратно.
Декольте явно привлекло его внимание, но он мужественно боролся с соблазном.
– Правды, – прямо ответила я. – Сомневаюсь, что Фергус не догадывался, чем рискует. Столько махинаций, чтобы отравить простую травницу? И награда, если я ее правильно угадала, не соответствует уровню сложности. Проще было бы меня тихо придушить подушкой во время болезни, и дело с концом. Нет, он дождался, пока на меня взглянет заказчик – именно поэтому все происходило на балу. Меня должны были опознать. И опознали.
– А теперь ты хочешь выяснить, кто именно тебя опознавал? – подхватил мысль на лету Эмберскейл.
Кажется, я упоминала, какой у него соблазнительно-развитый интеллект?
– Для начала хочу завернуть на кухню! – с милой улыбкой маньячки сообщила я. – Нам понадобится инвентарь.
Подвал не поражал ни размерами, ни зловещей атмосферой. В меру темный, сухой, я бы даже сказала уютный – благодаря исходившим от расположенной там же кладовой ароматам копченого мяса, специй и свежей стружки.
– Нет, давить авторитетом вы решительно не умеете! – пробормотала я себе под нос, спускаясь по ступенькам к камере.
Казематы располагались чуть ниже хозяйственных помещений, в отдельном коридоре. Всего шесть камер, по три с каждой стороны.
– Здесь раньше была пыточная, – нарочито громко сообщил Эмберскейл.
– Жаль, все действительно вывезли, – мельком заглянув в просторное, гулко-пустое помещение, сокрушенно вздохнула я. – Но ничего, подручными средствами обойдемся.
За нами, с намёком потряхивая металлическим подносом так, что содержимое звякало и бряцало, шел один из драконов.
Генералу не по рангу тяжести таскать, мне тем более не положено.
Двери камеры распахнулись, пропуская нашу небольшую, но внушительную группу.
Обставлена камера была строго и скудно. Грубо сколоченный топчан, колченогий стул и небольшой столик размером с две тарелки. О комфорте все-таки позаботились – негоже пожилому слуге есть на полу, как собаке.
Фергус, лежавший на койке и зябко кутавшийся в шерстяное одеяло, поднялся при нашем появлении. За прошедшие дни он осунулся, морщины обозначились яснее.
Меня кольнула совесть. Пожилой дядька все-таки, а его в подвал, пусть не в сырость, но все равно – тюрьма, стресс…
Следом вспомнился аромат миндаля в вине.
Полегчало.
Уважение к возрасту это замечательно, но не когда дед пытается тебя отравить.
– Ваше драконшество? – полувопросительно попривествовал Эмберскейла бывший дворецкий. Меня он вроде как не заметил, как и нашего сопровождающего. Кто мы такие вообще! – Вы хотели узнать что-то еще? Я рассказал все, что знал.
– Мне кажется, не все, – заявила я, прежде чем генерал открыл рот.
– Ты уж прости, девонька. Я не со зла. Приказ был такой, – по-отечески мягко произнес Фергус.
Раньше он ко мне так панибратски не обращался. Выдерживал дистанцию, как со штатной ценительницей генерала. С каких пор я для него «девонька»?
Кто-то хочет убедить нас, что знать не знал, ведать не ведал кого именно травил? И если с драконами этот номер худо-бедно прокатил бы, со мной – вряд ли.
– Понимаю, – сочувственно закивала я, выступая вперед и широким жестом предлагая «ассистенту с инструментом» подойти ближе.
Дворецкий ассортимент оценил и нервно сглотнул.
Я собрала на кухне все, что хоть отдаленно можно было применить в качестве пыточных орудий. Щипчики, тесаки, разнокалиберные ножи, иглы – для зашивания шкурки курицы при фаршировке, но кто вникать будет…
– Видите ли, я не верю в виновность Киары, – сообщила я все с той же нежной улыбкой. Взяла с подноса тесак побольше, взвесила в ладони рукоять. – То есть она ревнивая сучка и все такое, но не стала бы так заморачиваться ради устранения соперницы. Нет, тут что-то другое. Более глобальное.
– В смысле? – пролепетал Фергус, переводя взгляд с ножа на меня, и дальше, на генерала. Тот отвел глаза, всем видом давая понять, что и рад бы помочь, но никак.
– Хотите сказать, что рискнули хлебным местом, благополучием семьи ради осуществления мести отвергнутой бабы? – хмыкнула я, делая несколько пробных замахов. Покачала головой. – Тяжеловат.
Положила на место и взяла тонкий длинный серпик. Понятия не имею, зачем такой на кухне. Картошку чистить? Фрукты вырезать?
– Вы не дурак, Фергус. Вы прекрасно понимаете, что за убийство слуги вам максимум условный срок дадут. Ну, может, пару лет в тюрьме – в худшем случае. Но должности вы лишитесь. Как и репутации. То есть вы не просто так убирали бедолагу, прихоти ради. Вам было принципиально избавиться от свидетеля. И что же он такое важное знал?
Я подошла ближе к заключенному и демонстративно медленно сняла со стола стружку одним плавным движением.
Давненько не держала в руках скальпеля.
С практики в морге, пожалуй. Не хирург, но руки что-то помнят.
Да и качество лезвия отменное. Одно удовольствие с ним работать.
Бывший дворецкий нервно сглотнул.
– Он знал, кто приказал ему отравить и подать бокал. Мог меня выдать, – пробормотал Фергус не слишком убедительно.
Я расхохоталась. Получилось почти как в фильмах про злодеев – раскатисто благодаря эху и жутковато.
– И все? Можно было ему приплатить, потребовать молчания, и придушить где-нибудь в подворотне потом, когда все стихнет. Покушение же не удалось! Чем вы рисковали? Всего лишь какая-то травница, штраф выплатить и забыть. Теперь же вас осудят, может, и посидеть придется на старости лет. Нет, вы боялись не того, что он выдаст вас. А того, что выдаст кого-то еще!
Вот теперь в глазах Фергуса мелькнул настоящий, неприкрытый животный страх.
Он понял, что я знаю, что он знает…
Тьфу!
Что я в курсе своего происхождения. И прекрасно понимаю, зачем меня пытались убрать.
Вопрос только – кто?