Страница 21 из 78
Глава 8 Семья
Мы погостили еще немного, а потом все вместе поехали на базу.
— Андрюхе этому семнадцать лет, прикиньте! — взахлеб рассказывала Наташка собравшимся нашим.
— Ага, — кивнул Борис, — он на голову выше Пашки!
— Мы думали, хана нашему брату! — продолжила сестра, — аж глаза закрыть захотелось. А они вышли на поляну — и кружить… Короче, по кругу так, как петухи…
Ее перебил Рамиль:
— Никогда не называй никого петух, да? Плохое слово.
Некстати вспомнилась пензенская столовая для дальнобойщиков «Петушок», и как Илья хохотал, импровизируя на тему, как один дальнобой звонит другому: «Ты где?» «В петушке» — и невольно улыбнулся.
— Ну, как два боксера, короче, — отмахнулась от него Наташка, — а потом он Пашку вот так, а тот его за руку хвать! И уронил. Гнусь встал, и сразу ему по печени — бац, бац! Опа — и валяется. Ни разу ударить не успел!
— Круто! — оценил Илья. — Я тоже так хочу.
— Может — спарринг? — потирая руки, спросил Рамиль.
Я слушал молча и наконец сказал:
— Нам с тобой — можно, остальным рановато.
— Спарринг! — восторженно выдохнул Димон Минаев.
— Ставки? — оживился Чабанов.
— Ставлю на Павла сто рублей! — улыбнулась Гаечка.
Драться не хотелось. Во-первых, потому что был шанс разукрасить лицо, во-вторых — можно было то самое лицо уронить, ведь Рамиль, хоть и мельче, но сильнее. Вот и первая проверка на прочность, пока в пределах моей стаи. Волку нельзя промахиваться, все помнят, к чему это приводит. Я техничнее, да, особенно в том, что касается борьбы. Потому лучше перевести поединок в партер и взять Рамиля на болевой. Вот только…
— Рам, давай договоримся, — предложил я, — что ты не будешь геройствовать, и, если не сможешь вырваться из захвата, сдашься.
— Вот еще! Нэ сдамся!
— Я обещаю сдаться, если не потяну, — поднял руки я, — мне здоровье дороже. Я видел, что ты дерешься, как берсерк, и уважаю тебя как бойца. Но реально можно сломать руку, ногу или порвать связки. Если не пообещаешь, никакого спарринга не будет.
Рамиль засопел. Илья его урезонил:
— Ну реально, зачем тебе сломанная рука?
— Да не будет сломанный рука! — Рамиль принялся надевать перчатки
Я пожал плечами:
— Значит, никакого спарринга.
— Ну эй! — Он запрыгал, боксируя с невидимым противником. — Ладно, скажу.
— Я буду судьей, — вызвался Илья. — Много боев пересмотрел. Если что, остановлю бой.
— Если интересно, делайте ставки, вон туда отойдите, и я не узнаю, кто поставил против меня. Не затаю обиду.
Пока наши, скучковавшись, делали ставки, я разулся, попрыгал на матрасе, покрутил руками, ногами, головой, пробежался, еще попрыгал, отжался. Рамиль, который просто стоял, начал повторять.
— Перед соревнованиями и поединками, как и перед тренировкой, необходим разогрев, чтобы организм включился и подготовился. Так меньше шанс травмироваться. — Я коснулся пальцами пола, присел в выпаде. — И ни в коем случае нельзя забывать о растяжке. Ею многие пренебрегают, а зря.
Илья посмотрел на часы, сказал:
— У меня секундомер. Раунд какой длины?
— Стандарт, — сказал я. — Для нашей возрастной группы — две минуты. Судья, командуй.
Илья принес мелок, начертил круг на полу и объявил:
— Это будет рингом. Ногами бить можно. Запрещено бить в пах, затылок, по спине, коленям, в горло. Рефери имеет право остановить поединок, если у одного из вас наметится явное преимущество. — Он поглядел на часы, поднял руку. — Начинаем на счет «ноль». Пять, четыре…
Наши выстроились с одной стороны круга. В глазах азарт, и чувствуется, что они поддерживают меня. Если кто и поставил против, то в надежде на чудо — а вдруг я проиграю? Я-то для них авторитет. И мне надо сдохнуть, но не пошатнуть его. Я поправил боксерские перчатки.
— … Один, ноль! — Илья махнул рукой и вышел из круга.
Рамиль ринулся в атаку и напоролся на мой бесхитростный прямой. Я сразу же отскочил. Мое преимущество — рост, руки у меня длиннее, а потому дистанцию рвать нельзя. Рамиль пер буром, бил, как молотилка, но каждый раз я успевал отпрыгивать и обозначать удар.
Челюсть. Корпус. Печень. Хоть и знал, что мои удары не причинят ему вреда, все равно по старой памяти бить тощего мелкого мальчишку было стремно. Так и казалось, что через весь зал улетит и что-нибудь себе сломает.
Я мог бы уже завершить поединок, но было интересно проверить себя в бою, посмотреть, чему научилось тело, а что следует подтянуть. Потому пару раз я ударил в полную силу — Рамиль, молодец, успел закрыться. И сразу же я обозначил два лоукика и принялся отрабатывает связки, отскакивая в стороны. Один раз пропустил скользящий по корпусу.
— Раунд! — крикнул Илья, и мы с Рамилем разошлись в стороны.
Рам так взмок, что майка и шорты прилипли к телу, он хватал воздух разинутым ртом, не мог отдышаться и смотрел на меня с интересом и удивлением, остальные — тоже. Но больше всех был удивлен Илья. Умный мальчик, он понимал, что такую технику по книжкам не прокачаешь, нужны годы практики. Придется с ним объясняться, а я еще не придумал, что ему говорить. Наверное, стоит открыть часть правды, чтобы не потерять друга.
У меня тоже дыхание сбилось и сердце частило, но силы я расходовал более экономно, потому к концу перерыва, хлебнув воды, полностью восстановил дыхание.
— Ты как, Рам? — спросил я, думая, что парень начнет буянить и лезть в бутылку, но он повел себя достойно:
— Круто! Это реально настоящий бой! Как на ринге!
— Деритесь, — скомандовал Илья.
Убедившись, что и как боксер я превосхожу Рамиля, я подсечкой повалил его, оседлал и, взяв шею в захват, придушил. Рам попытался меня скинуть, достать, и так и не сдался — обмяк, я положил его на пол.
— С ним все нормально? — встревожился Борис.
— Вай! Ты ему шею сломал! — Наташка закрыла лицо руками.
— Без паники! — Скомандовал я, оттащил Рамиля на матрас, уложил на спину и объяснил:
— Я его даже не придушил, а усыпил. Есть на шее место, если на него нажать…
— Ага, — закивал Минаев и спросил у Чабанова: — Димон, помнишь, мы так прикалывались?
— Совершенно верно, этот ваш прикол основан на том же, — кивнул я, хлебнул воды из стакана, который протянула Гаечка.
— Мы тоже так хотим! — воскликнул Боря. — Вот это было круто! Дыщ-дыщ-дыщ! Е-е-е! Нокаут!
Наташка склонилась над Рамилем.
— Ты точно ему башку не свернул?
— Точно, успокойся.
Все хорошо, Акела не промахнулся, позиция лидера за мной, в глазах адептов — уважение, граничащее с благоговением. Вот только Илья смотрит нерадостно, с подозрением. У него всегда было позднее зажигание, и он плохо разбирался в людях. За последнее время мы мало общались, вот он и не придал значения тому, что я изменился. Теперь же, когда мои действия вошли в противоречие с его информацией обо мне, он и озадачился.
Заворочался Рамиль. Сел на матрасе, заменяющем маты, сжал голову руками. Гаечка с Борисом ломанулись к нему, но я обоих схватил за руки, покачал головой. Они вняли и не стали приставать к нему с расспросами. Рамилю же проще было переживать унижение в гордом одиночестве.
Наконец он встал, подошел ко мне, пожал руку.
— Спасибо. Это настоящий бой.
— Научи, научи, научи! — сложила руки на груди Наташка.
— Тренироваться надо долго, — не стал обнадеживать их я. — Но терпение и труд все перетрут.