Вперeд впрошлоe2

Глава 20 Родственные связи

Перестук колес поезда напоминал удары сердца. Я стоял в прокуренном тамбуре с кравчучкой наготове и смотрел на проплывающие мимо московские дома, дороги, полные машин, мосты и эстакады.

Привет, столица! Наша разлука была недолгой.

На вокзале вместе с мамой меня вызвался встречать дед Шевкет, и я изнемогал от любопытства.

В этот раз на заработки я ехал один и всю дорогу провел на третьей полке. Подкрепляться едой, что собрала с собой бабушка, выходил в тамбур. Обе ночи выдались спокойными, если не считать толпу студеозусов с гитарой, но они были далеко и особо не мешали.

А может, спокойно было, потому что меня поместили в вагон, где заведовали проводники-мужчины: бойкий Валентин, похожий на облысевшего и чуть схуднувшего Леонова, и огромный Сергей — плечистый, с горбатым носом и немигающим взглядом. Вот посмотришь на него, и приходят мысли о серийном убийце. Когда кто-то буянил, появлялся Сергей и утихомиривал беспокойных пассажиров одним взглядом.

Про меня проводники сразу же забыли, только товар в подсобке напоминал, что есть в поезде один несовершеннолетний безбилетчик.

Поскольку дед вызвался помочь, я взял товара побольше, но столько, чтобы он поместился на одну тележку: десять килограммов абрикосов, десять — черешен, собранных у нас на даче, и десять — ядер орехов, которые Борис с Наташей чистили два дня. Всего понемногу, чтобы побыстрее распродаться. Завтра должна прийти вторая партия товара, она уже в пути, и я не знаю, что там.

Как дед встретил маму, которая приехала на поезде тети Иры, я тоже не знал. Может, они разругались вдрызг, и придется снимать комнату, вот только выясню, почем они. А может, все хорошо, тогда — звоню бабушке и успокаиваю ее.

Из положительного — я пробежался по барам-ресторанам и нашел точку сбыта кофе. Оказалось, импортный молотый стоил от двадцати тысяч, а вот такого, как я привез, нигде нет, а по вкусу он не уступает и даже превосходит импортный, и я договорился с барменом Витьком, что привезу шесть штук по шестнадцать тысяч за пачку.

Итого полтинник с партии. Правда, придется мотнуться домой самому и пятьдесят тысяч вложить в кофе. Риск, конечно, был но куда деваться? Я ж не сразу буду покупать, а когда положение мамы станет более-менее понятным, и вырисуется сумма, необходимая на лечение.

Еще я провел тренировку за день до отъезда, расписал упражнения и оставил Илью за главного — кто знает, как долго я пробуду в Москве.

Поезд сбавил ход, в тамбур повалили люди. Расшвыривая их, вышел Сергей, велел освободить проход и стал готовить мостик. Я пытался высмотреть деда среди встречающих на перроне, но из-за широкой спины Сергея это было сложно.

— Тебя будут встречать? — спросил он, обернувшись.

— Наверное, — пожал плечами я.

— Никуда не уходи, — велел он. — Я должен передать тебя из рук в руки, иначе Ирка мне все кишки вымотает.

Представилась картина, как мелкая тетя Ира выматывает кишки этого здоровяка — белка-берсерк атакует медведя — и я невольно улыбнулся, выволок кравчучку и остался возле вагона. Закружился людской водоворот, перестук колес сменился гулом растревоженной толпы.

Номер вагона мама знала, значит, уже скоро они с дедом должны подойти. Рыжую мамину макушку я узнал не сразу и не сразу понял, что розовощекий круглолицый мужчина, которому на вид было точно меньше шестидесяти — мой дед. Невысокий, сбитый, плотно сжатые губы, черные чуть раскосые глаза.

Вот она, сцена «Люк, я твой дед».

Мама выглядела довольной, но чуть растерянной, подошла ко мне, положила руку на плечо, обозначая, что этот вот отпрыск — мой.

Дед протянул руку, я пожал ее.

— Ну, здравствуй, дедушка.

— Привет, Павлик! — Дед сгреб меня в объятья, похлопал по спине.

— Вы Ольга? — прогудел Сергей, мать кивнула, и проводник махнул рукой — забирай, мол, свое чадо.

Отстранившись, дед улыбнулся, хоть губы его и подрагивали, блеснул золотым зубом.

— Я ж тебя только на фотографии видел! Вот таким, — он качнул на руках невидимого младенца. — А ты взрослый совсем.

Его голос пустил петуха, и расчувствовавшийся дед смолк, оперся о тележку.

— А я тебя вообще не видел, — сказал я, — и не узнал бы в толпе.

— Какой молодец, что ты меня нашел!

У многих москвичей, в том числе у моей жены, была сдвинута башня квартирным вопросом: дескать провинциалам только и дай понаехать, отобрать честно унаследованную бабушкину хрущовку. И если ты из провинции, тебя рассматривают исключительно как потенциального захватчика.

Столичных жителей можно понять, действительно по Москве рыскала стая хищников, черные риелторы работали не покладая рук, да и без них было полно халявщиков, жадных до чужого добра. Потому бывшая жена так меня и не прописала у себя в квартире, пришлось делать временную регистрацию у соседки.

У деда — квартира в Москве. Интересно, закралась ли в его голову мысль, что вылезли стервятники, жаждущие его смерти, чтобы отнять и поделить?

Мог бы окопаться, как та бабка в рассказе Бредбери, которая никого не впускала, боясь, что придет ее смерть, и ждать кончины в одиночестве, зато быть спокойным. Но дед рискнул нас принять, закрыть глаза на возможный наш корыстный интерес.

— Какой план? — спросил он.

— Все без изменений: мама — в больницу, я — на Дорогомиловский рынок.

— Я с тобой! — вызвалась она. — Как ты там один?

— Он не один, я буду с ним, — улыбнулся дед.

— Я должна убедиться, что все хорошо! — настаивала мама.

Типа защищать дитятко собралась. Как бы ее защищать не пришлось!

— Значит — на кольцевую, я правильно понял? — Дед в Москву понаехал давно, и говор у него был, как у местного.

— Правильно, — кивнул я.

Дед забрал у меня кравчучку и бодро покатил к зданию вокзала. Пока мы разговаривали на перроне, толпа рассосалась, и было проще. Втроем мы без труда преодолели ступеньки и эскалатор, погрузились на электричку и встали на относительно свободную площадку напротив входа.

Дед все время смотрел на меня, будто боялся, что я в любой момент исчезну.

— Расскажи, как ты жил, — попросил я, — мы ведь ничего о тебе не знаем.

— Как жил… Развелся, детьми не обзавелся. Женился снова, опять развелся — не заладилось.

— А работал кем?

— Дослужился до старшего лейтенанта. Потом урода одного пристрелил при сопротивлении, — его карие глаза почернели. — Знал, что отпустят его. Меня судили, разжаловали, дали условный срок. Зато никто больше не… — Он встретился с осуждающим взглядом матери и смолк.

— Добрый день, уважаемые пассажиры! — Мы обернулись на голос.

В начале вагона стоял всклокоченный коробейник с большой спортивной сумкой, висящей на груди, как шарманка, оттуда выглядывали газеты.

— Представляю вашему вниманию самые интересные, самые свежие газеты! Начнем с горяченького! «Спид-Инфо». Почему развелся Вячеслав Малежик! Сенсация: инопланетяне предсказали будущее России! Читайте — и будете в курсе!

Господи, какой бред! И вся страна это читала на полном серьезе! Инопланетяне предсказали! Лада Дэнс беременна от ёжика. Ёжиком оказался Богдан Титомир. В Удмуртии родился ребенок с анальным отверстием во лбу. Это оказался третий глаз. Он был карим. Летающая тарелка была замечена в районе Артека. После этого на нудистов в окрестностях Аю-Дага стали нападать роботы-морковки.

Пришлось ждать, когда парень проорется и покинет вагон. Но быстро у него не получилось: газеты покупали. Женщина с прической «советская барашка», сидящая рядом с нашей площадкой, купила тот самый «Спид-Инфо». Парень заискивающе заглянул в глаза деду.