Страница 34 из 71
Вспомнилось Виталино: «К ментам попал — считай пропал». И чего, спрашивается, у нас в стране не бандитами детей пугают — милицией и цыганами?
И вся эта человеческая масса орала, гудела, грохотала, перекрывая голос диспетчера, объявляющего рейсы.
Два мента чуть задержались возле нас, осмотрели с ног до головы — ощущение, что взглядами карманы вывернули. Но мы — с товаром, а значит, пока без денег. Что с таких взять?
— Ты постой пока здесь, — сказал я бабушке. — Вот эту тачку сдам в камеру хранения, потому что две мы не допрем.
— Не допрем, — согласилась она. — А ты заблудишься. Давай я.
— Ты скорее заблудишься. Камера хранения должна быть в здании вокзала, вон там. Сдам, на рынке освоимся, потом ты будешь торговать, а я сгоняю сюда за второй партией. Груз-то поменьше, должен дотащить один.
— А метро? Там столько народу! И непонятно ничего…
— Не сориентируюсь — спрошу у кого-нибудь. Язык до Киева доведет! Я в библиотеке смотрел, как тут что устроено.
— В библиотеке, — покачала головой она. — Тут не книжки, тут — жизнь!
— Стой тут и жди.
Я поволок тачку в здание вокзала, по указателям быстренько сориентировался, а вот по ступенькам груз еле спустил, один раз чуть не упал и не перевернул кравчучку. Хорошо мужчина помог.
Камеры хранения были двух типов: автоматические, где нужно было покупать пятнадцатикопеечные монеты, бросать в приемник и вводить код, и те, что работали, как гардероб: сдаешь кладь, получаешь жетон.
Почесав в затылке, я решил, что один в метро точно убьюсь с этой кравчучкой, потому набил коробки в рюкзаке черешней до упора, часть груза расфасовал по пакетам, переложил их в сумку и выкинул одну картонную коробку. Вот так полегче будет.
В автоматический бокс мой груз не влез, я заплатил пятьсот рублей охраннику — он поставил кравчучку за стойку, прицепил номерок — получил жетон и побежал к бабушке. Дожидаясь меня, она нервно курила. Убедившись, что ребенок не потерялся, затушила папиросу.
— Вот и все, — развел руками я. — Встречай, Москва!
Она собралась было тащить тележку, но я оттеснил ее со словами:
— Ну уж нет! Дорогу молодым! Вот когда ступеньки начнутся, тогда твоя помощь и понадобится.
Еще и тележка подозрительно скрипела. Если отвалится колесо, нам хана. Придется тащить ее, как груз 200, но тогда есть риск подавить абрикосы.
Обстановка на привокзальной площади мало отличалась от той, что на перроне: таксисты, торгаши, клетчатые сумки.
Переходом от Казанского вокзала до Комсомольской я ходил не раз, но он показался мне незнакомым. Стены залепляли объявления, образующие напластования, у стен толпились торговцы всем — от трусов и вязаных носков до паленой водки и самосолов — и нищие, даже гадалка затесалась с красной руной во лбу, увешанная атрибутикой, как елка — игрушками.
И ведь не так давно все это казалось нам нормальным, но стерлось из памяти, как горячечный сон. Сейчас смотрю — и волосы дыбом. Сюр. Гротеск! Еще и люди одеты, как клоуны, особенно женщины. Хочется ущипнуть себя, проверить, не сплю ли.
Зазевавшись, споткнулся и налетел грудью на ручку кравчучки. Больно! Значит, не сплю.