Вперeд впрошлоe

Я побежал к своим, а к меняле сразу же подошла торговка покупать доллары.

Пробегая мимо старьевщиков, я притормозил: вдруг что интересное найдется. Книги, книги, причем те, что как-то заводились в каждом доме, но которые читают совсем уж от безнадеги. И у каждого второго — труды строителей коммунизма: Ленина, Маркса, Энгельса, сгруженные с парохода современности на газеты.

Возле седого бородатого дедка, торгующего акварельками из открытого дипломата, я притормозил. Акварельки были самые обычные, насколько я мог судить: пейзажи, море, голые тетки — меня привлекло потрепанное пособие: «Школа изобразительного искусства. Том 1». На выцветшей обложке — два мальчишки по пояс. Я сел на корточки, взял книгу, открыл содержание: рисунок, рисование с натуры, живопись маслом и акварелью, линейная перспектива. Я пролистал учебник: написан понятно, много примеров, построений. Красота! То, что нужно Борьке.

— Сколько хотите за книгу? — спросил я и получил по спине от толстенной одышливой бабки с авоськой.

— Посторонись. Расселси тут. Людям не пройти!

— Четыреста рублей, — сказал торговец виновато и продолжил, будто оправдываясь: — Книга хорошая, самая лучшая из учебников! Сам по ней учился. Да не надо теперь никому… искусство.

Я рассчитывал обменять баксы по курсу один к тысяче, и у меня осталось пятьсот рублей. Если бы надавить на этого старика, то можно было и за двести книгу забрать, но совесть не позволила так поступить. Видно же, что он не пропойца, а последнее доедает.

— У меня брат хочет стать художником, — поделился я. — Это ему. Если станет что-то непонятно, не могли бы вы дать несколько уроков за небольшую плату?

Старик аж помолодел и словно начал излучать сияние.

— Сейчас я телефон свой напишу! Ручка есть?

Я развел руками.

— Мы тут рыбу ловим.

— Сейчас. Я сейчас. Покарауль картины, а то растащат.

Он забегал по рядам, пока не раздобыл огрызок карандаша, отодрал кусок картонки и нацарапал номер и имя.

— Спросите Эрика из пятой комнаты. Если красок нет, так у меня все имеется: и масло, и гуашь с акварелью. Пусть приходит! Я дорого не возьму. Чисто символически, на хлеб чтобы. Двести рублей.

— Спасибо вам, дядя Эрик! Еще увидимся!

— У меня другие девять томов есть! Ну, этих книг!

— Буду иметь в виду! — обернувшись я налетел на ту же жирнющую сварливую бабку, ее телеса меня оттолкнули, как мембрана батута.

— Опять ты, щенок! — Она замахнулась на меня палкой.

Я изобразил собачий лай, наблюдая за ее реакцией.

— А ну пошел вон! — гаркнула она, я показал ей средний палец.

Подросток я или как? Сам бог велел вести себя, как придурок.

— Ах ты ж, никакого уважения к старости! — запричитала она, обращаясь к двум женщинам, торгующими уродливыми пушистыми свитерами модели «летучая мышь». Кажется, модный материал назывался «ангорка», сестра о таком мечтала.

К вечеру мы заработали еще по тысяче, скинулись с Наташкой по пятьсот рублей, купили триста граммов сыра в ларьке, лепешек у уличной торговки — да, немного дороже, чем хлеб в магазине, зато в очереди стоять не нужно.

Если так задуматься, два дня я пахал на три килограмма сыра, и с этим что-то надо делать.

Хорошо, что завтра — последний звонок, уроки делать не нужно. Свобода малолетним оболтусам! Да преисполнятся пляжи детским ором! Да вздрогнет ранняя черешня в садах!

Стоя в набитом под завязку автобусе, я думал о лихих временах: НЭПе и девяностых, которые НЭП повторяют. В детстве мы все сопереживали Робину Гуду. Никого не знаю, кому по душе был бы шериф Ноттингемский. Тогда откуда берется вся эта мерзость, ворье, отмороженные убийцы и кидалы? Видишь нормального человека — от умиления аж на слезу пробивает, как пробило Илюхиного отца.

Моего же отца дома не оказалось. Такое впечатление, что он приходит сюда, чтобы поиздеваться и слить негатив. Навстречу выбежал Борька с двумя рисунками Вейдеров: один стоял, опершись на меч, второй делал замах.

— Вот.

— Крутяк! — оценил я и полез в сумку за учебником ИЗО.

— Пусть этот твой заказчик выберет одного, второго себе оставлю, мне оба нравятся.

Я вынул книгу и вручил Борису.

— Держи. Подумал, что она тебе нужна.

Борька застыл, не веря своим глазам и ушам. Осторожно взял учебник, пролистал его и вопросительно уставился на меня. Еще неделю назад мы конкурировали за ресурсы и крохи родительской любви, и вот вредный брат заботится, книжки покупает. Где подвох?

— Просто так, — уточнил я, и брат не сдержался, в порыве благодарности обнял меня.

Вспомнилось, как пикселилась реальность перед тем, как я два раза чуть не погиб, и по спине прокатилась волна холода. Даже если вдруг мироздание меня отторгнет, брат и сестра на путь истинный наставлены, они увидели, куда надо двигаться, и не собьются с пути. Осталось сделать так, чтобы отец им не помешал, и помирить маму с бабушкой Эльзой.

О том, что мне предстоит сделать еще, я старался не думать — становилось тошно, как при мысли о нелюбимой работе. В ближайшие лет несколько мне такие задачи точно не по зубам.