Страница 13 из 69
— Давай качаться, — предложил я.
— Так нет качалок. Даже гандбол закрыли. Так я бы с радостью, ты же знаешь.
— А мы — на площадке. Перчатки боксерские у отца есть, он меня кое-чему научил.
Про «научил» я, конечно же, соврал. Он меня научил снаряжать гильзы и отливать дробь. Единоборства — память прошлой жизни. Но перчатки действительно были, и я уверен, что отец мне их отдаст, радуясь, что сын-тюфяк становится мужиком.
— Круто! — просиял Илюха. — Когда начнем?
— Да хоть сегодня после физры.
Прозвенел звонок, и мы побежали на химию на третий этаж и обнаружили в классе вестника апокалипсиса.
На задней парте наблюдался Синцов, черная метка нашего класса, прогульщик, курильщик и нюхатель клея. Он являлся раз-два в месяц, сидел на двух-трех уроках на задней парте и исчезал. Иногда вставал и, демонстративно зевая, уходил прямо посреди урока. Сегодня черную метку получил, похоже, я, потому что Синцов весь урок сверлил взглядом мой затылок.
Наверное, это должно было меня деморализовать и запугать, но я даже вызвался к доске и получил пятерку, к удивлению химички, все красиво и связно рассказав. Людмила Федоровна, наша химичка, была замечательным человеком, но не могла донести материал, потому химию не понимали, а зубрили. Похоже, после моего выступления кое-кто и понял.
И вот прозвенел звонок. Синцов сразу подорвался, подошел к моей парте. Илюха напрягся, я откинулся на спинку стула. Синцов склонился надо мной и дохнул в лицо чем-то едким, химическим.
— Хана тебе, поросеночек! — Он осклабился, демонстрируя черные зубы.
Я изобразил растерянность и страх, захлопал ресницами, словно собрался заплакать.
— А что я сделал?
Вот теперь Синцов отвесил челюсть. Действительно ведь, разве такой, как я, мог обезвредить двух гопников, которые к тому же старше?
— Ты родился, — прошипел он.
— Ну, извини, — развел руками я. — Я больше не буду.
Девчонки на первой парте прыснули и сложились.
— Тебе хана, понял?
В зарождающийся конфликт вмешалась химичка:
— Синцов! А ну вон из класса!
Людмила Федоровна умела сделать зверское лицо, потому ее боялись. Синцов направился к двери, указав на меня пальцем.
— Я же говорил, — вздохнул Илья. — У них один за всех и все за одного.
К нам повернулась Гаечка и уверила:
— Я все слышала. Он тебе угрожал. Хочешь, схожу к директору? Ну задолбали же!
Я мотнул головой.
— Спасибо, Саша, разберусь.
Спасало, что мой класс оказался на удивление приличным для этих мест. Ни одной девчонки, промышляющей на трассе, разве что Фадеева, но она тихая, из гопников — только Синцов, и тот на уроки не ходит.
— Пойдем? — Илья поднялся. — Похоже, тренировка сегодня отменяется. Не хватало, чтобы нас на площадке отловили, они там все время толкутся.