Страница 41 из 47
— Получается, Агата и Зара теперь…
— Да, — печально прошептал Роберт. — Я уже отправил посыльных к их семьям. У них, конечно, будет возможность просто… покончить со всем. Позволить телам умереть и почить с миром, дав разрешение на введение внутривенно одного зелья. Но я почти уверен, что они не сделают этого. А просто заберут девушек домой, где те продолжат беспробудно спать, пока тела не состарятся и не умрут. При этом безнадежно надеясь до самой смерти, что чудо все же случится, и однажды они придут в себя.
Не выдержав, я заплакала и, когда Роберт обнял меня, — просто молча, ничего не говоря, спрятала лицо в его рубахе, со всей силы вцепившись в нее пальцами.
— Получается, ты знал, как найти управу на Грехи, — проговорила я через несколько минут. Когда перестала плакать и успокоилась… но все еще прижималась щекой к его груди. — И к тому моменту, как я сообщила тебе о том, что Бартимус хочет повредить гримуар, уже сам прекрасно знал это и обеспечил себе копию.
— Верно, — кивнул мужчина, не выпуская меня из объятий. — Более того, также знал о копии гримуара, которая хранится в столичном особняке рода Кримсон, и незадолго до тех событий лично проник туда, чтобы выкрасть книгу.
— Так вот почему я ее там не нашла, — с горечью ухмыльнулась я. — А та копия в библиотеке…
— Была приманкой с фальшивым текстом, на которую я надеялся поймать приспешников Бартимуса после того, как их собственная копия загадочным образом исчезла.
— Вот почему я видела тебя посреди ночи, с ног до головы забрызганного кровью. Обжорство стал не первым грехом, которого ты убил.
— И даже не вторым, — признался Роберт. — Тогда мне в самом деле пришлось сражаться с одержимой духом Похоти придворной дамой, которая пыталась соблазнить меня, чтобы использовать на мне свою силу. Переспи я с ней — начал бы гнить заживо, начиная с половых органов, и умер бы в период от суток до недели — в зависимости от того, какой у нее был приказ. Но она не смогла повлиять на мое сознание, а я к тому времени уже знал о Грехах и заклинаниях из гримуара Пяти Теней, с помощью которого от них можно защититься. Увы, в отличие от Божественного света леди Эмильтон, который она все еще не может взять под контроль, заклинания из Гримуара не оставляют жизнь носителю, изгоняя из него духа, а убивают его. При этом сам Грех не исчезает, а возвращается в Потусторонье. Но, к счастью, хотя бы не может быть призван повторно. Как нам известно, выполнив ритуал призыва, Бартимус взял в свое распоряжение всю Семерку и не может возвращать их под свой контроль, притягивая из Потусторонья по одному.
— И ты также на самом деле знаешь, кто этот Бартимус такой, верно?
— Верно, — признался Роберт. — Грегор Бартимус — темный маг невиданной силы, живший несколько столетий тому назад. И ты — его прямой потомок.
— Что… Я? Как?! — поперхнулась я.
— В те времена лорд Бартимус, могущественный и влиятельный, заключил союз с родом Кримсон, относительно недавно проигравшим борьбу за престол Карверота, но все еще не терявшим надежду переиграть карты по свежим следам, пока власть рода Амстор не укрепилась. Заключая этот союз, Бартимусы и Кримсоны, в лучших традициях, подкрепили его стратегическим браком: дочь Грегора, Рианна, вышла замуж на наследника рода Кримсон… а свою первую дочь пообещала отдать в жены Королю Теней, тем самым сделав из нее Отмеченную, которая, на правах невесты, имела силы для открытия Двери Хаоса. Девушка получала пригласительную метку и должна была выступить на отборе невест для короля Карверота, в ходе которого начать ритуал, призванный впустить Короля Теней в этот мир, где он бы убил короля из рода Амсторов и, заняв его место, отобрал у него и свою невесту.
— Вот только тогда они не осуществили этого.
— Именно. План по призыву Короля Теней (после которого Бартимус планировал обмануть и забрать себе его силу) провалился: Грегор погиб, а его дух был изгнан в Потусторонье. Ну а метка невесты, обещанной родом Кримсон Королю Теней, переходила из поколения в поколение. Пока не оказалась у девочки, родившейся в то время, когда Грегор Бартимус, окрепнув духовно, нашел способ вырваться из Потусторонья в мир живых, где вселился в своего первого носителя, коих потом несколько раз менял, прежде чем оказаться в теле Гюстава Зенкланда. Тогда-то ритуал освобождения Короля Теней был заново запущен, и когда объявили следующий отбор невест, метка на девушке из рода Кримсон проявилась.
Хм… похоже, в этот момент я поняла, почему же имя Бартимуса казалось мне с самого начала таким знакомым. Если я правильно все припомнила, то… Кажется, где-то в первых главах книги Лия подслушала обрывок разговора как раз короля с уже не помню кем. И именно с его губ сорвалось имя Грегора Бартимуса. Вот только тогда это было совсем мимолетно и совершенно не задержалось в памяти, затерявшись на фоне ярких событий сюжета.
Однако теперь мне стало многое понятно касательно собственных воспоминаний, которые сейчас не были заблокированы. Однозначно, мой папочка был в курсе всей этой истории и старательно ее от меня скрывал.
Вот только это все еще не дает четкого ответа на вопрос: что было со мной до того дня, как в двенадцать лет вся моя память была стерта, и почему это со мной случилось?
— Так как Бартимус использует этих духов, Семь Грехов? — тихо спросила я, продолжая неподвижно сидеть в объятиях Роберта. Сейчас, в этот момент, меня продолжал бить озноб, а в этих объятиях было так тепло и уютно…
— Призвав их из Мира Теней после открытия Двери Хаоса, он поместил духов в Греховный Перстень — древний артефакт, который был утерян со времен его жизни. Вероятно, сам же Бартимус его спрятал, почуяв свой скорый конец. Семь Грехов — не просто темные духи, а подручные Короля Теней: те самые существа, которые своей энергетикой, переходя в наш мир через Дверь Хаоса, должны были проложить энергетический след для Короля. По этому следу он прошел бы в наш мир, сумей Бартимус осуществить задуманное, в том числе и расширить дверь кровью носителя Божественного света. Перстень служил не только сосудом для духов, еще не подсаженных в носителей, но и инструментом контроля над ними. Выйди перстень из строя — духи напали бы на него самого, причем злопамятно не дали бы ему покоя и в Потусторонье. Используя перстень, Грегор подсаживал Грехи в потенциальных носителей, которые были наиболее склонны к этим грехам: идеальные сосуды, являющиеся живыми воплощениями этих грехов. После внедрения духа в тело люди почти полностью теряли свою волю, и фактически их сознание отключалось, уступая место сознанию духа. Но при этом сохраняли все черты прошлой личности, что усложняло их выявление, потому что резкого изменения поведения человека, по которому можно было бы заподозрить неладное, просто не происходило. Обретя телесную оболочку, Грехи могли использовать древнюю темную магию, становились сильнейшими бойцами и, главное, обретали свои особые силы, свидетелем которых ты сама уже не раз становилась. Найдя идеальные сосуды, Бартимус может подселять в них духов как по одному, так и во всех сразу. Причем, судя по сегодняшнему происшествию, он решил больше не слать их поодиночке. Так что, думаю, оставшихся двоих спустит в атаку всех разом. А главное, одержимые становятся практически неуязвимы. Их можно сдерживать магией, но реальных способов противостоять им два: заклинания из гримуара Пяти Теней и сила Божественного света. Пока что горничная, очищенная силой леди Эмильтон, — единственная из выявленных одержимых, оставшаяся в живых.
— Понятно. Скажи, ты говорил, Обжорство — даже не второй Грех, носителя которого ты убил, изгоняя его. Получается, Похоть была первой… кто же тогда стал вторым?