Образ смерти

– Трина, мне плевать, что ты пила.

– Мне надо восстановить картину. – Глаза Трины открылись и вспыхнули. – Тебе нужны подробности? Вот и дай мне вспомнить. Итак, это был фруктовый коктейль. Бананово-миндальный коктейль. У нас в кафетерии их готовят потрясающе. И тут он подходит. Вежливый такой. «Прошу прощения, мисс» и все такое. Он понял, что я тут главная, а поскольку ему пришлось ждать, смог убедиться, как классно я работаю. – Трина улыбнулась собственным мыслям. – Я могла бы его послать, сказать, что у меня перерыв, но не послала. Он хотел узнать, как договориться об обслуживании на дому. Но не для него самого. Нет, не для него самого. Погоди минутку.

Трина, нахмурившись, взяла свой бокал с вином и отпила. Ева тем временем изо всех сил старалась сдержаться. Ей хотелось просто вскочить и выколотить из Трины остальные подробности.

– Для жены? Да-да-да, обслуживание на дому для его жены. Она слаба здоровьем, плохо себя чувствует, а он якобы подумал, что ей станет лучше, если ее обслужат по полной программе. Прическа, уход за лицом, маникюр, педикюр и все такое. Весь набор.

– Трина…

– Да погоди же ты минуту, черт бы тебя побрал. Дай сосредоточиться. Ну, я ему объясняю, как мы это организуем, какая плата за выезд на дом и так далее, а он спрашивает, не соглашусь ли я этим заняться в свой выходной. Чтобы мне не надо было спешить обратно на работу. Чтобы я могла уделить его жене все возможное внимание. В любой удобный для меня день. Даже показал мне фотографию своей жены. Он будет счастлив заплатить любую сумму, какую я сочту приемлемой.

– Адрес дал?

– Ну что ты все перебиваешь? – Явно обиженная, Трина бросила на Еву свирепый взгляд. – Нет, я сказала, что мне надо свериться с расписанием. Так я и сделала. Сверилась с расписанием, причем не спешила, все обдумала. Понимаешь, в наше время любой может надуть. Даже среди стариков попадаются жулики. У меня на тот период все было забито. Кажется, я назвала ему пару возможных дат. Где-то недели через две. Он сказал, что посоветуется с сиделкой своей жены, узнает, какой из этих дней лучше. Спросил, есть ли у меня визитная карточка, чтобы он мог позвонить. Я дала ему визитку. И на этом все кончилось.

– Он так и не перезвонил?

– Нет. Мне кажется, я его видела еще раз примерно неделю спустя. Где-то. Где же это было? А, да, в одном баре. Я там была с одним парнем, собиралась с ним переспать. А потом решила: нет, это не он. Тот бар – не такое место, куда может прийти Костюмчик с больной женой.

– Имя он тебе назвал?

– Может быть. Я не помню. Если сумею выяснить, кто делал ему маникюр, мы установим его имя по нашим записям. А это он? Тот самый?

«Не спеши, – сказала себе Ева. – Расставь все по местам».

– Какого цвета были у тебя волосы?

– Ты что, шутишь? Это же было – сколько? – месяц назад? Ну да, месяц. В первую субботу февраля. Я тогда подумала, если и дальше так пойдут дела, к концу месяца я попрошу прибавки. Дела пошли хорошо, прибавку я попросила и получила. Еще раз спасибо, – повернулась она к Рорку.

– Мокко с карамелью, – проговорила Мэвис. – С мелированными прядками в форме морской звезды.

– Правда? – переспросила Трина. – Ты уверена?

– Ты мне тогда тоже сделала морскую звезду с розовыми кончиками. – Рука Мэвис задрожала, когда она потянулась за своим стаканом. – Я такие вещи помню. О боже. О боже. Кажется, меня слегка тошнит.

– Тебя тошнит? Это меня он собирался пытать, а потом убить! Кажется, я слегка… – Трина прижала ладонь к животу. Потом ее глаза грозно прищурились. – Нет, не слегка, я жутко разозлилась! Этот сукин сын!.. Жена у него больная? Заплатит, сколько я скажу? Он собирался убить меня! – Она схватила свой бокал и опрокинула в себя содержимое залпом. – Так, а почему он меня не убил?

– Ты перекрасилась. – Мэвис старалась дышать медленно и глубоко. – Ты и неделю с тем оттенком не проходила, перекрасилась в цвет воронова крыла со снежными кончиками.

– Эй, а ну-ка осадите назад вы обе! Что это за мокко с карамелью? Что за цвет?

– Цвет кофе. Темно-каштановый в основе своей. Хотя я так умею покрасить, что об основе можно говорить только очень условно.

– Ладно. Его можешь описать?

– Думаю, да. Но у него была накладка на голове.

– В смысле, парик?

– Очень хорошая, очень качественная накладка, но я же профессионал. Стой, погоди, теперь я поняла! Вот почему я не узнала его в баре. Решила, что это не он. Потому что его не было. То есть он там был, а парика не было. А если был, то не такой. Я видела его в тот раз мельком, да и то издалека, не могу сказать, были это волосы или накладка.

– Я хочу, чтобы ты его описала. Чтоб дала мне все детали о нем, какие сможешь вспомнить. Внешность, голос, телосложение, характерные жесты, особые приметы – любые. Короче, весь набор. Завтра утром поработаешь с полицейским художником.

– Правда? Без балды? Черт, я буду вроде… Как это называется? Свидетельницей? Нет, очевидицей. Класс.

– Пошли ко мне в кабинет. Думай. Воскреси его у себя в голове. – Ева извлекла рацию. – Пибоди, я хочу, чтоб ты позвонила Янси. Хочу, чтоб он завтра был готов к работе с очевидцем. Ровно в семь.

– В семь утра? – уточнила Трина.

– Заткнись, – отмахнулась от нее Ева. – Пибоди, ты меня поняла?

– Поняла. А это… это Трина?

– Да, она наш очевидец. Этот поганый мир до ужаса тесен. Мне нужен Янси, Пибоди. Сейчас сниму с нее показания, получу словесный портрет, передам всем членам опергруппы. Предупреди Макнаба и других электронщиков, чтобы были готовы работать со словесным портретом, а потом с изображением, как только Янси его получит.

Все это Ева говорила на ходу. Раздавая приказы, она энергичным шагом вышла из столовой, пересекла вестибюль, поднялась по лестнице…

Трина бросила взгляд на Рорка.

– А она, оказывается, бывает страшной, когда берет след.

– Она бывает гораздо страшнее. Считай, что ты и половины еще не видела. Поднимайся, я сейчас приду.

Рорк вернулся в столовую и положил руку на плечо Мэвис.

– Почему бы тебе с Белль и Триной не остаться у нас ночевать?

– Правда? Ты не против?

– Я, безусловно, за. Сейчас скажу Соммерсету, чтобы дал вам все, что может понадобиться.

– Спасибо. Вот это да… Вот спасибо! Знаю, это глупо… Никто нас не тронет, но…

– Нам всем станет легче на душе – при сложившихся обстоятельствах, – если вы переночуете здесь. Почему бы тебе не позвонить Леонардо? Скажи ему, что ты здесь.

– Да, конечно. Сейчас. Спасибо. Рорк?

– Да?

– Если бы Трина не перекрасила волосы…

– Да, я понимаю. – Теперь он поцеловал ее в макушку. – Мы все безумно рады, что цвет мокко ей не к лицу.

12

Ева прошла прямо к своему столу, указала Трине на кресло.

– Садись. Давай все это запишем. Начни с роста, веса, телосложения.

– Я думала, у тебя все это уже есть. – Трина огляделась по сторонам. Она уже бывала раньше в кабинете Евы, но не в качестве очевидицы. – А почему ты не захотела отделать тут все, как во всем остальном доме?

– Потому что это не весь остальной дом. Сосредоточься, Трина.

– Я просто не понимаю, что тебе за радость – работать в малобюджетном отделе Тадж-Махала?

– Я сентиментальная дура. Рост.

– Ладно, дай подумать. Невысокий. Меньше пяти футов восьми дюймов. Но больше, чем пять-четыре. Понимаешь, в кафетерии я сидела на высоком табурете, а он стоял и… – Трина задумчиво вытянула губы трубочкой и ребром ладони показала метку в воздухе. – Да. Пять футов шесть дюймов? Или семь? Да, я бы сказала так.

– Вес.

– Не знаю. Когда делаю массаж, люди передо мной голые. Не могу оценить, когда они одетые. Я бы сказала, он местами полноват, но не ПТ.

– Что такое ПТ?

– Плюшка-толстушка. Он был… – Трина округлила руки перед животом, а потом подняла их на уровень груди. – Он все нес впереди. У мужиков так бывает. Не трясется, как желе, но и Мистером Здоровье и Мускулатура его тоже не назовешь. Такой типичный американский дядюшка.