ДОРОГАМИ БОГОВ

В древнеиндийском, например, варианте это выражалось в членении на брахманов и раджей, принадлежащих к высшей касте, кшатриев-воинов – ко второй по значимости касте и вайшья – к касте третьей, включающей в себя, выражаясь современным языком, рабоче-крестьянский люд, но отнюдь не включающей неприкасаемых – шудр – самую низшую касту, официально и не входившую даже в архаический коллектив, представлявшую покоренных аборигенов.

Примерно такую же схему при желании мы сможем обнаружить и у других индоевропейских народов: трехчленное деление характерно. Так же, как характерен и свойственный мировоззрению индоевропейцев и их многоликих потомков дуализм, то есть, постоянное противопоставление: добро – зло, верх – низ, правый – левый, закат – восход и пр.

И опять-таки, придерживаясь этих моделей-схем, признавая их существование в рамках более сложных и порою не объясненных еще систем, мы не будем замыкаться в них, ибо и они при всей своей справедливости и верности всего лишь модели, всего лишь схемы. Их можно сравнить с зеркалом, которое поднесли к красивому и неординарному архитектурному сооружению с какой-то одной стороны, – отражение верное, неискаженное, но оно передает нам лишь одну стену сооружения или даже часть этой стены, не отражая ни в коей мере ни трех остальных стен, ни кровли, ни фундамента, ни тем более, внутренностей здания.

Сравнительно-историческое изучение индоевропейских мифологий зародилось не в наши дни. У его истоков стояли А. Мейе и Ж. Вандриес. По крайней мере, так считается. Хотя, надо думать, что сравнивать и проводить сопоставления различных божеств умели еще в древнем мире. Но все течет, все меняется. У античных греков, скажем, был один объем информации, у А. Мейе – другой, побольше, у нас с вами – третий, разрастающийся на глазах, увеличивающийся буквально в геометрической профессии в зависимости от удаления во времени от рассматриваемого объекта. И потому нет оснований нам отказываться от сравнительно-исторических и поисковых работ, точно так же, как не будет таких оснований и у тех, кто придет за нами и проведет свое исследование.

За последние годы нас приучили к звучным словосочетаниям типа: "ограбление века", "сделка века", "чудо века". Но мы стоим перед явлением, которое можно без всяких оговорок назвать ЗАГАДКОЙ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ. И это будет не эффектным словосочетанием, порождением падких на сенсации репортеров, а чистой правдой. Так кто же они – загадочные индоевропейцы? Краткий экскурс в мифологические глубины ушедших тысячелетий, "во сретенье тоскующих теней", поможет нам приблизиться к разгадке этой тайны.

ГЛАВА ПЕРВАЯ НЕРАЗЛУЧНАЯ ТРОИЦА

В отличие от греческой мифологии, которая уже с VII в. до н. э. стала объектом (а, может быть, в какой-то степени и жертвой) литературной обработки и творческого обогащения жрецами, поэтами, писателями и специальными мифографами, славянская мифология, как "жизнь богов", осталась неописанной.

За три десятилетия до нашей эры в Римской империи из официального пантеона богов неожиданно выдвинулся один, далеко не самый приметный и могущественный. Еще до этого римляне отождествили своих абстрактных богов с антропоморфными греческими: Юпитера с Зевсом, Марса с Аресом, Венеру с Афродитой и т. д. Но не для всех нашелся эквивалент на местной почве – Аполлон, бог солнца и света, покровитель поэтов и музыкантов, встал рядом с "коренными римлянами" под своим прежним именем, с каким и пришел извне. Римское Феб было всего лишь эпитетом означающим "сияющий, блистающий".

Выдвинуться ему помог не случай и не божественные силы, а вполне реальный, облеченный императорской властью человек – Август Октавиан. При нем Аполлон получил совершенно особенный статус, какого не имел ни до него, ни после. В Риме на Палатине, рядом с императорским дворцом был построен храм Аполлона, один из богатейших в империи. В честь Аполлона были переименованы вековые (Столетние) игры, обычно связывающиеся с божествами плодородия и земли. И даже был учрежден особый день Аполлона – 23 сентября. По Риму поползли упорные слухи, что Атия, мать Октавиана, зачала его от самого бога, проведя ночь в храме Аполлона. Но официально было объявлено лишь одно:

Аполлон – покровитель рода Юлиев и, следовательно, самого Августа, усыновленного ранее Юлием Цезарем. В этом и была отгадка – последний из рода Юлиев достиг всех мыслимых вершин и теперь благодарил патрона за оказанное содействие. В данном случае нас не интересует подлинность родословной Августа, как и его личность в целом. Но для того, чтобы проследить бесчисленные трансформации божества, сочетавшего в себе разнообразные и противоречивые функции, и добраться до истоков культа, нам придется спуститься по ступенькам этой родословной в глубь веков.

По "римскому мифу" род Юлиев берет начало от легендарного Иула Аскания, сына Энея. Последний хорошо известен как один из защитников Трои. Тит Ливии в своей "Римской истории" знакомит нас со злоключениями Энея, избежавшего жестокой расправы после взятия Трои ахейцами. Эней вместе с войском на двадцати кораблях отправляется в долгий путь. Нет нужды описывать его скитания, они красочно изображены в "Энеиде" Вергилия. Важен сам факт: Эней отбыл из Малой Азии и прибыл в Лаврентскую область Италии. Он был не единственным – из Троады хлынула целая волна переселенцев. Примерно в тех же краях оказался Антенор со своими сородичами и многие другие. Тит Ливии, как уроженец Венетии, хорошо знал генеалогические предания венетов-энетов. И эти предания имели вполне реальную основу – приход венетов в Северную Италию извне подтверждается археологическими данными.

Эней встречает на италийской земле не только врагов, но и друзей. Таковыми оказались племена венетов и лигуров, вставшие под знамена троянских изгнанников. Вождь венетов Купавон, сын Кикна, приводит Энею свою дружину. К нему мы вернемся несколько позже. Эней в конце концов добивается своего, находит общий язык с царем Латином и женится на его дочери Лавинии. Через некоторое время у них рождается сын Иул-Асканий. От отца он принимает божественного покровителя, оказывавшего поддержку Энею еще в Трое, и утверждает его культ на новой родине. Время: XIII в. до н. э. Направление распространения культа: Малая Азия (Троада) – Эгеида – Апеннинский полуостров. Так ли это? Вернее, только ли так это происходило в действительности? Ведь, по другим источникам, культ Аполлона проникает в Рим значительно позже, в конце VI – начале V в. до н. э. И проникает именно из античной Греции, где он успел оформиться и стать чем-то настолько греческим, что по-иному и не воспринимается. Но есть и совпадение – Аполлон первым приходит на Апеннины, все остальные "греческие" боги идут по его следам.

"РАЗНОЗЕМНЫЕ НАРОДЫ"

Крик такой у троян раздавался по рати великой;

Крик сей и звук их речей не у всех одинаковы были,

Но различный язык разноземных народов союзных.

Гомер. Илиада

Вернемся к Трое времен ее осады. И приглядимся к враждующим сторонам. На одной – ахейцы, они же аргивяне, они же данайцы – жители Пелопонне-са и островов Средиземноморья. Заодно с ахейцами и Ахилл со своей дружиной. Его мы пока не берем во внимание, так как он явный чужак среди осаждающих, и речь о нем пойдет отдельно. На другой – троянцы во главе с Приамом и его сыновьями, а также, по перечислению Гомера, карияне, кавконы, ликийцы, мизы, фригияне, меоняне – все малоазий-ские племена; рядом с ними фракийцы во главе со своим царем Резом и пеласги с лелегами – древнейшие обитатели Пелопоннеса вытесненные ахейцами. Противоборствующие стороны этнически разнородны, тем не менее, идет не межплеменная вражда, а серьезная, затяжная война за проливы и торговые пути. Причем география расселения защитников Трои значительно шире, чем у их противников – ахейцев, а этническая пестрота обороняющихся не затушевалась даже веками, отделившими само событие от описания его в поэме. В памяти многих народов индоевропейской языковой семьи сохранились легенды о выходе их предков из-под Трои. Даже скандинавы размещали свою прародину в Великой Свитьод, которая ассоциировалась у них то со степями Северного Причерноморья, то с Малой Азией. Некоторые современные исследователи размещают в тех краях родину индоевропейцев как таковых. Так это или нет, неизвестно, во всяком случае "перекресток" был оживленный. И надо думать, что в среде тамошних богов царила не меньшая пестрота. Но с ними следует разобраться подробнее. В сознании Гомера и людей его времени (IX-VIII вв. до н. э.) жители Олимпа представляют собой пусть и сварливую, но все же единую семью. И разделяются они лишь в зависимости от симпатий к действующим на земной сцене героям. Но так ли это было в XIII в. до н. э. под Троей? Если приглядеться внимательнее, никакой семьи и не было. У каждой стороны свои покровители на небесах. У ахейцев – Афина Пал-лада, Гермес, Гера, Гефест, Посейдон. У троянцев и их союзников – Аполлон, Артемида, Лето, Афроди-та, Арей, Ксанф. В последней группе все боги не греческого, как принято считать, а малоазийского происхождения, в первой таковых большинство. Выходит, не всегда Олимп был един. Больше того, Гомер с высоты в пять веков приписывает ахейцам чуждых богов, о которых они сами могли знать только от соседей-малоазийцев. Да и соплеменники и союзники Приама, скорее всего, не могли бы представить в своем воображении, что когда-нибудь их боги объединятся с богами непримиримых врагов. А сведут их в одну семью значительно позже античные "классические" греки, которые наверняка и не подозревали, что даже в лагере оборонявшихся было "сколько народов, столько и богов" или почти столько же. Средневековой нетерпимости в те времена ни в Тро-аде, ни в остальном мире не было – это было в первую очередь на руку самим богам, гулявшим по тогдашней ойкумене.