Мир Деревьев

Фелладу и его соплеменникам повезло, что на землях, подконтрольных клану Единорога, широкий спектр аномальных зон был представлен всего лишь сравнительно небольшим озерцом, не представляющим ни малейшей опасности, ни для людей, ни для Деревьев. Все, что молодому человеку было известно об этом уникальном месте, это то, что в озере царила непроглядная тьма, водилась какая-то рыба, а самое главное, там обитал его друг Мудрый Квакх – удивительное существо, внешне похожее на вполне гармоничную помесь человека и лягушки. Откуда появилось это создание, никому не было ведомо. Даже Деревья, чьи знания распространяются на многие тысячелетия в прошлое, ничего определенного по этому поводу сообщить не могут, поскольку в те времена, когда первое Дерево едва лишь начинало укореняться на берегах озера, Квакх уже долгое время был единоличным владыкой и безраздельным хозяином его практически непроницаемых для солнечных лучей вод.

Сбежав по пологому берегу к самому урезу воды, молодой человек первым делом зашел по колено в озеро, зачерпнул из него сложенными в лодочку ладонями и с удовольствием напился. Несмотря на избыточное содержание взвешенных частиц, вода в озере была вполне пригодна для питья, мало того, даже считалась целебной. Поэтому Феллад пил ее без опаски подцепить какую-нибудь желудочную хворь. Утолив жажду, юноша присел на корточки и, используя ладони как барабанные палочки, принялся шлепать ими по воде, выстукивая довольно сложную ритмичную композицию. Этому ритму в незапамятные времена их первого знакомства его обучил Мудрый Квакх – единственный представитель племени разумных лягухов.

Ответ на «барабанную дробь» последовал практически незамедлительно. Мутное озеро метрах в пятидесяти от берега вспучилось гигантским водяным пузырем. После того, как пузырь опал, на поверхности воды появилась здоровенная, будто вызревшая тыква башка серо-зеленого цвета. Квакх приближался к берегу, легко рассекая воду, при этом его «милая мордашка» широко распахивала преогромную пасть, демонстрируя гостю бесчисленное количество акульих зубов. Такая реакция озерного отшельника свидетельствовала о несказанной его радости по поводу долгожданного визита закадычного приятеля.

Феллад вспомнил, какое впечатление когда-то произвел вид счастливой мордашки его друга на весьма чувствительную Зильду и едва не покатился со смеху. Тогда ему удалось догнать улепетывающую, что было мочи девушку лишь у самой кромки леса. Пришлось, правда, приложить для этого кое-какие усилия. Однако временный испуг не помешал своенравной девчонке уже через полчаса понукать водным жителем с той же бесцеремонностью, с какой она привыкла понукать всяким разумным существом, имевшим несчастье попасться ей на глаза.

– Плвет Флл, – выбравшись на берег, проквакал Квакх, что означало: «Привет Фелл», но тут же перешел к прямому общению мыслеобразами, поскольку речевому аппарату озерного жителя язык людей был практически недоступен: – Рад тебя видеть, мой мальчик! Можешь не извиняться за свое долгое отсутствие, я все понимаю – пора взросления, становления...

Ростом Квакх был невысок – едва по грудь рослому юноше. Издалека и в темное время суток его вполне можно было бы принять за человека, но только не вблизи и при свете солнца. Скорее это была гипертрофированная лягушка – жертва эксперимента какого-то шутника-чародея из детской сказки. Представьте на минуту вставшую на задние лапы жабу ростом около полутора метров у которой вместо обычной жабьей головы на плечах находится некое образование, внешним видом напоминающее здоровенную приплюснутую тыкву, снабженную, в свою очередь, парой выпученных глаз, расположенных едва ли не на самой макушке, и зубастой пастью от уха до уха. Вообще-то ушей в обычном для вида гомо сапиенс понимании, на голове Квакха не наблюдалось, их функцию выполняла пара прикрытых кожными мембранами отверстий, находящихся позади глазных выростов. Нижние конечности Квакха были снабжены ластами, на его руке было четыре длинных тонких пальца, соединенных эластичными перепонками и вооруженных острыми крючковатыми когтями. Кожа существа, как уже отмечалось, была серо-зеленого оттенка, причем на груди значительно светлее, чем на спине.

В свою очередь Феллад подошел к выбравшемуся из воды другу, обнял его и вслух произнес:

– Привет, лягух! Прости за долгое отсутствие, занят был по самые уши.

– Привет! – еще раз мысленно повторил Квакх и недовольно добавил: – Что-то сегодня ты не торопился в гости к Мудрому Квакху. Я уж совсем тебя заждался. Всякие нехорошие мысли в голову полезли. Хотя, что с тобой может случиться?

– Ты заждался?! – удивленно воскликнул молодой человек. – Откуда ты мог знать, что я к тебе приду, если я и сам до сегодняшнего утра этого делать не собирался?

– Конечно, не собирался, – укоризненно покачал головой лягух, – тебя пока не позовешь, о старом друге и не вспомнишь.

– Ты меня позвал?

– Позвал. И что тут такого?

– Ты же сам говорил, что на таком расстоянии ментальная связь невозможна, – удивленно заморгал глазами Феллад.

– Действительно говорил. Ну и что? Уж очень мне нужно было повидать своего беззаботного друга именно сегодня, поэтому пришлось изрядно поднапрячься, чтобы создать ментальный посыл достаточной мощности, к тому же помогло родство наших душ, а также то, что с утра твоя голова не была забита всякими пустяками. Ну ладно, о делах поговорим потом, а сейчас рассказывай, как сдал экзамены и вообще...

– А я-то все голову ломаю: отчего это с утра у меня все внутри так и свербело, непонятно почему прямо-таки тянуло к Мутному озеру...

Друзья присели на один из прибрежных валунов, и молодой человек принялся с жаром рассказывать озерному обитателю о том, какие препоны и мудреные ловушки пришлось ему преодолеть на тернистом пути к взрослой жизни.

– Попробуй-ка в одиночку выжить хотя бы пару дней на границе одной из локализованных аномальных зон без поддержки Деревьев, – громко восклицал юноша и тут же, ничуть не стесняясь своего хвастовства, заявлял: – А я там пробыл целый месяц. Ты даже представить себе не можешь, с какими тварями пришлось столкнуться твоему другу. Моли Матушку Природу о том, чтобы никогда не повстречаться нос к носу с крабоскорпионом, змеедраконом или хотя бы с безобидным, на первый взгляд, но очень опасным на поверку гигантским крысоидом... – Не доведя мысль до конца, Феллад тут же переключился на другую тему: – А риторика, стихосложение, многомерная геометрия, расчет пространственных координат на основании уравнений нелинейной алгебры и еще куча всяких заковыристых предметов. Квакх, хотя бы ты можешь мне объяснить, зачем человеку, собирающемуся стать отважным пластуном и знаменитым покорителем аномальных зон, интегральное исчисление или рифмоплетика? Умение задерживать дыхание под водой или приемы рукопашного боя, маскировка, правила выживания в агрессивных условиях аномальных зон – это я понимаю, но арифметика и песнопения только для засорения мозгов...

– Много ты понимаешь, – возразил ему Квакх, – а что ты будешь делать долгими вечерами на привале? Тоска, она знаешь какая штука? Припрет так, что ни вздохнуть, ни охнуть, никакой романтики не захочется. А песенку спел и на тебе – отдушина, и настроение сразу поднимется, и на подвиги вновь потянет, и вообще с песней по жизни шагать куда веселее.

– Глупый лягух, зачем петь самому, когда можно обратиться к ближайшему Дереву, и оно усладит твой слух ариями самых лучших исполнителей.

– Ага, – весело ухмыльнулся Квакх своей зубастой пастью, – и этот самонадеянный юнец собирается отправиться в одну из зон или хуже того в Дикий Лес и не знает, что там растут вовсе не те деревья, которые в любой момент с удовольствием предоставят ему и кров, и стол, а также музыку в исполнении самых выдающихся музыкантов и певцов.

– Совершенно верно, – шлепнул себя по лбу Феллад и тут же вновь поменял тему разговора: – Квакх, как ты думаешь, нам стоит дождаться совершеннолетия Зильды или, как она предлагает, в тайне от всех сочетаться браком...