С тобой навеки

И это определённо не потому, что я проснулась и увидела очередной набросок с Гарри и Скуггой, который был таким очаровательным, что моё сердце принялось выписывать пируэты. Этот рисунок надёжно спрятан в моём чемодане вместе с остальными — на этом рисунке Гарри безмятежно валяется на боку, а Скугга подпрыгнула над ним и тянется к бабочке. Это самый счастливый на данный момент рисунок, и я пугающе привязана к нему.

Сегодня я немного вымоталась и едва ли была чрезвычайно полезной, потому что мой желудок до сих пор недоволен жизнью, а значит, я мало ела, и кофе исключается, и мне привиделся очередной эротический сон про Акселя. Я проснулась дискомфортно возбуждённой, после сна потребовалось совсем немножко, чтобы дойти до финиша, и это вообще не сняло напряжение.

Так что сегодняшний день прошёл за чередой небольших задач, выполняемых со смутным ощущением неудовлетворения. Я уставшая, голодная и возбуждённая. Мне нужен кофеин, но я не могу пить кофе. Я хочу кушать, но не ем еду. Я хочу секса, но не занимаюсь им. Короче говоря, я опасно близка к сварливому состоянию.

Пока я тащусь по лестнице на второй этаж шалаша, я чувствую, что моя попа вибрирует. Я иду по коридору к комнате, которую красил Аксель, и проверяю телефон. Сообщение от папы.

«Привет, милая. Надеюсь, ты наслаждаешься отдыхом. Приедешь на День Благодарения? Никакого давления. Я могу быть на съёмочной площадке. Или не быть».

Мой сварливометр зашкаливает на ещё одно деление. Он практически спрашивает разрешения заняться своими продюсерскими делами вместо того, чтобы отметить праздник.

Прежняя я уже написала бы ему, сказала, что он может делать свои дела, и что со мной всё будет в порядке. Но новая Руни, которая встала на ноги в шалаше, уже не рвётся преждевременно сглаживать ситуацию. Я не спешу. Потому что я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Мой папа может подождать моего честного ответа.

Когда я вхожу в комнату, Аксель поднимает голову, переставая красить вдоль косяка у двери.

— Норм? — спрашивает он.

Я убираю телефон в карман.

— Я избегаю своего отца.

Он хмурится.

— Он тебя донимает?

— Нее. Просто он в своём репертуаре.

Аксель возвращается к покраске.

— Я почти закончил, и мы сможем пойти домой…

«И наконец-то заняться сексом» повисает в конце предложения.

Жар переполняет моё тело во всех местах, где мне не терпится ощутить его ладони, язык и тело. Щёки Акселя розовеют, когда он опускает голову, и плутовская прядь шоколадных волос падает ему на лоб. Этой ночью я собираюсь делать восхитительно развратные вещи с этим мужчиной.

— Мне сначала надо прибраться, — говорит он, — но потом мы можем уйти отсюда, и я приготовлю нам что-нибудь поесть.

— Я помою кисточки и валики, — говорю я ему. Чем скорее я приберусь, тем быстрее мы уйдем, и тем быстрее мы займёмся сексом.

— Спасибо, Ру.

Я закрываю банки краски, затем беру лотки под краску и валики, чтобы помыть их. Когда я наполовину спустилась по лестнице, мой телефон снова вибрирует.

Я уже получила сообщение от папы. Может, это типичное мамино «Люблю тебя, скоро поболтаем» — размыто, но с наилучшими побуждениями. Я решаю, что я не в настроении читать или отвечать на такие сообщения, так что игнорирую вибрацию, пока она не прекращается.

Спустившись в подвал, я бросаю покрасочные принадлежности в рабочую раковину и мою всё. Мой телефон снова вибрирует в тот самый момент, когда я переворачиваю последний лоток для сушки. Уилла уехала из города и почти не писала, но может, она вернулась и вышла на связь.

Поддавшись любопытству, я проверяю телефон. Затем ахаю. Затем ору:

— Аксель!

— Что? — орёт он в ответ.

Запаниковав и запыхавшись, я взбегаю по лестнице, сворачиваю в коридор и врезаюсь прямиком в него.

Он тоже запыхался. Его ладони пробегаются по моему телу.

— Ты в порядке? — лихорадочно спрашивает он. Разворачивает меня спиной, затем обратно лицом, крепко сжимает мои плечи. — Не делай так! Ты напугала меня.

Я ошеломлённо моргаю. Он выглядит таким встревоженным.

— Да?

— Да! — говорит он, опуская руки. — Ты закричала. Я думал, ты пострадала.

— Извини. Я не хотела тебя пугать. Я…

Мой взгляд замечает его ладони… Они трясутся. Я наблюдаю, как он сжимает их в кулаки, затем скрещивает на груди.

«Он заботится, — шепчет тот маленький голосок надежды. — Ему настолько не всё равно, что он бежит через весь дом и ощупывает тебя в поисках повреждений. Настолько, что он аж дрожит от волнения. Ему не всё равно».

— Извини, — повторяю я, подняв на него взгляд.

Аксель прищуривается.

— Всё в порядке. Ты что-то хотела мне сообщить, раз закричала аж из подвала?

— Точно. Да, — я поднимаю телефон. — У нас проблема.

Он хватает мой телефон и читает сообщения Уиллы.

«Привет! Мы с Раем поблизости, покупаем какие-то вычурные штучки, название которых я не могу произнести, но они нужны для его стены скалолазания. Мы подумали, что заглянем в шалаш и повидаемся, пока ты не уехала домой!»

И потом второе, десять минут спустя.

«Не получила от тебя ответ, но подумала, что попытаться стоит. У меня ломка без Руни-обнимашек! Будем через 15 минут».

— Чёрт, — шипит он, оглядываясь по сторонам. — Выключай свет. Быстро.

Мы налетаем друг на друга, затем бежим в противоположные стороны, лихорадочно выключая свет, хватая ключи и телефоны, затем выбегая за дверь на улицу. Аксель запирает нижний старый замок, затем новый замок, который установил и на передней, и на задней раздвижных дверях, и для которого требуется новый ключ.

— Скажи Уилле приехать ко мне домой, — говорит он. — Ну же.

Я пишу Уилле быстрое: «Привет! Вообще-то я ужинаю с Акселем у него дома. Приедете туда?»

— Готово, — говорю я ему.

Он кивает, затем начинает бежать по тропинке. Типа, со всех ног. Я убираю телефон в карман, смотрю на него, затем запоздало тоже начинаю бежать.

Вот только бег длится не очень долго. И это немного раздражает, поскольку раньше я бегала. Много. И была в хорошей форме. Но потом я вспоминаю, что до недавнего времени была довольно больным человеком, и сегодня мне удалось съесть лишь несколько безглютеновых хлебцев и банан. В моём организме нет кофе и вообще недостаточно калорий. Мои ноги ощущаются как разваренные макаронины. Такое чувство, будто я бегу на месте.

— Иди без меня! — кричу я, помахав ему и согнувшись пополам. — Я догоню.

Но потом шаги возвращаются ко мне. Аксель приседает и подхватывает мои ноги. Чисто рефлекторно я хватаю его шею и крепко держусь. Я еду на спине Акселя Бергмана. И он бежит пи**ец как быстро.

Вау, это как воссоздание той сцены из «Сумерек», где Эдвард носится по лесу, держа Беллу на спине. Мой горячий скоростной демон со скоростью света несётся к хижине.

— Это не нормально! — ору я на ветер. — Это жуткий уровень фитнеса, Аксель.

Его хватка на моих бёдрах сжимается крепче. Кажется, я замечаю крохотную улыбку.

— Я каждое утро выхожу на часовую пробежку, Руни.

Я сердито смотрю на него.

— Показушник.

— Просто сообщаю информацию, — говорит он. Он со всех ног бежит со мной на спине, но при этом разговаривает так, будто мы прогуливаемся по тротуару. Засранец.