Страница 16 из 81
— Может быть, — хрипло говорю я, затем откашливаюсь и вновь нахожу свой голос. — Может быть, мы могли бы просто договориться… оставить поцелуй в прошлом и двинуться дальше. Может, тогда будет комфортнее.
Опустив взгляд в пол, я вижу наши ботинки, стоящие практически носок к носку. Тогда я осознаю, как близко друг к другу мы стоим. Я чувствую её мягкий и успокаивающий запах, вижу пушистый жёлтый помпон, украшающий её шапку. А потом в поле моего зрения появляется её протянутая и ждущая рука.
— Договорились, — тихо говорит она.
Я беру её руку в свою, поражаясь чистому удовольствию от контакта наших пальцев, от тепла, которое расходится по моей руке, когда наши ладони встречаются.
Тогда я понимаю, что что бы мы ни оставляли в прошлом, этот брак в последнюю очередь будет «комфортным».
***
На протяжении трёх дней мы с Руни распределяем меж собой обязанности и делаем то, что необходимо, чтобы законно пожениться как можно быстрее. Руни настаивает на том, что позаботится об юридической стороне вопроса, поскольку это её специальность, а я занимаюсь всем остальным. 72 часа мы почти не видели друг друга, обменивались лишь необходимой информацией и подписями, но теперь у нас есть легальное свидетельство о браке, кольца, свадебные наряды, распорядитель церемонии, который и будет заключать брак, свидетели — всё необходимое, чтобы предоставить доказательства исполнителю завещания моего дяди.
Утро свадьбы обещает быть одним из тех ясных и свежих деньков в конце осени, которые вызывают у меня желание проводить каждую секунду на улице и впитывать эту погоду. Солнце светит на нас, холодного ветра нет, и поэтому мне комфортно в моей униформе для художественных выставок: угольно-серый костюм, белая рубашка, никакого галстука (потому что нахер всё тесное вокруг моей шеи), а также сочетающиеся меж собой коричневый ремень и замшевые полуботинки. Я понятия не имею, что наденет Руни, она лишь заверила меня, что у неё есть всё необходимое.
Не то чтобы её наряд имел значение.
Поскольку всё это не по-настоящему.
Ну, только в юридическом смысле.
Осталось лишь убедить в этом свою нервную систему.
— Не вздумай упасть в обморок, — говорит Паркер. — Дыши глубоко.
Я разминаю шею, вращая головой в разные стороны, и делаю глубокий вдох, надеясь, что от этого лопнут тревожные обручи, сдавившие мою грудь.
— Я не собираюсь падать в обморок. Где Ллойд?
Распорядитель церемонии, Ллойд — кузен Паркера. Я не видел его с тех пор, как мы вместе учились в старших классах, но Паркер заверил меня, что он имеет нужную квалификацию и сделает это бесплатно.
— Он здесь, — Паркер поправляет свои манжеты и оборачивается через плечо в сторону леса. — Просто ему нужно было отлить. Серьёзно, расслабься. Ты и меня заражаешь стрессом. Дыши или типа того.
— Дышу я, — я ворчу, потирая лицо, затем провожу руками по волосам.
— В тебе явно накопилась подавляемая энергия, друг мой, — Беннет кивает в сторону шалаша. — Мы оставим тебе несколько промокших стен, которые надо будет сломать завтра.
— Жаль, вы с Руни не планируете снимать напряжение в традиционной манере, — говорит Паркер.
Я закатываю глаза.
— Просто говорю, — продолжает он, — мы с Беннетом тоже так начинали. Секс без обязательств. Друзья с привилегиями. И посмотри на нас теперь.
В идеальном мире я нашёл бы на роль свидетелей незнакомцев, которые не стали бы донимать меня, пока я тревожно ждал заключения брака ради денег, но они единственные люди помимо членов семьи, которых я могу относительно терпеть, и я не в том положении, чтобы привередничать. Об этом я напоминаю себе ещё раз, когда наш «распорядитель церемонии» застёгивает ширинку, явно возвращаясь после того, как поссал в лесу.
— У нас же есть нормальная канализация в доме, — бормочу я. — Это буквально причина, по которой мы делаем это здесь, а не в шалаше.
Беннет усмехается.
— Ну просто это Ллойд. Он не запаривается. Лес подойдёт ему не хуже любого другого места.
— Напомни мне не пожимать ему руку.
Паркер издаёт хрюкающий смешок.
— Ты сегодня утром не выходил на пробежку, да?
— Выходил, — я снова вращаю головой из стороны в сторону, разминая шею, затем поднимаю взгляд и наблюдаю, как солнце прячется за густым облаком. — Просто мне не удалось пробежать достаточно миль.
Для такого дня никакого количества миль не хватит.
Прежде чем кто-то из них успевает снова подколоть меня чем-то, пёс галопом подлетает к двери моего дома, как всегда, стараясь меньше веса переносить на левую лапу. По словам ветеринара, это старая травма, которая неудачно зажила. Она сказала это прямо перед тем, как спросить, хочу ли я оставить его себе, и после того, как я поручил проверить его на предмет отсутствующего чипа.
Пёс выглядит как грейхаунд, но на деле он лерчер, помесь пород, которая считается намного менее ценной, что объясняет отсутствие чипа. Лерчеры используются как охотничьи собаки, и владельцы часто бросают их, когда те получают травмы — очевидно, так случилось и с этим псом, который в прошлом месяце прибрёл к моему дому, скуля и дрожа, но отказываясь заходить внутрь и согреться.
Я сказал, что построю для него конуру и присмотрю за ним. Ветеринар сказала называть это как мне угодно, лишь бы я подписал бумаги и заплатил за рентген, потому что в противном случае, если он отправится в приют, то его скоро усыпят. Он казался безопасным вариантом — живое существо, которое сложно разочаровать или нечаянно обделить вниманием, поскольку он буквально не переступает мой порог. Он хотел лишь еды и немного поглаживания по голове, два приёма пищи в день да безопасное и тёплое место для сна.
Но теперь, пока он счастливо лает на открывающуюся дверь моего дома и носится туда-сюда с такой оживлённостью, которой не было у него, когда он только начал жить здесь, я гадаю — может, мы не просто сосуществовали. Может, пребывание со мной пошло ему на пользу. Может, в кои-то веки небольшое проявление любви в такой манере, на какую я способен, не обернулось абсолютной катастрофой.
Когда он прыгает на Руни, выходящую наружу, в моей грудной клетке зарождается свирепая ноющая боль. Её волосы — заплетённое золото, замысловатый узел прически подчёркивается вереском сливового цвета. Её вязаное платье цвета слоновой кости кружит вокруг неё как подхваченный ветром снег, мучительно скрывая от моего воображения силуэт её тела. А потом пёс своими грязными лапами приземляется на её безупречную одежду.
Все мы вздрагиваем, кроме Руни. Руни смеётся так тепло и звонко — лицо чистого счастья: зубы, ямочки на щеках и морщинки вокруг глаз, прямо когда солнце вырывается из-за облаков. Мягкая, мерцающая, она выглядит как свежевыпавший снег, поцелованный солнцем.
Пока я наблюдаю за ней, то ноющее ощущение в моей груди пускает корни глубже. Я отвожу взгляд, поправляю манжеты рубашки, затем воротник, а мой мозг проводит связи, пока я осматриваю себя — моя чёртова бутоньерка совпадает с вереском в волосах Руни. Я хмуро смотрю на Паркера, который и засунул эту бутоньерку в мой нагрудный карман полчаса назад, но Паркер лишь улыбается и поигрывает бровями.
Беннет вздыхает, глядя на Руни и промакивая глаза.
Я поворачиваюсь к Ллойду, который наконец-то решил присоединиться к нам.
— Аааааакселлллль, — медленно произносит Ллойд с широкой ленивой улыбкой. — Поздравляю с большим днём, — как я и боялся, он протягивает руку.