Страница 39 из 42
Ночь последней любви
Дэниелу было жутко стыдно за свой срыв. Но больше всего стыдно за то, что оказался слабым в тот момент, когда надо было сильным. Все же он был еще мальчишка, хоть и соображал как уже вполне взрослый. Он заперся в своей каюте на всю ночь. И я его больше до утра не видел. Только свою милую красавицу и обиженную на меня почти со мной не общающуюся и не разговаривающую Джейн.
Я ей сказал быть с Дэниелом, по крайней мере, пока он окончательно не прейдет в себя и не успокоиться.
- Уйди в свою каюту и не мешайся тут - произнесла она, сердито сверкая своим карими почти черными на серьезном девичьем личике глазами мне. Джейн насупила свои изогнутые черные брови и была сердитой и обиженной. На меня, и на брата Дэниела. Обиженной за то, что заставили ее испугаться и пережить все вот такое. За Дэниела и за себя.
Первый семейный скандал. Что ж не всегда все бывает гладко и красиво. А может и к лучшему для нас всех. Такое должно было произойти когда-либо. И вот произошло. Ничего все утрясется и наладится.
Я не пошел к себе в жилую каюту, а пошел в главную кают кампанию и решил надраться алкоголем.
Завалившись в красное стоящее то самое кресло, перед которым моя красавица и любовница Джейн полуголая выделывала свой восточный красивый сексуальный и бесподобный как танцовщица какого-либо и наложница шейха или султана любовный танец живота, падая тут передо мной на вот этот расстеленный на полах ковер. А я как ее господин и повелитель любовался ей. Я уже под хорошим хмельком, вспоминал тот ее голый вращающийся перед моими восторженными русского моряка синими глазами девичьей с кругленьким пупком загорелый, почти черной в скользкой пальмовой смазке живот. Звон монетных на ее золоченом лифчике и тонком на голых бедрах пояске монет и шуршание сверкающего бисера. Парящая юбка из белого шелка, полупрозрачная вуаль на мелькающих под ней голых загорелых до черноты Джейн ногах. Ее ляжки и колени. Ее подтянутый узкими плавками под тем пояском волосатый с вагиной лобок. Черные, вьющиеся колечками во все стороны длинные Джейн локонами волосы. И тот на голове над милым ее с теми черными бровями и глазами золотой в бриллиантах как корона королевы танца живота и всех диких змей, с большим бриллиантом посередине венец. Алые на смуглом загорелом личике Джейн жаждущие жарких страстных поцелуев губки и глубокая ямочка на ее подбородке. Мелькание женских в золоте браслетов и звон круглых чашечек музыкальных сагат. Свет свечей, грохот барабанов и стонущий голос флейты. Звук, летящий со всех сторон от японской стереосистемы «SONNY» в этой большой трюмной каюте.
Полет красивого в кружении мотылька вокруг по всей этой каюте и кресел со столиком уставленным фруктами и бутылками французского и итальянского вина.
В плавках и русского моряка штанах снова зашевелилось. И мой член уже торчал на изготовке в ожидании женской промежности. Меня охватил приятный любовный озноб. Я взял из винного полированного с красными дверками шкафа бутылку виски и открыл ее. Но пить, пока не стал.
- Ну как, я лучше твоей Тамалы Низин? - я услышал моей красавицы и любовницы Джейн снова голос.
- Джейн - я произнес, вслух, уже пьяный, напившись крепкого вдоволь пива, видя ее перед собой, извивающейся змеей и танцующей, увлекающей к себе и на этот в коврах пол. Безумный неудержимый с любимой секс, жар и пот. Духота от горящих расставленных по всей кают кампании тающих от огня свечей.
Я еще вспомнил тот остров с островитянами. Визгливых малышей. Праздник и яркие звезды с луной на небе, что провожали нас, двоих безудержно влюбленных друг в друга, вдоль кораллового песчаного берега. Шумный ночной прибой волн у песчаного берега. Наше с Джейн купание ночное в прибрежных теплых волнах. Бутылка водки и эти креветки, и тот из какой-то растительности салат. Потом, ту сплетенную из лесного тростника рыбацкую заброшенную заваленную пальмовыми листьями хижину. И как мы занимались с Джейн там тоже любовью. Наши дикие крики, и стоны были слышны в той темной ночи. И лишь гулкий волн прибой глушил их. Я вспомнил нашу с Джейн первую любовь в ее каюте на том штормовом атолле, где первый раз я вошел в мою Джейн и овладел ей. Потом как оказался на этой скоростной, летящей по волнам круизной яхте под бортовым названием «Arabella». Свою ту катастрофу и пожар, и как я, уже попрощавшись с жизнью, был готов умереть. И вот я тут. Сижу в этой кают кампании и гостиной «Арабеллы» и пью пиво. У меня есть друг и имя ему Дэниел Морган. И есть подруга и любовь всей моей разнесчастной потерянной и никому не нужной жизни, русского моряка торгового интернационального флота Владимира Ивашова, Джейн Морган.
Я приказал сам себе немедленно успокоиться. Джейн рядом ведь не было. Только у пьяного в его пьяной затуманенной алкоголем голове были приятные любовные воспоминания и желания. Я отмахнулся от них. Но на смену их пришли иные из моего далекого уже прошлого.
Посидев целый час в главной каюте «Арабеллы», потягивая из горла пиво, погрузившись в воспоминания до самого русского Дальнего Востока, вспоминая свой дом, умерших родителей, армию и флот. Свою развалившуюся в перестройке и перевороте Советскую на части страну. Перебирая все в своей пьяной русоволосой голове. Поглядывая на висящие, на стене главной каюты корабельные часы.
Было уже двенадцать часов ночи, с того момента как мы забрались назад на «Арабеллу». Было девять, а сейчас уже двенадцать. Начало уже темнеть. И до сих пор, никто не выходил из своих кают.
Я, осуждал себя за некоторые действия по отношению к Дэниелу. Может, я был в чем-то, не прав. В своих действиях. И тоже, где-то была моя вина. Но, я не мог поступить иначе. Если бы я не поступил так, то Дэниел, мог, просто прыгнуть за борт и погибнуть под водой на глубине.
Дэни не отдавал себе отчет в том, что делал. И его надо было остановить и спасти от глупости и отчаяния. Но, надо было все равно, извиниться перед ним за свои действия еще в самой лодке. Я этого не сделал даже, когда поднялись на «Арабеллу». Меня обидели последние слова Дэни - Он чужой здесь. Зачем, он здесь? Он лишний на нашей «Арабелле».
Но я сейчас уже отошел от них и был снова и как обычно рад общению и с ним и с Джейн. Все должно было наладиться. И я должен был все исправить.
Джейн не разговаривала со мной. В ее каюте не играла музыка. Она проходила мимо из своей каюты в каюту Дэниела и смотрела на меня презрительным взглядом. Ясно, она не ожидала, что я поведу себя так по отношению к ее любимому брату. Но, не сделай я, так попутно еще отругав саму Джейн, неизвестно, что могло бы случиться тогда в резиновой лодке.
Я просто взял ситуацию в свои руки в нужный момент.
Джейн это понимала, но обиделась за оскорбления мои в ее сторону.