Страница 7 из 32
Медведь ринулся на Зеймуна. Он был голоден и хотел есть. Есть, как и сам охотник Яуджи Зеймун. Зеймун отключил маскировку и стал видимым. Но, в тот же момент, включил лазерный прицел из трех сходящихся в треугольник световых тонких красных лучей. И навел, прикрепленную, на специальном креплении. Как на длинном металлическом штативе выдвинутую плазменную пушку. Все это заняло считанные секунды.
Загудела за спиной воина охотника Яуджи, на его металлическом наплечнике его брони заряженная сжиженной под давлением плазмой батарея. Подавая энергию на генератор его плазменного орудия. И по команде самого Зеймуна последовал автоматически выстрел. Выстрел в направленную лазерным треугольником точку. Это был бегущий на Зеймуна огромный рыжий хищный инопланетный медведь. Который, буквально, уже подлетел к скале и прыгнул на Яуджи, когда плазменный высокотемпературный огненный снаряд пронзил в полете громадного раскрывшего уже клыками зубастую пасть хищника. Он пронзил в полете и прыжке летящего на Яуджи охотника дикого голодного зверя. Пронзил насквозь, от груди до самой задницы. Разваливая надвое. И изуродованное звериное тело, почти долетев до Зеймуна ударившись о скальную стену, упало на землю.
Сразу запахло паленой шерстью. И труп медведя задымил и задергал лапами в дикой конвульсии. Но, зверь даже не прорычал в последний раз. Смерть была практически его мгновенной.
Зеймун спрыгнул со скалы. И выдвинул свои на правой руке надетые на мощном креплении выдвижные режущие, очень острые сдвоенные в паре лезвия.
Он подошел быстро к трупу дикого хищного лесного медведя. И полосонул лезвиями ему по шее и отрезал, двумя-тремя ударами и взмахами ему голову.
Это был трофей за быструю победу.
Он снял шлем маску, отсоединив ее от остального оборудования своего костюма охотника и, снял специальный подсумок с пояса, разложил, открыв его свое оборудование для препарирования головы своей жертвы.
Все было кончено и быстро. И уже, через несколько минут, голый медвежий череп, без кожи и плоти, красовался, надетым на копье Яуджи Зеймуна. По гористой долине разлился победный рев звездного охотника. Ему вторил, где-то в самих горах, второй, такой же. А следом, еще дальше, третий.
***
Они овладели ей. Овладели сразу и все трое. По очереди. Все три охранника. Девятый, восьмой и четвертый. Трое из братьев, сбежавших из старого родового улея старой матери королевы вмести с Шестой.
Они захватили корабль и освободили ее. И в подчинении стали ее охраной.
Они овладели Шестой. Овладели самкой королевой. Молодой матерью своих рождающихся один, за одним детей. Так надо было.
Они стали отцами ее всех уже рожденных в полете детей. Часть, которых, уже разбежалась по всему кораблю, и где-то притаилась. Они кольцами оцепили все гнездо муравейника и тоже, держали охрану. Они были под властью своей родной матери королевы и выполняли ее приказы. Их обязанность как всегда, искать для еще не рожденных детей королевы, для коконов яиц доноров и сосуд нового рождения. А королева занималась любовью, любовью со своими братьями и охранниками в самом гнезде. И это было все во сне. Долгом длительном летаргическом сне. Медленно и бесконечно.
Она ласкала их своими первыми руками и шипела им ласковые женщины матери слова. Своим братьям самцам, а они отвечали тем же ей, как любимой женщине. Самцы охранники, четвертый девятый и восьмой, заползали на самку королеву и прикреплялись к ней. Точнее, под ней. Промеж ее расставленных в стороны ног. Они прикреплялись к Шестой. И она прижимала их своими вторыми, расположенными на грудных выступающих через саму грудь в обход внутренних органов и легких Шестой наружу вперед еще одной пары лопаток. На них и крепились ее вторые выросшие при перестройки всего организма самца в самку, те вторые с длинными пальцами и когтями еще одни руки. И ими она Шестая, как и подобает при сношении с сородичем самцом, прижимала к себе по очереди одного за другим любовников. А те, в свою очередь оплодотворяли ее своим длинным выдвинутым самцов членами. И осеменяли ее. И это все шло в переработку внутри самого главного ксеноморфа ящера. Там все это
превращалось в коконы яйца с осьминогопауком носителем зародыша. Единственного зародыша в каждом коконе яйце. И все это потом попадало в невероятно длинный гибкий яйцеклад и по нему спускалось и выходило наружу прикрепляясь ко всему, куда, оно попадало. Как гидра полип. К стене или к полу. Бывало, что и к потолку. И к любой поверхности.
Все это происходило во сне. В состоянии некой каталлиптической полусмертной летаргии, между жизнью и смертью в какую могли впадать на длительный срок ксеноморфы, находясь в длительном одиночестве без пищи и возможности размножения. Эта особенность еще одна форма их высокоразвитого животного состояния организма, способного выживать в критических обстоятельствах.