Страница 8 из 40
Наступила, теперь следом очередь Дмитрия Арсентьева и Гюнтера Меркеля.
Тут же следом за ведущими, они высадили, тоже друг в друга каждый очередь. Очередь из пушек и пулеметов.
У Мессершмитта BF-109 F-4 огневая мощь была выше, чем у Яковлева-3. И это сыграло роль во втором случае. Но, Як, тоже высадил в Мессер все что мог. И Мессер вспыхнул на дистанции двухсот метров. И, тут, же взорвался и разлетелся в щепки. Прямо в направлении на, него летящего Яка. Як, тоже весь прошило очередью и осыпало обломками немца, нанося повреждения пропеллеру и плоскостям истребителя. И так продырявленным насквозь крупнокалиберными пулями пулеметов Мессершмитта. Снаряд с мотор пушки Мессершмитта вонзился в двигатель, и он заглох, почти мгновенно.
Дмитрий увидел, как о плоскость крыла ударился, полыхая в воздухе, летя прямо на его самолет, горящий пилот Мессершмитта. Он ударился, возможно, еще живой, о ребро плоскости крыла. И был разрезан на горящие куски и ошметки от удара, отлетев в область вращения пропеллера его самолета.
Як Дмитрия швырнуло в сторону, и он завалился на левое крыло. И по кругу закружился на высоте километра над лесом и болотами на глазах всех кто видел этот бой в той деревне.
Только сейчас Дмитрий увидел, что ранен. Не просто ранен, он не чувствовал свою левую ногу. Он понял, что она перебита крупнокалиберной пулей пулемета Мессершмитта. Пуля попала в голенище сапога. И прошла ногу насквозь, раздробив кость под коленом. По плафону потекли ручейки крови. Она брызгала из перебитой артерии голени из сапога по всей пилотской кабине Яка.
- Димка! - закричал капитан Аниканов - Димка! Слышишь меня! Димка держись!
Аниканов понял, что дело серьезное. Он видел, что Арсентьев выбыл из строя. И закружил над лесом кругами, пытаясь удерживать машину, пока была скорость.
- Димка!- кричал он по рации - Ранен?!
- Ранен, командир! - теряя кровь и силы, прокричал Дмитрий - Я буду прыгать! Посадить не удастся! Лес кругом! Разобьюсь!
Он в шоке, пока еще не чувствовал боль. Чему «приятно», даже сам удивился.
- Не дури, Димка! - крикнул ему Аниканов - Дотянем за линию фронта. Там прыгнешь!
- Не дотяну, командир! Не дотяну! Заглох двигатель и я умираю! - прокричал он, и отстрелил колпак кабины Яка.
- Я прыгаю! - крикнул Дмитрий напоследок - Лети к нашим, Серега! То, что там в твоем самолете важнее теперь моей жизни!
Дмитрий отрубил рацию. И на целой ноге выпихнул себя на край левого борта кабины самолета. Он перевалился через край. И довольно легко, так как истребитель летел по очередному кругу на боку. И упал, прокатившись по всему крылу самолета, соскользнув с его заостренного края, и дернул за кольцо парашюта. В этот момент его пронзила жуткая боль. Раненая перебитая нога при рывке раскрывшегося парашюта мотанулась из стороны в сторону на весу в воздухе и спровоцировала боль. Непереносимую жуткую боль. И лейтенант Дмитрий Арсентьев тот час потерял сознание.
В этот момент раненый, как и он, его Як вспыхнул огнем. Весь. И стал разваливаться на части, распугивая кричащих кружащих над болотным лесом черных ворон. Он рухнул сверху, прямо вниз и на них, в самую середину мертвого непроходимого Волчьего болота.
***
Оберполковник Гюнтер Когель видел падение русского самолета в лес. Как тот вспыхнул над самыми соснами и березами. И рассыпался на части при взрыве. Когель видел и раскрывшийся там над лесом белый круглый парашют Советского летчика. Он видел, также и падение обоих немецких самолетов. Он послал своих мотоциклистов с пулеметами в поле за огородами, где совершил аварийную экстренную посадку поврежденный Мессершмитт обереста Шенкера. Тот рухнул, прямо в некошеный бурьян на брюхо. И зарылся носом в землю, где совершил на скорости капотирование. И перевернулся кверху днищем. Шенкер отстрелил колпак кабины. И, отстегнув ремни, выпал из кресла пилота.
В это время к нему подбежали два автоматчика мотоциклиста. И сам подъехал на своей полевой военной легковой автомашине Гюнтер Когель.
Он лично поприветствовал своего летчика. И предложил ему помощь. Затем дал распоряжение своим солдатам на поиски сбитого Советского летчика. И те сорвались, как угорелые, прыгнув в мотоцикл с коляской, понеслись в деревню, сообщить от имени Когеля другим приказ о поисковой работе в районе болот. И леса со стороны Волчьего хутора.
Там уже командовал Зигфрид Вальтер. Он отдал приказ одному танку и пулеметчикам на мотоциклах, срочно выдвигаться в сторону Волчьего хутора. И, вдоль леса у самого болота сделать оцепление. Затем, расстрелять сам лес из всего стрелкового оружия, не входя туда. Наугад, боясь партизан.
В это время Когель и Шенкер на машине приехали в деревню. Они зашли в штаб военной пехотной и танковой части. Тут же, крутились и местные полицаи Хлыст со своими товарищами Дрыкой и Прыщем. Они глянули вскользь на них. И вошли внутрь.
- Слушай, Дрыка - сказал Хлыст.
- Ну - ответил Дрыка.
- Не ну, слушай - продолжил ему Хлыст - Надо будет ночью засесть у болота, там, у Волчьего хутора. Надо покараулить, глядишь, и поймаем русского летуна. Куда ему идти по болотам. Там идти некуда. Одна топь и лес. Думаю, выползет к нам на этот хутор. Мы его возьмем и доверие заработаем. Может за пропажу Жабы все обойдется если, что.
- Понятное дело, только, но - боязливо сказал Хлысту Дрыка.
- Что, но? - спросил нервно Хлыст.
- Там место проклятое, у тех болот - продолжил Дрыка. И посмотрел на Прыща, заручаясь его поддержкой - Место плохое и все это знают. Местные туда ни ногой. Говорят, там уже за все время много народу по пропадало.
- И что?! - уже зло начал нападки на этих двоих полицаев Хлыст - Что испугались суеверий, всяких россказней про всякую там нечисть?!
- Да, говорят, там оборотни водятся! - уже панически и трусливо ответил Хлысту Прыщ.
- Чего?! Вот уроды! - выругался на них Хрыст - Придурки! Сказочники! Оборотни водятся! Там кроме пиявок и зайцев с куропатками ничего нет! - он рассмеялся, глядя на двух своих подчиненных испуганных идиотов.
- Вот именно - произнес Прыщ - Говорят, что и зайцев с куропатками нет. Нет там никого кроме тех оборотней.
Мимо них проходила как раз Варвара Семина, ту которую выгнал из дома Прыщ. Она зло посмотрела на трех местных предателей уродов, и услышала о, их засаде на Волчьем хуторе. Они громко говорили между собой. И, она поспешила в дом старосты Серафима Кожубы.
Она вспомнила, как эти уроды, плясали перед фашистами нажравшись шнапса, за немецкие марки. После того как повесили шестерых сельчан их руками.
Здесь же тогда, висели ими же повешенные, прямо напротив школы, превращенной в комендатуру местный учитель, председатель Снежницы и еще несколько коммунистов деревни.
Эти выродки, что-то орали во славу Фюрера. И голосили на всю округу, счастливые и довольные новой поселившейся здесь надолго властью, под дружное хлопанье и радостные раскормленные рожи немцев.