Предатель крови

Хеди оторопело уставилась на него. Может, она ослышалась? Мысли ее заметались в беспорядке, а ведь Омаста мог вернуться с минуты на минуту.

— Не дай им заточить меня в замке! — взмолилась она.

— Отказаться нельзя, — быстро сказал Эмель. — Если откажемся, мой труп сгниет на стене замка, а с тобой все равно сделают, что захотят.

— Да я лучше умру! — повысила голос Хеди, и Эмель тотчас прижал палец к губам. — Да, я лучше умру, чем рожать ублюдков стареющему деспоту! Должен же быть хоть какой-то…

— Поезжай с Омастой и жди меня, — перебил ее Эмель. — Улыбайся Дармуту, льсти ему, изображай, если понадобится, счастливую невесту — словом, делай все, чтоб не вызвать у него подозрений. Я найду способ вызволить тебя, и мы сбежим вдвоем, но только нельзя допустить, чтобы он заподозрил неладное.

В этот миг к двери подбежал Омаста.

— Сейчас придет служанка! — крикнул он еще из коридора. — Как ты… как ты себя чувствуешь, леди?

Он увидел, что Хеди придвинулась к Эмелю и сжимает его руку. Глаза лейтенанта сузились, волнение, которое было написано на его лице, исчезло бесследно. Вслед за ним вбежала в комнату служанка с кувшином и полотенцем. Эмель повернулся спиной к двери и пристально взглянул в глаза Хеди.

«Ступай, — произнес он одними губами, — и постарайся выжить».

Наверху, в темной спальне Лисил перекатился на край кровати. Он не спал, но видения, возникавшие перед его мысленным взором, мучили его, как кошмарные сны. Скольких он убил, сколько лет потом напивался до потери сознания — просто для того, чтобы забыть и забыться. Порой он даже не мог припомнить имена всех своих жертв. Помнил только тех, кто приходил в его сны.

Лорд Андрей Прога… леди Дамилия… сержант Латец… кузнец из Койвы… леди Керстен Пецка… Джозия, старик-ученый…

Лисил огляделся, ища, на чем бы остановить взгляд, чем занять свои мысли, чтобы отгородиться от неумолимо подступающих воспоминаний. Скоро, может быть, придет Магьер. Но в глубине души Лисил надеялся, что она не появится. Все его силы сейчас уходили на борьбу с призраками, как же сможет он уберечь от этих призраков ее?

Что-то шевельнулось у него за спиной, под одеялами.

Лисил метнулся прочь, развернулся, пятясь к противоположной стене.

Одеяла и овчинное покрывало лежали так же ровно, как нынче утром, когда он застилал постель. — И в кровати никого не было. Призраки, которые преследовали Лисила, существовали только в его воспоминаниях. И все же Лисил не мог оторвать взгляда от аккуратно застланной постели, потому что не знал, может ли верить собственным глазам. Он соскользнул по стене и, опустившись на корточки, привалился к ней спиной.

Надо зажечь свечу, надо разобрать постель… надо хоть что-то сделать, хоть чем-то занять себя. И все же Лисил не двинулся с места — так и замер в темноте, дрожа всем телом, и все вспоминал, вспоминал…

Хеди Прога.

Лисил видел ее только один раз в жизни. Нет, в известном смысле, два раза. Всего лишь одно лицо из длинной череды лиц, которые сохранила его память. И это было так давно, так давно…

Утром того дня, когда Лисилу исполнилось семнадцать, мать вручила ему подарок.

Деревянная коробка была длиной с локоть, вдвое меньше в ширину, а толщиной в две сложенные ладони. Предметы, лежавшие в ней, были изготовлены с несравненным мастерством. Металл, из которого их сработали, блестел ярче, чем отполированное серебро.

На свернутой в кольцо гарроте с узкими деревянными рукоятками лежали два стилета, тонкие, как вязальные спицы. Здесь же был и нож с кривым коротким лезвием, способным разрубить кость. За потайной панелью в крышке коробки разместились разнообразные крючки и изогнутые проволочки — орудия взлома.

Ни один мальчишка в мире не захотел бы получить такой подарок на совершеннолетие.

Пока Лисил разглядывал содержимое коробки, мать незаметно исчезла. Заметив, что ее нет рядом, он отправился на поиски. Поднявшись на второй этаж дома, он дошел до спальни родителей и заглянул в приоткрытую дверь.

Куиринейна… Нейна… Мама…

Она сидела на диване у окна, в дальнем конце комнаты, и за спиной у нее сквозь стекло были видны озеро, лес и серое, невероятно далекое небо. Невозможно было оторвать взгляд от ее смуглой, безупречно-гладкой кожи, серебристых волос, огромных, чуть раскосых глаз. Она была словно диковинная статуя из гладко отполированного дерева, безмолвная и недвижимая, и только на лице ее влажно блестели следы слез.

Лисил попятился, не в силах на это смотреть.

Кто-то дернул его за штанину, и он глянул вниз. Малец разжал зубы и потрусил к лестнице. Вслед за единственным своим другом Лисил прошел через весь дом и оказался в кухне. Малец заскулил, скребя лапой крышку люка в углу. Лисил открыл ее. Пес без малейшего усилия спрыгнул в погреб и дождался, пока Лисил последует за ним.

Он зажег фонарь, стоявший на полу. Просторный погреб был почти пуст — никакой мебели и почти никаких запасов, если не считать ящика с сушеными фруктами, корзины с обрезками вяленого мяса и небольших пакетов со свежими овощами. На каменных стенах подвала были развешаны легкие и короткие мечи и среди них — небольшой круглый щит.

Лисил вновь открыл коробку, в глубине души удивляясь тому, что мать плачет, хотя именно она настояла на том, чтобы он прошел обучение. Он легонько потрогал пальцем узкий клинок стилета, и тут крышка люка над его головой со стуком откинулась.

По лестнице в погреб спустился отец.

Гавриел всегда носил одежду неброских, темных тонов. У него были каштановые волосы до плеч и небольшая мягкая бородка. Его руки — тонкие, с длинными изящными пальцами — выглядели так, будто принадлежали музыканту или, быть может, златокузнецу.

Лисил вынул из коробки крючок, который был заметно толще своих собратьев.

— Какие замки им можно открыть?

Отец вскинул ладони, призывая помолчать.

— Наш повелитель, — сказал он, — хочет поручить тебе одно дело.

Лисил оторопело моргнул. За всю жизнь он видел Дармута только один раз, четыре года назад, когда правитель ненадолго покинул свой замок, чтобы вывести из города один из своих полков. Гавриелу велено было присутствовать при этом выезде. Лисил и его отец стояли сразу за кордегардией, у каменного моста, который вел к замку.

Дармут ехал на мышастом жеребце, таком могучем, что Лисил явственно ощутил, как под его поступью содрогаются земля и камни моста. Дармут не спешился, даже не подал отцу никакого знака, а просто придержал коня у кордегардии.

Гавриел положил руку на плечо Лисилу и, велев ему подождать, выступил вперед. Дармут, наклоняясь с седла, что-то негромко сказал ему. Мышастый жеребец под ним рыл копытом землю и фыркал, выдыхая в морозный воздух клубы пара. Со стороны казалось, что он отрыгивает дым. Лисил так и не узнал, что именно говорил Дармут его отцу, но после этого Гавриел ушел на всю ночь и вернулся только на закате следующего дня.

Сейчас, сидя на ящике в погребе, Лисил смотрел на своего отца. Люк в кухонном полу, располагавшийся прямо над головой Гавриела, так и остался открытым, и в дневном свете, проникавшем в погреб, тени, залегшие на сухощавом лице отца, казались еще глубже. Кожа на скулах и подбородке так натянулась, словно он был напряжен и никак не мог расслабиться.

— Чего хочет от меня лорд Дармут? — спросил Лисил.

Напряжение, гипсовой маской сковавшее лицо Гавриела, вдруг словно растрескалось и исчезло, оставив только непонятную изможденность. Отец вынул из-за пазухи скатанный в трубочку пергамент.

— Барон Прога обвиняется в измене. Он так влиятелен, что лорд Дармут не может просто арестовать и публично судить его — это было бы рискованно. Смертный приговор лорду Прога подписан советом министров. У меня есть план крепости Прога и внутренних помещений. Отправишься сегодня ночью.

Он помолчал, не глядя на Лисила.

— Поднимешься по северной стене до самых укреплений и проберешься внутрь через северо-восточную башню. Я отметил на плане, где расположена спальня Прога. Он будет один. Прочие члены семьи гостят у родственников. Обязательно удостоверься, что он спит. Ты меня понял?