Девушка из Пантикапея

Когда открыватели звёзд в своих чёрных шарах спускались на нашу Землю, они видели много красивых женщин и хотели, чтобы Гао нашёл себе жену среди них. Но Гао не мог разговаривать с этими женщинами. Он не понимал их языка, а они считали его богом, падали перед ним ниц и приносили ему в жертву животных. Он мог увезти с собой любую из них. Но он не хотел жену-невольницу, жену-пленницу. Он и Корнелию взял в свой корабль только потому, что понял, какая жалкая участь ожидает её на Земле. Девочку, которую везут связанной, не может ожидать ничего хорошего. Это ясно всем и сразу. И только поэтому он решился посадить Корнелию в свой шар, спасая её от рабства. Он знал уже, что на Земле существует рабство.

Меньше всего Гао думал тогда о том, что Корнелия может со временем стать его женой. Он мечтал тогда о возвращении и о счастливой жизни на своей планете. Но когда он и его спутники оказались совсем чужими на своей родине, когда ни с одной женщиной своей земли Гао не смог разговаривать свободно и естественно, когда он узнал, что любая из них, даже самая красивая и здоровая, может родить урода или идиота или вообще не родить никого, он невольно стал думать о Корнелии не только как о своей воспитаннице. По существу, и он и она были тогда одинаково одиноки в безднах космоса. И Корнелия понимала это не хуже него, и до сих пор она не знает, почему заколебалась, когда он предложил ей стать его женой. Но она заколебалась, и он не настаивал и сам предложил отвезти её обратно на её землю, чтобы Корнелия могла свободно и со знанием дела определить свою судьбу. И за всю долгую дорогу от той земли до этой Гао ни разу не напомнил ей о своих чувствах и относился к ней так же, как и раньше — как к своей воспитаннице, которую надо учить и беречь. И только тогда, когда он прощался с ней перёд тем, как она вошла в шар, доставивший её на Землю, Гао сказал, чтобы она помнила: высоко в небе есть человек, который любит и ждёт её, который в любое место Земли пришлёт за ней шар, если Корнелия захочет вернуться.

— Почему же он отправил тебя беззащитной? — спросил я, Ведь на Земле много злых людей. Он не мог не понимать этого. Да, кроме злых людей, есть ведь ещё и звери...

— Я не беззащитна, — ответила Корнелия и снисходительно, как младшему, улыбнулась мне. — Я сильнее любого из вас. У меня есть хорошее оружие.

— Какое?

— Усыпляющие лучи. Они мгновенно усыпляют кого угодно на столько времени, сколько продолжаются день и ночь на планете Гао. Это раза в полтора больше, чем у нас на Земле.

— Я никогда не видел их у тебя...

— В этом не было необходимости. Первые два дня я носила их в кармане. Но потом увидела, что в вашей стране люди ходят без оружия. Даже без ножей. И это очень понравилось мне. Я поняла: значит, люди чувствуют себя в безопасности. И я стала ходить такой же безоружной, как и все вы.

8 каждой стране нужно жить по её законам. А тем более, когда законы нравятся... Гао научил меня ценить мир и спокойствие. Девочкой я любила войну... Мы идём по засыпающему вечернему городу. У нас под ногами блестит асфальт, и на него падают мокрые коричневые листья. Я думаю о далёком Гао, который кружит где-то около Солнца и терпеливо ждёт решения Корнелии. Может быть, тогда, в тот вечер, когда она приземлилась, над нами с Витькой пролетел не земной спутник, а корабль Гао? Корабль, ждущий возвращения пустого шара... Кто знает, что мы тогда видели?.. Раскроется ли когда-нибудь эта загадка? Наверно, нет. Вдруг ещё один вопрос приходит мне в голову.

— А почему он отпустил тебя без пищи? — спрашиваю я. Хотя бы на первое время... На что Гао рассчитывал?

— У меня была с собой пища, — отвечает Корнелия. — У меня были в кармане крошечные кубики, которые заменяют тяжёлые земные обеды. Но я выкинула их на другой же день. Я поняла, что в вашей стране люди не позволят мне голодать. И потом я очень соскучилась по земной пище. Она вкуснее, чем пища открывателей звёзд. Земная пища доставляет удовольствие. А Гао и его спутники не получают удовольствия от пищи. Они относятся к ней просто как к необходимости и стараются не тратить на еду времени. Поэтому они и придумали кубики, которые глотают на ходу. Когда открыватели звёзд опускались в своих шарах на Землю, они поражались тому, как много времени люди тратят на еду, на всякие пиры. Они говорили, что это будет замедлять развитие человечества Земли... Однако я всё-таки не любила их кубики... — Корнелия грустно улыбается. — Пусть я буду развиваться медленно, но я хочу есть с удовольствием...

— Зря ты выкинула эти кубики, — вслух подумал я.

— Почему?

— Нам было бы полезно исследовать их.

— Прости... Я не подумала об этом... Мне казалось, нынешние люди Земли знают столько, что какие-то невкусные кубики им неинтересны.

Мы медленно идём по мокрому асфальту. Я знаю, что Корнелия думает сейчас о Гао. И я тоже думаю о нём. Мне очень жаль, что он не доверился нашей Земле. По крайней мере, в нашей стране для него и его товарищей нашлось бы и место и дело.

— Слушай, Корнелия, — говорю я. — А если ты позовёшь Гао сюда? Мы встретим его, как брата! Ему будет хорошо в нашей стране. И он и его товарищи будут жить свободно и счастливо. Позови их сюда, Корнелия!

Она усмехается. Она коротко и жёстко говорит:

— Нет. Это невозможно.

— Но почему? — горячо возражаю я. — Ведь Гао можно убедить!

— Гао не верит словам.

— Даже твоим?

Она смотрит на меня обиженно. Она негромко говорит:

— Не надо так... У вас часто говорят такие вещи, и мне это не нравится. Открыватели звёзд не пользуются такими приёмами... Гао знает, что я неопытна. Я могу решать только свою судьбу, но не судьбу товарищей Гао... Он говорил мне, что каждый правитель называет своё государство самым свободным и счастливым. И многие вслед за правителем повторяют это... Так было на планете Гао. И так было в Риме. Я помню... И поэтому Гао не верит ничьим словам. Он прилетит сюда только тогда, когда у него не будет иного выхода. А это определится не скоро. На Земле пройдут века, пока это определится. Гао не изменит своего решения, Он долго думал, прежде чем принял его.

...На мокрый асфальт падают последние тяжёлые коричневые листья. Корнелия старательно обходит их. Она не хочет давить их подошвами. Мы медленно идём по улице к своему дому и думаем. Мы думаем о Гао...