Атем

• 1.1 • Ночные дороги

Любовь — это без минуты трагедия. Тот, кто никогда не задыхался под пластом обрушившихся эмоций, — наивный романтик, сторонний наблюдатель, бродящий по туманному полю, сотканному из иллюзорной красоты.

Волны с плеском бились о металлический каркас маяка, мелкими брызгами орошая нам лица. Застегнув ветровки по самое горло, мы стояли на мосту. А прямо под ногами мутное море ходило ходуном, оттого казалось одним громадным организмом, покрытым множеством белых пенящихся язв, потому и неспокойно дышащим или задыхающимся.

— У тебя бывают необъяснимые сны? — вдруг спросила она. Я только улыбнулся, уже не поражаясь ни странным совпадениям, ни знакам «свыше» и не ища в них судьбоносных связей. — М? — подняла она на меня глаза.

— Может, и бывают. Что ты имеешь в виду?

— Такие сны, которые невозможно описать словами.

Я пожал плечами. Да и разве существуют слова, способные с детальной точностью передать тот рецепторный накал, с которым врывается в мозг эйфория? или страх?

— Ну вот представь, — воодушевлённо произнесла она и, встав за спиной, зачем-то накрыла мне глаза ладонями. — Представь самый громкий звук в самом тихом его проявлении.

— Не нужно было тебе прогуливать уроки физики, — засмеялся я и поцеловал её холодные пальцы.

1

пятница, 7 сентября 2007

— Dan… Danee, écoute-moi! [Дэни, послушай меня!] — отчаянно кричал мужчина на другом конце линии, продолжая настаивать на чём-то крайне важном: — Tu dois me comprendre toi même! [Ты тоже должна меня понять!]

— Dois comprendre?! [Должна понять?!]

Девушка с силой бросила телефон на мощёный тротуар и принялась яростно бить острым каблуком по аппарату. Каждый последующий удар становился всё агрессивнее и попадал точно в цель, с хрустом проламывая пластмассу. Удар. Ещё удар — и вот теперь хрустнул каблук. Попав мимо цели, ударил по каменной брусчатке, громко цокнул и надломился у самого основания. Девушка шумно выдохнула и запрокинула голову, пытаясь сдержать слёзы. Казалось, вечернее небо тоже готовилось заплакать. Дождевые облака висели совсем низко, уже сливаясь с туманом, что белёсой дымкой расползался по крышам домов. И только неоновая вывеска кафе-бара «Калейдоскоп» да тёплый оранжевый свет за панорамными окнами выжигали сгущающуюся тут мглу. Внутри заведения было людно — все столики заняты, лишь у барной стойки виднелась пара свободных табуретов. Немного поразмыслив, девушка проделала похожую процедуру и с левым каблуком, превратив изящные туфли в жалкое подобие балеток, которые смотрелись крайне несуразно и совсем не по погоде.

2

— Чай, пожалуйста. Горячий, — подойдя к барной стойке, заказала она.

— Добрый вечер! К сожалению, кухня уже не работает. Из горячего только глинтвейн, — протараторил парень в белой рубашке, чёрных подтяжках и шляпе, усыпанной серебряными звёздочками. — Или могу угостить вас какао, — улыбнулся он, услышав, как девушка выругалась на французском. — Захватил несколько пакетиков себе на обед, если не возражаете. — Не дожидаясь её ответа, парень скрылся под широкой стойкой, громко стукнув чем-то стеклянным.

— Merci. Спасибо, — тут же поправила она себя и, подрагивая от холода, взобралась на высокий табурет, окинув взглядом зал: люди разных возрастов сидели за столиками, распивали спиртные напитки и тихо переговаривались; а их взгляды были устремлены в сторону, противоположную бару, где на двухъярусной полукруглой сцене группа старомодно разодетых музыкантов исполняла Strangers in the Night в спокойной лаунджевой обработке.

— А вот и ваше какао! — весело произнёс бармен, вырвав девушку из раздумий.

— Большое спасибо, — благодарно улыбнулась она. — Вечер живой музыки?

— Последняя композиция, — кивнул в сторону сцены, а затем, натянув улыбку, обратился к подошедшему гостю: — Желаете что-либо выпить?

Девушка вновь отвернулась и стала осматривать зал: слева от бара, на танцплощадке, несколько пар покачивались в ритм убаюкивающей музыке. Кто-то беззвучно подпевал пленительному голосу вокалистки, звучащему точно с виниловой пластинки; кто-то что-то нашёптывал на ухо своему партнёру по танцу; кто-то, закрыв глаза, наслаждался витающей вместе с сигаретным дымом мелодией, создаваемой переборами струн акустических гитар, перкуссионными инструментами и синтезатором; а кто-то, улыбаясь, осматривал сверкающую звёздную иллюминацию над головой. Казалось, всё это место было насквозь пропитано умиротворяющей гармонией и окутано вечерней пеленой городского счастья. Счастья, которого Дэниэль не могла разделить с гостями. В её голову лезли совсем безотрадные мысли, отчего лишней она чувствовала себя и здесь.

— Большое спасибо за какао, — в очередной раз поблагодарила она бармена в смешной шляпе и спрыгнула с табурета. — Сколько я вам должна?

— О, нет, вы меня оскорбите, если сейчас же не уберёте это обратно в сумочку, — кивнул он на кошелёк в её руках.

— Ещё раз спасибо за спасение замерзающего! — устало улыбнулась она и направилась к выходу.

— Был рад помочь, мадемуазель! — произнёс он последнее слово с французским акцентом.

— Доброй ночи! — на миг задержавшись у двери, попрощалась она.

3

Стоило двери открыться, как ночной воздух цепко схватил её за горло, холодом проникнув в лёгкие и заставив поперхнуться.

Узкая улочка была безлюдна и темна. И лишь едва уловимое ухом гудение электричества, исходящее от вывесок закрывшихся магазинов да уныло склонивших головы уличных ламп, невидимыми струнами пронизывало царившую тут тишину, отзываясь в сердце щемящими отзвуками меланхолии.

Разбитый телефон и два каблука по-прежнему валялись на мокрой брусчатке, которая в оранжевом свете фонарей походила сейчас на созревший початок кукурузы. Издав звук, полный разочарования и досады, Дэниэль потянулась за остатками тёмно-синей трубки.

— Ого! Вот это бойня! — прогремел голос за её спиной.

— Боже! — подпрыгнув на месте, выпрямилась она во весь свой невысокий рост. Рядом стоял мужчина в чёрном пальто и чёрной шляпе, за тенью которой не было видно глаз. — Вы меня жутко напугали.

— Возможно, вам нужна помощь? — тактично поинтересовался незнакомец.

— Нет, спасибо. Я уже со всем разобралась, — вновь принялась она собирать мелкие кусочки пластмассы и ещё каких-то деталей, пряча всё в маленькую сумочку.

— Это точно! — засмеялся мужчина, тут же добавив: — А говорят, такие телефоны невозможно сломать.

— Всё можно сломать, — ненамеренно грубо выпалила она.

— Похоже, эта старая вещичка была вам дорога, раз вы сохранили её по сей день. — Незнакомец склонился рядом, помогая собрать осколки трубки. — Надо же, даже антенка есть! — искренне удивился он, достав деталь из стыков мостовой. — Да-а, давненько я не видел подобных телефонов.

— Это был подарок, — не удалось ей скрыть грусть в голосе. — Спасибо за помощь, хоть я и сказала, что всё в порядке.

— Штэфан. Очень приятно. — Мужчина добродушно улыбнулся и протянул руку в чёрной кожаной перчатке.

— Дэниэ́ль, — оставила она его жест без внимания. А он ещё раз поинтересовался, точно ли у неё всё хорошо, ведь сломанные каблуки и разбитый телефон свидетельствовали об обратном. — Да-да, не беспокойтесь, — заверила его она. Но её ответ показался ему лишь банальной учтивостью.