Врачу, исцелись сам!

Он внезапно пожелтел. Они разрезали живот, будто бы нащупали опухоль в поджелудочной железе, пришили желчный пузырь к кишке, и зашили, чтобы потом сделать повторную операцию по удалению опухоли поджелудочной железы. Сделали ему обследование. Опухоль не выявили.

Прямых показаний для операции не было. Скорее всего, он отравился грибами, типа бледной поганкой. Борисков так и записал, и пациента с рекомендациями отправили домой. В той местной больнице, говорят, поднялся страшный шум: "Да что они в Питере совсем обалдели: не понимают, что ли,- опухоль надо срочно вырезать!" Их тоже можно было понять: они хотели заработать деньги. Брат того человека был богатый и готов был платить. Все были недовольны. Борисков тоже был недоволен, потому что больной не знал, кого из врачей слушать.

Неправильное решение могло стоить больному жизни, если пропустить опухоль, или инвалидности, если сделать радикальную операцию. Это сильно давило на нервы, потому что все осложнилось токсическим гепатитом и воспалением желчных протоков. В конечном итоге, больной поправился, прибавил в весе и вернулся к нормальной жизни. Потом в этой палате лежал пациент с так и не установленным заболеванием. Он весь облысел. Он чем-то напоминал отравленного радиоактивным полонием шпиона. Иммунная система его совершенно выключена. Потом за счет какого-то фонда его перевезли лечиться в Калифорнию, где он умер от кокцидиоидоза мозга – грибкового заболевания, присущего этому району США, где грибами насыщена местная почва. Видимо, случайно вдохнул споры, а его иммунная система с ними не справилась.

Однажды в этой палате лежали афганцы. В один день Борисков как обычно пришел на обход. Работал телевизор, царила праздничная атмосфера. Это было 11 сентября 2001 года – рухнули башни-близнецы, началась мировая война. Афганцы эти (то есть лежала жена, а муж ее

Аманулла постоянно находился при ней в палате) были торговцы с

Апраксина рынка. Жена эта была вроде и хорошая, но больная и никак не могла забеременеть, поэтому родственники мужа настаивали, чтобы он взял еще одну жену и даже подобрали невесту, но та была глухонемая. Аманулла спросил у Борискова, не родится ли от такой женщины глухонемой ребенок. Борисков знал, что в таких странах глухота часто возникает в детстве из-за нелеченных болезней ушей, а не из-за какого-то генетического дефекта, поэтому, если это конечно так, то дети должны быть родится со слухом. Человек, побывавший в

Афганистане при талибах, рассказывал, что одну женщину за то, что она рожала только девочек, побили камнями, а потом завернули в ковер и сожгли. Так у них было принято и считалось вполне нормальным.

Впрочем, в каждой стране свои традиции и обычаи. Студент-конголезец, помнится, рассказывал, как проходят традиционные похороны в его родном племени. Колдун вводит в нос покойнику трубочку, пробивает кость, вводит трубку в череп, насасывает оттуда мозга (скорей всего жидкости из желудочков мозга) и каждый из родственников должен был это проглотить – с этим будто бы передается часть души умершего и его опыт. Некоторые считали, что таким путем теоретически может передаваться и ВИЧ.

Как раз в тот период кафедра занималась проблемой эндокринных синдромов, сопровождавшихся выпадением волос и поражением внутренних органов. Одновременно по закону парных случаев в отделении еще лежала схожая по симптомам пациентка – девушка лет двадцати.

Девчонка эта была совершенно лысая, как коленка, но не бритая и без облучения, а с тотальной алопецией – то есть вообще без волос на теле, даже без бровей, и поэтому всегда ходившая в парике. И при всем том она была замужняя и любимая жена. После ее выписки дня через три в клинике вдруг появился ее муж. Оказывается, она не приехала домой. Всё знающие медсестры подсказали позвонить некоему

Саше, который лечился в это же самое время и с которым она очень подружилась. И действительно, оказалось, она домой она не поехала, а поселилась у этого самого Саши. Телефон Саши нашли в истории болезни. Позвонили ему. Подозвали ее к телефону. А трубку дали мужу

– тоже молодому парню, чтобы они поговорили. Тот сказал басом:

"Люда, здравствуй, это я – твой муж Слава…" От этих их любовных страстей просто искрило на расстоянии. При всем том со стороны женского персонала отделения промелькнула некоторая попытка прикрыть девочку от мужа. Тут было что-то типа женской солидарности. Еще один такой уникальный тип как-то лежал с тотальной алопецией, некто

Федотов. Этот Федотов был уголовник, рецидивист. И при всем том удивительно приятный был в общении человек. Поначалу казалось непонятным, как он вообще попал в тюрьму. Однако оказалось, что он совершенно не переносит алкоголь, то есть, когда выпивает, у него напрочь сносит крышу, и его тут же тянет на приключения и он вытворяет такие вещи, какие трезвым он никогда бы не сделал. В последний раз он ударил ножом водителя такси, отнял у него деньги и снял кожаную куртку. Во время госпитализации у него обнаружили опухоль во рту – на внутренней поверхности щеки. Он тогда выпил бутылку водки, взял обычную бритву и стал сам себе опухоль вырезать, залив кровью всю палату. Его потом перевели в онкологию. Дальнейшая судьба его Борискову была неизвестна. Несомненно, у него был вариант некоего психического нарушения, вызывавшегося действием на мозг алкоголя или продуктов его обмена. И таких людей в России мягко сказать немало.

Иногда случались, впрочем, и действительно серьезные психические нарушения. Так однажды Борискову пришлось самому наблюдать знаменитый синдром Мюнхгаузена у одной молодой женщины, которая периодически поступала в клинику с воспалением почек, но как потом оказалось, каждый раз – перед сдачей на анализ она колола палец иголкой и капала кровью в банку с мочой и еще добавляла туда немного яичного белка. По этим анализам ей ставили очень серьезный диагноз интерстициального нефрита и лечили сильнодействующими лекарствами, включая гормоны и цитостатики. Так продолжалось лет пять, пока она не была буквально схвачена за руку в тот самый момент, когда капала кровью в мочу. Зачем это она делала – так и осталось неизвестным.

Кстати, с тех пор мочу в подобных случаях брали только катетером.

Впрочем, по личному опыту Борискова, подобное психическое заболевание, хотя вполне и возможное, встречается не так уж и часто и главное это не пропустить что-нибудь серьезное. Такое тоже бывало.

Так однажды на прием пришла женщина с жалобами на упорный кашель, которая до этого где только не была, и ей уже ставили психогенный кашель, но и нейролептики не очень-то помогали. Борисков, не зная, что еще и придумать, назначил бронхоскопию, во время которой в бронхе обнаружили инородное тело – косточку, которую больная однажды случайно вдохнула, поперхнувшись во время обеда. Самое поразительное, что она тут же об этом и вспомнила. В другой раз в поликлинике пропустили крупозную двухстороннюю пневмонию, долго считая, что это затянувшееся ОРЗ и что "больная просто придуривается", а потом, уже в стационаре, потребовалась длительная интенсивная терапия, чуть ли не с искусственной вентиляцией легких.

Что же касается крови в моче, то не так давно в этой же палате лежала другая больная. Она долгое время пила китайские травы для похудания и отравилась то ли какими-то содержащимися в них добавками, то ли химикатами в них попавшими, то ли чем еще – в ее моче вдруг появились эритроциты в большом количестве, ее моча стала цвета мясных помоев. Впрочем, под эту тему тут же на кафедре вспомнили историю, как во время командировки на Дальний Восток преподаватели съездили на выходные в уссурийскую тайгу и там ночевали в избушке охотника, у которого была заготовлена целая банка настоя натурального женьшеня. Николай Петрович, доцент с терапии, мужчина уже к шестидесяти, из интереса выпил с полстакана и потом целую неделю имел некоторые физиологические неудобства, поскольку его мужской орган почти постоянно находился в боевой готовности, а жены под рукой, то есть под боком, увы, не было.