Капер

Следующим был вызван Падди Кейси, огненно-рыжий, а в данный момент к тому же неистово-краснолицый старший механик «Неустрашимого».

Вразвалку подтащив к свидетельскому столику двух с лишним метровую плиту твердокаменных мышц, Падди уселся и уставил на адмирала огненный взор своих голубых глаз. Взор этот наверняка способен был растворить все сильные и слабые связи молекулярной структуры Греттирсона. Огромные лапищи новоирландец сложил перед собой, костяшки его крепко сжатых кулаков побелели.

Греттирсон одарил его огненным взором в ответ, но почти без осуждения, явно не собираясь играть с ним в гляделки. Главный старшина сравнительно недолго оставался в центре событий – не в последнюю очередь потому, что каждый его негромкий, предельно вежливый ответ звучал странным образом угрожающе. А членам комиссии было прекрасно известно, что Падди – крайне вспыльчивый человек с прискорбно-длинным списком случаев физического насилия над старшими офицерами.

«Адмиралу не следует это забывать, – подумал Питер, – особенно учитывая, что он был непозволительно несправедлив к Монтойе».

К счастью для Греттирсона, Падди был по уши влюблен во второго лейтенанта Синтию Роббинс и для дальнейшего развития их отношений намеревался поступить на офицерские курсы. Иначе жестко связанная уставом Роббинс вечно оставалась бы для него недоступна.

– Что… вы… сделали? – осторожно переспросил Греттирсон.

– Я смастерил из акселератора «спида» магнитный спускач, сел в одну из брошенных спасательных шлюпок и привез его на «Неустрашимый», – просто сказал Питер.

– Вы бросили ваш боевой пост? – в неподдельном ужасе спросил адмирал. – В разгар сражения?

– Я постарался расставить своих людей так, чтобы обеспечить себе замену, – заверил его Редер.

– Вы старший офицер, ответственный за главную палубу, коммандер! Никто не может служить вам заменой! – Синяя венка на виске у Греттирсона буквально корчилась. Оторвав огненный взор от Питера, он устремил его в публику. – Мне следует спросить капитана Каверса, почему на вас не было наложено дисциплинарное взыскание. – Тут адмирал снова опустил глаза на Редера. – Можете занять свое место, коммандер. Но уверяю вас, последнего слова по поводу всего этого безобразия вы еще не услышали.

Редер кивнул и встал, бросая быстрый взгляд на остальных членов комиссии. Грецки и Трюдо смотрели на него в недоверчивом возмущении, Андерсон выглядела огорченной. А вот Скарагоглу… Скарагоглу казался заинтересованным.

Коммандер скованно вернулся на свое место среди публики, чувствуя, как глаза десантного генерала буквально сверлят ему затылок. «Это не тот человек, – подумал Питер, – чей интерес к моей военной карьере меня бы обрадовал. От таких лучше подальше».

Следующим свою долю острых вопросов и обвинений отправился получить капитан Каверс, а за ним – командир эскадрильи Шелдон. Последним блюдом стали капитаны истребителей «Дифенбакер» и «Маккензи». Но в итоге мучения все-таки закончились, и глава комиссии произнес заключительную речь. Завершил он ее ремарками, адресованными непосредственно коммандеру Питеру Редеру.

– Вот уж действительно персона, достойная «Звездного креста», – осклабился Греттирсон, попутно отправляя пренебрежительный взор капитану Каверсу. – Если бы вы, коммандер, погибли, тогда мы действительно презентовали бы вашей семье кое-какие посмертные украшения. А так я буду настойчиво рекомендовать, чтобы вам объявили строгий выговор с занесением в личное дело и переподчинили для исполнения канцелярской работы на Земле. Причем считайте, что вы счастливо отделались. Ибо вы, коммандер, не что иное как постоянная угроза порядку и дисциплине!

С этими словами он встал, грохнул молотком по латунной тарелке и повел остальных членов комиссии к выходу из залы.

Их адъютанты отделились от публики и последовали за ними, а прочие «обвиняемые», ибо именно таковыми они себя ощущали, встали по стойке «смирно».

– Выпить охота, – пробурчал Падди, выражая общее желание как высших, так и низших чинов.

– К Паттону? – предложила Ван Чунь-мэй, старпом «Непобедимого». Все одобрительно закивали.

Краем глаза Питер взглянул на капитана Каверса, от всей души желая, чтобы они могли включить в свою компанию и Старика. Но протокол это запрещал. На какой-то момент Питер ощутил все одиночество капитанского положения. А потом в приливе поразительного ожесточения подумал: «Зато у высшего командного состава свои привилегии. Только вот мне их теперь, похоже, так и не доведется узнать».

– Интересный человек этот коммандер Редер, – заметил Скарагоглу. На смуглом лице десантного генерала выражалось безмятежное спокойствие. Из комнатной аудиосистемы доносились звуки скрипичного концерта.

Капитан Сьярхир, адъютант генерала, лишь потянул из рюмки превосходный виски Скарагоглу и ничего не сказал. С тех пор, как Редер вышел на сцену, генерал явно обмозговывал какую-то идею, и в его мыслительный процесс лучше было не вмешиваться.

Они находились в личных апартаментах десантного генерала, расслабляясь после долгого и напряженного рабочего дня. Даже эти комнаты мало что говорили о персоне Скарагоглу. О них только и можно было сказать, что они приличествуют человеку его ранга и возраста. Абсолютно, даже как-то неестественно приличествуют – все они целиком, вплоть до голоснимков различных планет, в большинстве своем сильно поврежденных. Планет, разумеется, а не снимков.

Скарагоглу холодно рассмеялся.

– Этот парень в беде, капитан. Греттирсон всерьез намерен усадить его за канцелярскую работу.

– Там он, по крайней мере, жить будет, – сказал Сьярхир, встречаясь взглядом с генералом.

– Интересно, – произнес Скарагоглу, поднимая брови в учтивом недоумении. – Стало быть, вы так это называете? – Он подался вперед, и взгляд его темных глаз стал жестким. – По-вашему, для такого человека, как Редер, это жизнь? – Концовка генеральской фразы буквально сочилась пренебрежением. – Он воин, Сьярхир, а не бюрократ. Канцелярская работа станет бездарной тратой его талантов и его жизни в целом. Год упорного труда на ниве статистики – и он будет так же бесполезен для себя самого, как и для нас.

– Так это чистый альтруизм, сэр? – непринужденно осведомился капитан. – Давая ему задание, которое почти наверняка его убьет, вы тем самым его спасаете?

Не спуская глаз с лица Сьярхира, Скарагоглу медленно отклонился назад.

– Вот, значит, чем я, по-вашему, занимаюсь, капитан? Подбираю людей исключительно для того, чтобы их убивали? – Взгляд генерала стал еще острее, и несмотря на то что в эту игру они уже играли многие годы, во рту у Сьярхира вдруг пересохло. После недолгой паузы Скарагоглу снова заговорил, и хотя голос его оставался спокойным, он ясно давал капитану понять, что разгневан. – К нам постоянно поступают опасные, чрезвычайно рискованные задания, – неспешно произнес он. – Таков непреложный факт войны и нашей работы, капитан. Я подбираю тех мужчин и женщин, вероятность гибели которых на этих заданиях минимальна. Это мой особенный дар и мое проклятие. Вот вам факты, – продолжил он, снова подаваясь вперед. – Редер может жить и отчаянно рисковать – или он может стать еще одним зомби для тупиковой кабинетной работы. Я точно знаю, что бы я для себя выбрал. – Тут он склонил голову набок. – И догадываюсь, что выбрали бы для себя вы. Так будете вы мне помогать или нет?

Сьярхир позволил себе принять удивленный вид.

– Зачем вам моя помощь, сэр? Когда речь заходит о вербовке, у вас и так полный карт-бланш.

Скарагоглу опять рассмеялся, на сей раз с истинным удовольствием.

– По тому, как коммандер Редер на меня смотрел, я понял, что до него дошло достаточно грязных сплетен про мои наклонности кукловода. Все по-настоящему независимые люди поначалу с этой проблемой сталкиваются. А вот если кто-то, кому он может доверять, намекнет ему, что мне доверять тоже можно… – Скарагоглу пожал плечами, – тогда все будет куда как проще.