Страница 30 из 44
«Вы входите в зал… гаснет свет, раздвигается занавес…», «Перед вами распахивается пространство, замкнутое синеватыми туманными горами; по каменистой жаркой дороге приближается путник. Это — «Явление Христа народу» Александра Иванова…», «Еще мгновение, и блесна вашего спиннинга с плеском падает в воду…», «Как упруга шляпка гриба! Как искусно прячется боровик под сосновыми иглами, среди мха и опавших листьев!..», «Удар! Вы отразили и эту подачу…»
Наш мозг способен воспринимать время в сжатом, сконцентрированном состоянии, «прокручивать» события в темпе, тысячекратно превосходящем действительный. Оттого за несколько секунд сна можно «прожить» часы, а то и недели. Суггестирующие записи позволяли человеку в течение десяти минут провести несколько суток прекрасного, безмятежного отпуска. Все, кто испытал гипноотдых, проникался восторженным чувством к науке; никогда до сей поры не слышала Марина таких любовных излияний и дифирамбов; один запальчивый кубинский курсант назвал ее «богиней, чудесно продлевающей жизнь». Только однажды случился совершенно неожиданный конфуз.
«Патриарх» астероида, шестидесятипятилетний библиотекарь Антон Корчак долго не мог преодолеть предвзятого отношения к гипнозу. «Боюсь, право слово… и знаю, что ничего страшного, а боюсь… будто марионеткой станешь, себе не принадлежащей…» Как-то Марина подвергла Корчака очередному обследованию, после которого заявила, что почтенный поселенец явно переутомился; если упрямый библиотекарь не пожелает воспользоваться внушаемым отпуском, его придется списать на Землю. Антон больше всего опасался быть списанным, это означало для него старость. Потому волей-неволей поплелся к пульту машины психофизцентра и начал набирать некую программу. Вслед за этим машина дала сбой. Среди трех сотен видов отдыха, собранных к тому времени Стрижовой, не оказалось разновидности, заказанной Корчаком. Марина спросила о желании пациента очень мягко, чтобы не задеть его национальные чувства; неужели при составлении «гипнотеки» она обошла вниманием отдых, популярный в Чехословакии?!
Ответ почтенного «пана Антона» был смиренным и весьма неожиданным. Библиотекарь, который провел детство в доме своего отца-лесничего среди Высоких Татр, обожал на досуге колоть дрова…
Скоро, в соответствии с долгосрочной программой работ, пришло для Марины такое напряженное время, что вместо привычного забвения в трудах стало тянуть ее к расслаблению, к пассивному отдыху. Уже и гипнотекой не пользовалась. Просто лежала с книгой на кушетке, а то и без книги, бездумно глядя в потолок.
Начались испытательные полеты с биоуправлением. Первые опыты проводились еще в 70-х годах прошлого века. Налаживали связь между нервной системой испытателя и управляемым устройством. Посредник — электронная машина. Повинуясь желанию человека, без прикосновения рук, работали послушные механизмы. Неспециалистам это казалось чудом. Специалисты солидно объясняли, что никто не видит ничего чудесного в подчинении нашим желаниям мышц тела. Биотоки — точно адресованные электрические импульсы — бегут от мозга, заставляя нас ходить, вставать, садиться, жевать, писать или строить глазки девушке на сиденье напротив. Поставьте на место мышц чувствительные механизмы — вот вам и биоуправление…
Одним из первых попробовал подняться в ракете, лишенной пульта управления, космонавт Муреш. Два его предшественника без всяких приключений стартовали с астероида и несколько раз облетели вокруг него, одним усилием мысли выполняя сложные маневры. А вот у Муреша начались «сюрпризы»…
Вообще-то он был непростым парнем, Пол Муреш, американец венгерского происхождения, потомок одной из уважаемых «космических» фамилий США, слава которой зародилась в 1990-х годах, во время полетов семейства челночных кораблей. Дядя Пола, человек суровый и своеобразный, любивший вздыхать и жаловаться, что родился на триста лет позже «своего времени», имел довольно необычные убеждения. Он был опытным и заслуженным пилотом, но почему-то призывал своих коллег и учеников «не слишком доверять технике». «Ну и что из того, что мы утюжим пустоту и под ногами у нас сто тысяч лошадиных сил?» — говаривал старый Лайош смешливым юнцам из пополнения. «Все равно мы ничем не отличаемся от матросов какой-нибудь колумбовой «Ниньи» или «Пинты». Только что руки не обдираем канатами. А жаль, лучше бы обдирали. Это делает из хлюпиков мужчин. Впрочем, если у вас на полном ходу откажет подача кислорода или начнется вибрация, веселья будет побольше, чем у испанцев на пути в Новый Свет…» Дядя не уважал электронику: «Вы мне не говорите про медлительность человеческих реакций; где-нибудь в сече с турками мой прапрадед соображал скорее, чем ваши компьютеры, иначе остался бы без головы…» Не жаловал он также психофизиологический контроль и вообще медицину. «Подумаешь, насморк у тебя или переел с вечера! Машина предполетного осмотра, видите ли, забраковала… А что она понимает, рухлядь? Может, у тебя желание и воля в сто раз больше, чем у самого здорового, и ты, сцепив зубы, пойдешь вперед там, где он захнычет и попросится домой. Этого машине никогда не понять.
Она бы того же Колумба или, скажем, Магеллана не допустила бы к плаванию из-за гнилого зуба…»
Взгляды ворчливого Лайоша перенял его младший брат — отец Пола и, наконец, сам Пол. Оттого, поднявшись на ракете, испытатель решил, по его собственному выражению, «поводить машину за нос», доказать, что человек все равно умнее…
С этой целью Пол скомандовал кораблю сделать достаточно крутой разворот, а когда ракета беспрекословно подчинилась, вдруг мысленно нарисовал прямую линию полета. Стальные стены ощутимо вздрогнули. Муреш почувствовал легкое покалывание на запястьях, там, где к его коже были приклеены датчики машины, преобразовывавшей биотоки. Тем не менее упрямый пилот снова «предложил» ракете немедленно прекратить разворот и двигаться прямо. На этот раз корабль даже «ухом не повел», зато Пола изрядно тряхнуло током. Крепко выругав автоматику, он волей-неволей завершил маневр.
Вдоволь посмеявшись над рассказом Муреша, кибернетики признались ему в небольшом подвохе. Испытателей не посвящали в тонкости схемы обратной связи, предпочитали, чтобы пилоты все постигли самостоятельно. (Это тоже предложила Марина, неистощимая на выдумку в деле различных тестов и проверок своих подопечных.) Датчики, снимавшие картину биотоков, бегущих от мозга, передавали ее весьма коварному микрокомпьютеру. Если желание пилота не выходило за пределы возможностей корабля, машинка, работая в качестве приемного устройства, посылала импульс главной ЭВМ ракеты. Если космонавт требовал чего-то нелепого, недопустимого или разрушительного, электронный страж отвечал ему разрядом, так сказать, приводил в чувство. Чем больше было отклонение от нормы, тем сильнее становился разряд, вплоть до весьма болезненного. Пилота, потерявшего сознание, такой «укол» мигом оживлял; кроме того, достигнув определенной силы, тревожный сигнал транслировался в центр управления полетом.
Панин запретил Марине (и кому бы то ни было другому) делать выговор Полу. Упрямец должен был все понять сам. Тем более что вскоре ему предстояло более серьезное испытание.
Космоцентр СССР совместно с НАСА разработали специальный корабль для исследования пояса астероидов — чудовищного роя мелких и крупных обломков планетного «строительного материала», висевшего между Марсом и Юпитером.
Пример «Вихря», притащившего драгоценный подарок Земле, оказался заразительным. Многим странам захотелось запустить руки в космическую россыпь и выудить оттуда самородок подороже. Сдерживала только страшноватая хроника полета того же «Вихря». Никому не хотелось уворачиваться от глыб и горных пиков, летящих вдесятеро быстрее артиллерийского снаряда.
Именно для успешного лавирования среди камней пояса и была создана эта относительно небольшая, очень прочная и маневренная ракета с мощными «якорями», способными намертво вцепиться в облюбованную глыбу. Но успех маршрута высшей сложности зависел исключительно от быстроты реакций пилота. Ручное управление было слишком медленным. Корабль мог трижды погибнуть, пока пилот, заметив опасность, совершил бы необходимые манипуляции на пульте. Передача всех функций управления автоматам также не гарантировала благополучного исхода; в дьявольском лабиринте требовались и фантазия, и умение рисковать, и даже та гениальная нелогичность, которая раз и навсегда поставила человека выше всех его рукотворных подобий. Итак, оставалось только биоуправление, сводившее почти до нуля промежуток между решением и поступком. Испытания на астероиде должны были подтвердить пригодность ракеты «Варан» для путешествия в те края, где ее могла выручить только верткость, свойственная пустынной ящерице, подарившей свое название новому виду космоплавания…