Сердце моё

The man

Святослав:

Я смотрел на Валерию. Такую тоненькую, бледную. Кажущуюся неестественно маленькой на этой огромной медицинской кровати. Кожа прозрачная, вся в синих прожилках вен, утыканных иглами капельниц. Волосы заплетены в длинную косу, ну прям херувимчик, сука! Кто бы ни взглянул- ни за что не поверил бы, что перед ним - наркоманка со стажем. Да ещё и собой приторговывающая за эту херню!

Я смотрел - и чувствовал почти вселенскую ненависть. Будто вся злость мира в этот момент сконцентрировалась во мне, грозя выплеснуться в любую минуту.

Свернуть бы эту тонкую шейку своими руками!

"Чертова шлюха! Стерва! Дешёвка!" - не подбирало эпитетов бушующее подсознание.

Чего ей не хватало?! Хоть я и сам был детдомовским, но сейчас почти разделял раньше ненавидимое мной мнение о генах. "Кровь-не вода"- говорили люди, недовольно качая головами. Люди, что не знали своей родословной и до второго колена, но смели утверждать, верить, что вот они- достойные и чудесные, а " эти детдомовские"- сплошь будущие преступники и шантрапа.

Я до сих пор помню, как к нам в детский дом однажды приезжали спонсоры. Старый полный бизнесмен с огромным трясущимся животом и двумя подбородками и его молоденькая жена, как по классике жанра- силиконовая блондинка в ярком красном костюме. Женщина лишь недовольно морщила нос при виде детей, но тут же ощеривалась в лицемерной улыбке, стоило заработать вспышке фотокамер - их " тайное спонсорство" приехали запечатлеть аж 4 личных фотографа. Которых глупая дамочка, шипя, распекала полушепотом, если те посмели её снять " с нерабочей стороны". А ещё сообщала всем и каждому, что они с мужем жертвуют и много не просто так- хотят, чтобы и их Бог " ребеночком наградил". На вопрос одного из преподавателей, почему они не хотят усыновить ребенка, блондинка скривилась словно съела целый лимон без сахара, а её боров-муженёк пустился в пространные рассуждения о том, что никогда не решится взять кого-то чужого. " Гены- штука серьезная"- вещал он-" А вдруг алкаши родители? Шизики? Потом всплывет-оно мне надо?".

Наша воспитательница дала мне и еще нескольким мальчишкам поручение - отнести в кабинет директора часть подарков, предназначавшихся ей лично.

"-Если она занята со спонсорами - не ломитесь, дождитесь, пока освободится"- напутствовала нас Юлия Сергеевна, воспитательница.

Занятием со спонсорами оказалась банальная пьянка- сквозь приоткрытую дверь всё было слышно.

И как по мере опьянения боров становился всё агрессивнее, и как нападал на жену, упрекая в том, что это она неспособна родить, а от бывших любовниц и жён у него куча детей. И что он подобрал её в притоне, где она " ноги раздвигала перед каждым встречным за деньги- и с радостью туда вернёт её обратно". И как, разойдясь от ее тихих ответов, ударил, а потом - еще раз, и как в страхе визжала всегда казавшаяся такой невозмутимой Тамара Степанова, директор....

Уносила его совсем в невменяемом состоянии его охрана, а следом прихрамывала женушка, стыдливо завесив рабочую сторону копной обесцвеченных волос.....

Но эта?! Ей дали всё - новую жизнь, сердце, деньги, заботу. Разве не я волновался о ее будущем больше нее самой? Разве не Стелла обожала и носилась с ней? И разве не она рыдает сейчас у дверей реанимации? Я велел не впускать их с Эдуардом, к черту пошли! Если бы они не побоялись сказать мне с самого начала, что происходило....

Мой взгляд коснулся тонкого шрама на её груди, едва прикрытой тонкой тканью больничной рубашки. Ненавижу! Сука! Я отдал тебе самое ценное, а ты похерила всё.

"Теперь всё зависит не от нас"- многозначительно кивнул наверх врач- " организм молодой, должен выдержать, но..."

Я мерил палату шагами- что?! Что, мать твою, мотивировало отнюдь не бедную девочку из достойной семьи, свалить из дома, употреблять наркоту, отдать машину в качестве оплаты за неё. Сокол предоставил мне выписки со счета ее подружки- не раз она переводила нехилые суммы в рехабы. А деньги? Деньги переводились аккурат со счета некой " Таловой Валерии". Тайно лечилась? Что ж не до конца?!

Настораживали и другие суммы, переводимые ею явно за дурь. Она плотно сидела. Давно. Весь этот гребаный год- так точно!

Хорошим мудаком был и я- поверил в то, что она умная, самостоятельная. Что внезапно свалившиеся деньги и подарки ничуть не испортили юной натуры.

Со злости ударил рукой о стол, смахнув к черту стеклянную вазу с цветами от Стеллы. Глядя на то, как осколки стекла разлетаются на белом кафельном полу, представил на минуту, что это- ее жизнь. Которую она рушила вот так же, своими руками!

Ничего!

Выдохнуть! Успокоиться!

Возможно, она не выживет. Это станет самым лучшим исходом для нас обоих- видеть опускающуюся наркоманку, существо, в которое она превратилась...

Этих ублюдков, что изнасиловали ее, допросил лично Сокол - все как один сознались, что ходила она к ним сама. С подругой Гулей. Обе брали дурь, расплачиваясь то деньгами, то натурой Гребаная шлюха! В этот раз уроды, поймав приход, просто решили взять плату всей толпой. Ничего, я сделал все, чтобы их посадили на пожизненное. Правда, оно будет очень недолгим. У каждого уже была своя зона, свой " куратор" и свой личный метод " самоубийства", которым эти мр...зи вдруг внезапно захотят окончить земной путь. Деньги способны на многое. А таким как они нечего по земле ходить, пускай ответят на том свете за всё сотворенное.

Снова перевел взгляд на неё - подсознание рвалось на части. Одна кричала, что не может быть та Лера, которую я знал, которой, втайне, гордился как долбаный Пигмалион, быть всем тем, что я узнал. Другая же...другая мучилась от боли при одной даже мысли о том, что она готова была подставлять себя под кого угодно за дозу. А, может, для неё это было просто в кайф? Сперва - наркотики, потом- секс? Машину " продала" этим уродам- за долги отдала. Да хер бы с ней, с машиной- я таких десять бы ей купил. Живи, просто живи, сука, по-человечески! Тебе дали всё! Всё!