Страница 82 из 99
Ладно, завтра летим в Найроби. Сегодня дадим знать о чуме Глории Томосаве и Мортенсонам, ночью как следует выспимся, а утром… Разница во времени — одиннадцать часов, так что надо рано вставать. И нечего волноваться и дергаться по поводу Жанет и всех остальных, пока не вернешься со Стационарного с твердым решением — на какую колонию отправляться. Когда вернешься, можешь потратить все, до последнего грамма на их поиски, поскольку, как только ты определишься с колонией, Глория Томосава возьмет все твои дела в свои прелестные твердые ручки.
Ночью я хорошо выспалась, утром собрала вещички — старая спортивная сумка, наполовину пустая, — и бродила по кухне, собирая мелкие безделушки, когда на терминале раздался звонок.
Это была та самая симпатичная секретарша с шестилетним сыном из Гиперпространственных линий.
— Хорошо, что застала тебя, — сказала она. — У босса есть для тебя работенка.
Я молча ждала продолжения. На экране показалась глупая физиономия Фаусетта.
— Ты утверждала, что ты — курьер, — многозначительно произнес он.
— Мне нет равных.
— Хорошо, если так. Работа не на Земле. Идет?
— Конечно.
— Записывай: Франклин Мосби, «Поиск, Инкорпорейтид», номер шестьсот, здание комплекса «Шипстоун», Беверли-Хиллз. Поторапливайся, он ждет тебя на интервью до полудня.
Я не стала записывать адрес, а вместо этого сказала:
— Мистер Фаусетт, это будет стоить вам шесть граммов, плюс оплата дороги на монорельсе. Деньги вперед.
— Что-о-о? Чушь!
— Мистер Фаусетт, похоже, вы решили подшутить надо мной. Вам, наверно, кажется чертовски остроумным — заставить меня прокатиться до Лос-Анджелеса и потерять целый день, да еще заплатить за это турне.
— Смешная ты девчонка! Послушай, можешь взять деньги за билет здесь, в конторе… После интервью. А насчет шести граммов — сказать тебе, куда их засунуть?
— Не утруждайте себя. В качестве охранника порядка я не претендовала ни на какие особые условия, но в качестве курьера… Тут мне нет равных, и если этот человек действительно ищет курьера такого класса, он заплатит мне за интервью, не раздумывая. Вы шутник, мистер Фаусетт, — добавила я и отсоединилась.
Он позвонил опять через семь минут и говорил так, словно каждое слово причиняло ему неимоверные страдания:
— Плата за проезд и шесть граммов будут ждать тебя на станции. Но учти, шесть граммов не входят в твою зарплату, и ты вернешь их, если не устроишься на эту работу. А если устроишься, заплатишь мне мои комиссионные.
— Я не верну их ни при каких обстоятельствах, и от меня вы не получите никаких комиссионных, потому что я не нанимала вас в свои агенты. Может быть, вам удастся получить что-то от Мосби, но если даже и так, то это не вычтется ни из моей зарплаты, ни из платы за интервью. И я не буду бегать в поисках вашего курьера с деньгами по станции, как потерявшаяся собачонка. Если хотите сделать дело, присылайте деньги сюда.
— Ты невыносима! — Его физиономия сморщилась, как от зубной боли и исчезла с экрана. Но он не отключил линию, и на экране тут же появилась его секретарша.
— Слушай, — миролюбиво сказала она, — работенка на самом деле стоящая. Давай сделаем так: ты встретишь меня на станции возле Нью-Кортеза. Я доберусь туда быстро, захвачу с собой твои бабки и куплю тебе билет. Идет?
— Конечно, дорогая. До встречи.
Я позвонила хозяину дома, сказала, что оставлю ключ в холодильнике, рядом с остатками еды, которые он может, если голоден, съесть за мое здоровье.
Фаусетт не знал одного — что никакая сила на свете не заставила бы меня отказаться от этого интервью. Он продиктовал мне то самое имя и тот самый адрес, которые Босс велел мне запомнить прямо перед своей смертью. Я ничего не предпринимала по этому поводу, я ведь не знала, почему он хотел, чтобы я запомнила эти данные. Теперь я это выясню.
28
На двери лишь табличка «Поиск, Инкорпорейтид», а ниже — «Специалисты по межпланетным транспортировкам». Я вошла внутрь и тут же наткнулась на секретаршу.
— Мест нет, дорогуша, — небрежно бросила она, — последнее заняла я.
— Посмотрим, сколько ты на нем продержишься. У меня назначена встреча. С мистером Мосби.
Она неторопливо оглядела меня с ног до головы и осведомилась:
— Девочка по вызову?
— Благодарю за комплимент. Кстати, чем это ты так скверно вытравила волосы? Меня направили сюда из Гиперпространственных линий. Контора в Лас-Вегасе. Каждая секунда нашей милой беседы стоит твоему боссу несколько бруинов. Меня зовут Фрайди Джонс. Пойди доложи о моем прибытии.
— Ты шутишь? — Она нажала клавишу на своей приборной доске и включила индивидуальную защиту. Я навострила ушки. — Фрэнки, тут какая-то шлюшка утверждает, будто у нее с тобой назначена встреча. Говорит, будто ее послали Гиперлинии из Лас-Вегаса.
— Черт, я же просил не называть меня так на работе! Проводите ее сюда.
— По-моему, она не от Фаусетта. Ты что, дурачишь меня?
— Заткнись и проводи ее сюда.
Она отключила селектор и защиту и сказала мне:
— Посиди здесь. Мистер Мосби сейчас на совещании. Как только он освободится, я дам тебе знать.
— Вот как? Но это вовсе не то, что он велел тебе сделать.
— Что-о-о? А не много ли ты себе позволяешь?
— Он сказал, чтобы ты не смела называть его «Фрэнки» на работе, и велел проводить меня к нему. А заодно велел тебе заткнуться. Так что я пошла. Лучше проводи меня.
Мосби было под пятьдесят, но старался он выглядеть на тридцать пять. Ровный загар, дорогой костюм, широкая улыбка, демонстрирующая полный набор зубов, и холодные глаза. Он усадил меня на стул для посетителей и спросил:
— Почему вы так долго? Я же сказал Фаусетту, что хочу поговорить с вами до полудня.
Я взглянул на свои часы, а потом на часы, стоявшие у него на столе. Было ровно четыре минуты первого.
— С одиннадцати часов я одолела четыреста пятьдесят километров, да еще чуть-чуть на городском шаттле. Мне что, вернуться в Вегас и попробовать добраться сюда быстрее или мы перейдем к делу?
— Я велел Фаусетту позаботиться, чтобы вы успели на десятичасовой… Ну да ладно. Насколько я понимаю, вам нужна работа.
— Я не голодаю. Мне сказали, что вам нужен курьер для работы вне Земли. — Я вытащила копию своего послужного списка и протянула ему. — Здесь сказано почти все о моей квалификации. Просмотрите список и, если я вам подхожу, расскажите поподробнее о работе, а я тогда скажу, подходит она мне или нет.
— А вот у меня есть сведения, что вы голодаете, — сказал он, кивнув беглый взгляд на протянутый мной листок.
— Если вы имеете в виду время ленча, то в этом смысле вы правы. Мой обычный гонорар указан в этом списке. Обо всех добавках нам следует договориться по ходу дела.
— А вы не из тех, что теряются, — заметил он, вновь поглядев на мой послужной список и неожиданно спросил: — Как поживает Хромое Брюшко?
— Кто?
— Тут сказано, что вы работали на «Систем Энтерпрайз». Я спросил вас, как поживает Хромое Брюшко. Хромое Брюшко Болдуин.
(Это что, проверка? Своеобразный тест? Прямо с утра все тщательно рассчитано, чтобы вывести меня из себя? Если так, то самое правильное — не выходить из себя ни при каких обстоятельствах).
— Никогда не слышала, чтобы его так называли. Председателя «Систем Энтерпрайз» звали доктор Нартли Болдуин.
— Полагаю, у него была докторская степень, но все, кто имел с ним дело, звали его Хромое Брюшко Болдуин. Я спросил вас, как он поживает.
(Спокойно, Фрайди!)
— Он умер.
— Знаю. Хотел выяснить, знаете ли вы. В этом деле может быть много… случайностей. Ну хорошо, давайте поглядим на ваш сумчатый кармашек.
— Простите?
— Слушайте, я очень спешу. Покажите мне ваш пупок.
(Где же произошла осечка? Там… Нет, всех тех убили. Всех… Во всяком случае так полагал Босс. Значит, кто-то из них успел проболтаться до того, как был убит? Какая разница, главное — это все-таки раскрылось… Как Босс и предвидел).