Страница 66 из 82
— В этом что-то есть, но я сейчас кончу, а это не входит в мои планы, — усмехается, поймав мои ладони.
Сжимает их над моей головой и нависает надо мной. Не в силах выдержать его взгляд, я закрываю глаза и тут же ощущаю его губы на своей шее. Он легонько всасывает кожу, оставляя на ней влажный след.
— Какая же ты красивая, — хрипло шепчет Даня, покрывая мою шею обжигающими поцелуями.
Проводит языком по моей груди, спускается ниже, проводя дорожку поцелуев по животу. От этих ласк, внизу живота появляется знакомое тянущее сладкое ощущение. Сердце заходится в аритмии палящих ласк.
Освободив мои руки, Даня разводит мои ноги, вклинивается между них и проводит членом по складочкам, распределяя влагу. Закрываю глаза и, закинув руки на его плечи, обхватываю его ногами.
Он тут же толкается в меня, вызывая неприятные ощущения, но не проникает в меня полностью. Чуть отстраняется назад и уже делает более резкий толчок, вызывая острую вспышку боли, от чего я не сдерживаюсь и вскрикиваю, впивая ногти в Данины плечи. Нет, это не так больно, как я представляла в своих фантазиях, но хорошенько отрезвляет. Былое наслаждение, полученное в ванной, как рукой снимает.
Нехотя открываю глаза, когда понимаю, что Даня не двигается. Наверное, никогда я не видела на лице Кротова такой растерянности. Он же не вздумает сейчас уйти?
— Нет, нет, нет, только попробуй соскочить. Я на тебя порчу наведу.
— Я, блядь, и не собирался, — растерянно произносит Даня, переведя вес тела на одну руку. Когда понимаю, что он хочет взглянуть вниз, почему-то меня окатывает волной смущения. Обхватываю его подбородок одной рукой:
— Штраф за мат. Все нормально, честно. Продолжай, ты же знаешь чо там и как, — тяну его на себя и целую в губы.
Не знаю, кого пытаюсь этим заткнуть, его или себя. Усмехаюсь, осознавая, что боль от разбитой губы, при поцелуе хорошенько отвлекает внимание от неприятных ощущений внизу живота, когда Даня перестает деликатничать и продолжает двигаться во мне.
С каждым движением боль немного притупляется. Я даже пытаюсь подстроиться под Данин ритм, но у меня это плохо получается. Наверняка, это худший секс в его жизни. А у меня нет. Научусь. Обязательно научусь.
Нет причин улыбаться, но мне так хорошо, от осознания, что это произошло с ним. Что мне не противно. Наверное, если бы не первый раз, это можно было бы назвать даже приятным. Хотя мне и так приятно, но совсем от другого. Теперь мне снова хочется разреветься, но уже от счастья.
Даня ускоряется, делает еще несколько глубоких толчков и выходит, кончая мне на живот. Несколько секунд я пытаюсь совладать со своими эмоциями и унять разбушевавшееся дыхание, но затем не выдерживаю и начинаю улыбаться как самая настоящая умалишенная, смотря на свой живот.
— Спасибо, — тихо шепчу я.
Все-таки не такой уж сегодня и плохой день. Да что уж там, отличный!
Глава 42
Глава 42
Вечер открытий. Как она там сказала? «Ты же знаешь чо там и как»? Ну-ну. Походу я вообще ничего не знаю в этой жизни. Чувство полного отупения. Что-то сродни вызова к доске, когда не выучил стих, а училка требует от тебя его рассказать. Но там я хоть первые строчки знал, выучив за пять минут до урока. И уж потом мямлил про «а дальше забыл». А на сегодняшнем «уроке» ни одного нормального слова ни в голове, ни на языке у меня нет. К такому меня жизнь не готовила.
Ладно, чего греха таить — это приятно. Чувство собственничества никуда не засунешь. Мысль о том, что в ней не побывал ни один хер какого-нибудь хера, в особенности Савицкого, приятно греет душу. Глубокомысленно, Даниил Леонидович. Прям «поэтично». Хер на хере.
А ведь меня это раньше совсем не волновало. Точнее я не задумывался о таких вещах. Даже когда женился. Главное, чтобы выбранная женщина шлюхой не была. А что там было раньше — имеет право быть. То, что моя благоверная оказалась самой что ни на есть шлюхой — это уже другой вопрос. Будь она изначально целкой, ее бы это не обелило.
Здесь же все по-другому. Другая девочка, другой я. Только вот я уже не мальчик, но похоже тупею на глазах. В двадцать один, кажется, был поумнее. По крайней мере, придумал бы что сказать, а не молча пялился на Снежану.
Когда до меня доходит, что ее щеки заливаются румянцем не от осознания произошедшего, а от того, что она не знает как быть со следами моей спермы на своем животе, я наконец прихожу в себя. Тянусь к прикроватной тумбе и достаю салфетку. Вытираю ее живот, и она тут же сжимает ноги. Определенно хочет прикрыться, но дотянуться до лежащего в ногах покрывала не может. И сейчас точно стесняется своей наготы. В принципе ничего удивительного.