Страница 46 из 82
Захожу в кабинет с подносом и ставлю его на рабочий стол. Он сразу же замечает на нем рядом с чашкой заявление на увольнение.
— Подписывайте.
— А у тебя уже есть свободные деньги в виде трех твоих коммуналок? Ой, постой. У тебя же и коммуналка-то одна. Да и то не вся.
— Подписывайте, — откладываю заявление на стол, дабы Кротов увидел лежащий под ним договор с выделенным пунктом. — Вы нарушили договор.
— Да ладно? — наигранно удивляется этот гад. — Где?
— В пункте, в котором указано, что я могу уволиться в течение месяца без штрафных санкций.
— Прелесть моя ненаглядная, месяц прошел, если ты плохо считаешь. Или, может, у тебя есть заявление на увольнение на подходящие даты? Мной подписанное?
— Ну вы и…
— Урок тебе на будущее. Читать не только то, что подсовывают, но и смотреть на подлинность подсунутого. Закажи мне, пожалуйста, кусок захера и два синнабона, — быстро меняет тему разговора, убирая договор в ящик стола. — А после позвони в клинику, в которой ты проходила медосмотр и запишись на повторную сдачу гормонов. Мало ли дозировка не подходит. В связи с этим завтра разрешаю опоздать.
Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя убивать. Не знаю, откуда я беру силы не скатиться в истерику.
— Что-нибудь еще? — не скрывая сарказма в голосе спрашиваю я.
— Пожалуй, да. Помнишь я тебе говорил, оступишься — я тебе руку не подам? — чего, блин? — Так вот, я не шутил. Не оступайся. Прежде чем что-то сделать, тысячу раз подумай, стоит ли оно того. Вот теперь можешь идти.
* * *
На черта? Ну вот на черта мне этот геморрой? Жил ведь сносно. Ну почти сносно. Бывали даже просветы. Самое смешное, что просветов стало больше. Я бы сказал, посветлело, так посветлело. Стало хорошо и херово одновременно. Как это возможно? Да вот так.
Это как алкашу в завязке дай выпить и все пойдет по одному месту. Сорвется, к гадалке не ходи. А мне только «пальчик» покажи в виде маячившего Влада или… Да любого, кого я обманываю? Такие картинки в голове — хоть санитаров вызывай. И это реально клиника.
Она мне по факту еще никто. Это в мыслях я уже сделал с «никто» такое, что можно охереть. Но мысли к делу не пришьешь, сорвись я на какую-нибудь дикость.
Что я вообще могу ей предъявить? Да ничего. И ведь головой понимаю — ну не могла она с ним трахаться. Потому что другая она. Принципиальная. Да, другая. Другая. Но пиздопротивная часть меня так и нашептывает «другая, другая. А с валенком за каким-то хером ночевала». Сука!
— Ты охренел?! — перевожу взгляд на папину спину и понимаю, что реально переборщил с ударом веника.
— Прости, задумался.
— Иди ополоснись, задумался он.
Выхожу из парилки, обливаюсь водой и ныряю в бассейн. Надо пазл собрать. Или научиться новой хренотне. Точно — оригами. Всяко лучше, чем пиздить веником, пусть и некровного, но, как ни крути, лучшего отца.
— Вылезай. Я мохиту сделал, — зовет меня отец.
— О.
— Что о?
— Окончание на «о», деревня. И вообще, что за бабский напиток?
— У тебя мята в холодильнике пропадает, не чай же заваривать.
— Твоя правда. Слушай, какой, по-твоему, карандаш для глаз подходит сероглазым?
— Сыночка, ты меня пугаешь. Не надо. У тебя и так красивые глаза.
— Очень смешно. Девушке какой подойдет? — лучше бы не спрашивал. Ощущение, что сижу у психиатра. — Ну?
— Так бы сразу и сказал. «Мэйбеллин». Все в восторге от тебя, а ты от «Мэйбеллин».
— Чего? Какой «Мэйбеллин»?
— Обычный. Жил какой-то пацан, у него сестра по имени Мейбл страдала от того, что по ней не сохнет какой-то сопляк. Она решила подчеркнуть свои глаза. Взяла вазелин и уголь. Но ни хрена не вышло. А братец все смешал как надо. Потом пошло-поехало и бабы стали красивыми благодаря туши. Имечко «Мейбл» плюс вазелин вот тебе и «Мэйбеллин». И все в восторге от тебя. Так что карандаш тоже, наверное, этой фирмы. Чего ты на меня так смотришь? Рекламу, что ли, не видел?
— И это я тебя пугаю? Карандаш епрст какого цвета подходит сероглазой?
— Цвета? Понятия не имею.
— Да ладно?! После таких познаний? — не скрывая сарказма выдаю я.
— По логике, сероглазой нужен серый. Зачем тебе это?
— Да вот думаю. Снежана пришла недавно с накрашенными глазами. Цвет какой-то коричневатый был. И вроде не должен подходить, но ей так красиво было.
— И? В чем проблема?
— В том, что я сказал, что некрасиво.
— Я уже ничему не удивляюсь, Даня. Для чего ты это делаешь?
— Развлекаюсь, как могу. Только решил быть нормальным, держался до зуда, а тут на тебе и валенок.
— Что за валенок?
— Не тупи. Влад. Нет, я и раньше понял, что она ему понравилась. Но там смелости и решимости, чтобы завести с ней роман — ноль. Понимал, что такое бабло он не потянет, если проштрафится. А он совестный и до омерзения положительный. Не будет он так подставляться перед матерью и дочерью. А он взял, падлюка, и уволился.
— Вот тебе и валенок.
— Уделал, так уделал. Хоть на место возвращай. Бабки держат человека в узде. Но, знаешь, у меня есть прогресс, можно и порадоваться.
— Чему?
— Тому, что прошло три дня, а я не то, что не тронул его, я даже не беседовал с ним. Это реально прогресс. Но при этом меня распирает от любопытства, что с ним можно было делать в одном помещении столько времени.
— То ли дело с тобой. Ты мастер на все руки. То проститутку закажешь, чтобы пол и окна мыть, то пазлы составлять, — сказал на свою голову. — Мало ли, чем могут заниматься два человека. Была бы фантазия. Может, тоже пазлы всю ночь собирали? — бросает папа, не скрывая усмешки.
— У валенка нет фантазии. Он простой, как три рубля. Пазлы вообще не по нему. Тем более такие сложные, как у меня.
— Я тебе уже сказал, что они встретились в строительном. По камере четко видно, что в свою машину он положил пакеты и притащил их в ее квартиру. Помог с покупками.
— И остался ночевать. Пакеты раскладывал всю ночь?
— Ну мало ли кран чинил.
— Всю ночь?
— Пакеты были большими. А что если в них были обои?
— Какие на хер обои?
— Которые клеят, не тупи. Может, он помог ей их поклеить?
— О да. Я прям так и вижу мужика, который хочет поклеить обои. Ну не такой уж он и валенок, чтобы клеить обои ради секса.
— А хочешь мы узнаем наверняка?
— Нет. Я не буду пока трогать Влада.
— А мы не будем его трогать. Сорок минут и все узнаем. Я сейчас кое-кого сюда вызову.
Через полчаса папу как будто подменяют. И дело не в выпитом коктейле и новой сделанной порции. Он на нервяке. Стучит пальцами по столу и постоянно поправляет полотенце. А потом и вовсе втягивает живот. Что за херня?
— Кого мы ждем?
— Мою Веру. В смысле мою секретаршу.
— Прекрати.
— Что?
— Втягивать в себя живот. Чувство такое, что сейчас твой верх рванет.
— Не говори глупостей. Я тренирую легкие.
— И это ты меня еще дураком называл? Мне хотя без пары дней тридцать четыре, а тебе полтос маячит. Спишь с ней?
— Если бы спал, живот не втягивал.
— Действительно.
Через пару минут у бассейна появляется та самая Вера. Злая как тысяча чертей. Оно и понятно. Вечер. А он вытянул ее из дома. Что-то мне это напоминает. Ну ладно я, но папа-то куда?
— Извини, что пришлось вырвать тебя на ночь глядя. Но я другому не доверяю. Вот эту флешку надо будет отдать моему партнеру. Тебя отвезет мой водитель. Ничего криминального. Потом тебя отвезут домой. Присядь, отдышись несколько минут, а то ты запыхалась.
Да скорее не запыхалась, а охреневает от того, как ты плохо врешь.
— Присаживайся, — тут же повторяет папа.
— Только если вы выдохните прямо сейчас. В противном случае, вы выдохните позже, когда я буду за столом. И от вашего выдоха живот толкнет стол в мою сторону. Напиток разольется и зальет мне новую блузку.