Страница 32 из 82
— Но не покажете, — не раздумывая добавляю я.
— А ты еще хочешь уволиться. Смотри, какое у нас взаимопонимание выработалось за две недели знакомства, — усмехнувшись, произносит Даниил, останавливая машину. — Приехали, — ну и на фига надо было садиться в машину ради нескольких минут? Нехотя вылезаю из салона.
— А если серьезно? Вы мне уже преподали урок, что надо читать договор. Впредь я буду внимательной. Ну, можно его как-то увидеть до возвращения в Питер?
Готова поклясться, что на лице Кротова пробежала тень раздражения. И все же нехотя, но он кивает.
— Попрошу прислать мне его на почту и покажу тебе на ноутбуке.
— Спасибо.
Мы направляемся по тропинке к виднеющемуся вдалеке дому. Почему дедуля не отдает землю у меня уже не возникает вопросов. Да тут такое хозяйство, что все не перевезти. А вот какого лешего Кротов прицепился к земле, на которой глупо строить отель, до меня не доходит.
Но когда он на секунды замедляет шаг и прикладывает руку к спине, у меня случается озарение для чего я ему сдалась и что за помешательство на медицинском обследовании и моем здоровье. Щитовидка его моя интересует. Ага. Возможно, идея глупая и я перечитала криминальных новостей, но версия вполне жизнеспособная. Ему нужен какой-то орган. Вопрос только в том, какой. Вот же хитрожопый.
— Если вы видели мои обследования, то должны знать, что у меня хронический пиелонефрит и… такие почки не пересаживаются. А еще они у меня сильно опущены от перепада веса. Такие почти в принципе противопоказано пересаживать.
— Спасибо, что просветила. Буду знать.
Что там еще пересаживают? Печень? Вроде бы, часть да, а она потом разрастается.
— С печенью у меня тоже не все в порядке. Жировой гепатоз. Поджелудочная тоже так себе. А еще у меня панкреатит, — а разве поджелудочную пересаживают? — А еще в детстве я перенесла инфекционный миокардит, так что сердце у меня поражено, — уверенно вру я, наблюдая за тем, как Кротов останавливается. И я вместе с ним. Вид у него странный.
— А месячные у тебя когда?
— Чего?!
— Ну думаю, ты просто ебанутая или все же у тебя ПМС. Обычно бабы несут несусветную пургу, когда у них гормоны шалят, — хм… нет, до месячных еще дней десять. А хотя… — Понял, и то, и то. Ты на черта мне все это говорила?
— У вас болевой синдром. Вы колете себе какие-то препараты. Стало быть, какая-то патология у вас все же имеется. Я все гадаю, зачем я вам сдалась в качестве помощницы. И ко мне сейчас пришла мысль про пересадку какого-то органа. Почка?
— Можешь быть спокойна, мне не нужна пересадка органов, — без тени шутки произносит Кротов, от чего мне становится стыдно за свою тупость. Нужна была бы ему почка, он бы просто предложил мне денег, а не вот это все.
— Да? Ну и на фига я вам тогда нужна?
— Видимо, потому что подобное притягивается к подобному.
— Поясните.
— Лучше не надо. Иди вперед.
— Ну скажите хоть, что у вас болит.
— Спина.
— И что с ней?
— Последствия травмы.
— Что за травма?
— Дежавю. Напомни мне, когда ты стала моей женой, чтобы я перед тобой отчитывался?
— Можно подумать, перед своей женой вы отчитывались. Меня терзают хулиард смутных сомнений.
— Мильфей мой ненаглядный, а ты чего так разговорилась?
— Мильфей это что-то из области захера? — намеренно игнорирую его вопрос.
— Оного самого. Это такой десерт из слоеного теста, заварного крема и малины.
— Мне кажется, у вас какой-то… недоедит сладкого.
— Недоедит, недоедит. Я долго буду ждать, когда ты двинешься вперед?
— А почему я первая?
— Чтобы в случае опасности ты прикрыла меня своей тройкой. Или наступила на капкан первая, — поди разбери, шутит ли он с таким серьезным выражением лица.
— Если нас там ждет опасность, почему мы пошли без охраны?
— Я пошутил, Снежана.
— Тогда вы первый.
Так тебе, гад хитрожопый. Кротов обходит меня и все же двигается по узкой дорожке первым. А что если и дальше доставать его навязчивыми вопросами, переходящими границы дозволенного? Кто захочет держать рядом с собой такого работника?
— Так что там с вашей женой?
— Не надо.
— Что?
— Делать вид, что ты болтливая, любопытная и назойливая дура. Я уволю тебя тогда, когда решу сам. Не надо испытывать мое терпение. Я могу очень долго быть добрым и терпеливым, но наступает такой момент, когда я выхожу из себя, и вот тогда из меня выливаются тонны дерьма. Не провоцируй.
— То есть вы даже не допускаете мысль, что мне может быть реально интересно узнать о вас что-то личное?
— Допускаю.
— Ну и? Вы правда вдовец?
Кротов резко останавливается, и я чуть не врезаюсь ему в спину. Медленно поворачивается ко мне и чувство такое, что сейчас даст мне леща. Он и не скрывает, что его бесит мой вопрос.
— Мне Таня сказала, что вы он самый. Но она была в этом не уверена. Вот мне и стало интересно, правда ли, что ваша жена умерла или нет, — я что сейчас оправдываюсь?
— Правда, — на удивление, спокойно отвечает Кротов.
Бедняжка. Не выдержала счастья рядом с мужем. Видать, я реально плохой человек, но каким бы образом она ни умерла, мне ее совершенно не жаль.
— Обычно люди делаю вид что, они сожалеют, когда заходит речь о смерти, а ты улыбнулась.
— Ну вы же тоже улыбнулись и не сказали в нашу первую встречу, что вам жаль, что у меня умерли родители, а это было логично предположить. А вы тогда сказали на мой комментарий про отсутствие близких и родных — цитата «идеально», вместо сочувствую.
— О, скорпионья злопамятность.
— Нет. Ну что вы, просто внимательность. Да и чего мне сожалеть о смерти незнакомого человека. Это же исключительно ваша трагедия.
— Ты чего такая стерва?
— Ну так сами же сказали — скорпион.
— Точно. Запамятовал.
Кротов молча идет дальше, я семеню вслед за ним. Мы останавливаемся около строения, больше напоминающего помещение для домашнего скота. И, судя по звуку, исходящему оттуда, там реально есть животные.
— А напомните мне, зачем я с вами пошла?
— Чтобы смягчала разговор с дедом и обращала на себя внимание. Найди с ним контакт, ты же деву…
Договорить Кротов не успевает. На нас выливают ведро холодной воды. Жаль, что я с ним поравнялась. Не встала бы рядом, так и не получила бы водицей в морду. Вот тебе и дедуля.
— Вон отсюда, оба.
— Дед, ты не прихуел? — зло бросает Кротов, вытирая тыльной стороной ладони лицо.
— Он имел в виду, не офигели ли вы, дедушка. Мы к вам с нормальными предложениями. Не принимайте, пожалуйста, нас в штыки. Просто выслушайте.
— Пошла вон, шельма.
Я всякое могла ожидать, но точно не то, что этот старый хрен в меня плюнет.
— Ах ты падла, — цежу сквозь зубы и хватаю с земли пластиковое ведро.
А затем со всей силы замахиваюсь им в этого старого хрыча. Удается ударить всего парочку раз. Третий замах я сделать не успеваю в виду напрягшейся задницы. На меня или на нас с Кротовым, поди разбери, скалится большая собака, больше смахивающая на волка.
— Смягчила так смягчила, — слышу позади голос Кротова. — Дед, ты осознаешь, что будет, если не уберёшь сейчас собаку?
— Она вами пообедает. И избавит меня от хлопот.
— Замри, — тихо шепчет позади меня мой уже, скорее всего, бывший начальник. Да нас просто тут сожрут. Меня и увольнять не придется.
Но вот странно, каким бы гадом ни казался Кротов, вместо того чтобы подтолкнуть меня на обед собаке, а самому дать деру, он медленно тянет меня на себя и забирает ведро. Аккуратно ставит его на землю и становится впереди меня.
— Убери собаку.
— Хер тебе, шельмец. Будешь знать, как метить на чужую территорию.