Страница 30 из 82
5
— Открой.
Еще никогда мне не хотелось так послать человека в жопу как сейчас.
— Уходите.
— Я тебе отдам перекись и уйду.
Ну вот не надо ему открывать. Чувствую же, но все равно ведусь на это. Приоткрываю дверь, но Кротов и не думает мне что-то передавать. Распахивает ее, оттесняя меня в сторону.
— Вы сказали, что просто передадите перекись.
— В твоем возрасте, да при твоем анамнезе, пора перестать верить мужикам. Садись, обработаю тебе ногу.
— Нет!
— Да.
Сжимаю от злости кулаки, но все же сажусь на кровать, полностью выпрямляя ноги. Я ожидала, что Кротов будет как минимум шутить, что подо мной сломалась кровать. Но он не издает ни звука. Садится рядом и кладет на кровать аптечку, явно добытую из машины, и принимается обрабатывать мне ногу.
Я не знаю зачем я закрываю глаза. Это странно и глупо. Равно как и пускать постороннего в комнату. Причем нетрезвого. Но самое странное, что я сижу с закрытыми глазами и позволяю трогать себя мужчине, к которому должна испытывать как минимум неприязнь. Но мало того, что я ее не испытываю, так еще и ловлю себя на мысли, что мне совершенно не страшно находиться с ним наедине. Это все какой-то бред.
Невероятным усилием воли заставляю себя открыть глаза, когда понимаю, что больше не ощущаю прикосновения к своей ноге. Я не знаю, что происходит. Не могу вымолвить и слова. Только пялюсь как дура на Кротова, а он на меня. Эта молчаливая пауза уже переходит все границы нормальности.
— До свадьбы заживет, — наконец он нарушает молчание. Киваю в ответ, смотря на то, как он встает с кровати.
Встаю следом, чтобы закрыть за ним дверь, но у самого выхода он останавливается. Поворачивается ко мне. Точно, аптечку забыл. Вот только по его взгляду понимаю, что нет. Не в аптечке дело. Он неотрывно пялится на мои губы.
И ведь я четко понимаю, что он хочет сделать. Но вместо того, чтобы вдарить ему между ног или хотя бы оттолкнуть, я молча и совершенно без протеста наблюдаю за тем, как он поднимает свою ладонь вверх и зарывается ею в мои волосы. Инстинктивно закрываю глаза, когда он наклоняется ко мне и накрывает мои губы своими.
Глава 20
Глава 20
Неотрывно пялюсь на ее слегка приоткрытые губы и в момент, когда Снежана чуть прикусывает нижнюю, я понимаю, что сегодня перейду черту.
Наваждение. По-другому назвать неуемное желание ее поцеловать — не могу. Можно, конечно, все списать на алкоголь, но так ли я пьян, чтобы не соображать, что делаю? Ни хрена. Несмотря на прилично выпитую дозу, мой мозг мыслит вполне себе здраво.
В ее взгляде так и вижу «даже не думай меня трогать». Забавно то, что она не хочет, чтобы я ее трогал, но одновременно этого ждет. Невзирая на доводы разума, я обхватываю Снежану за затылок, зарываюсь пятерней в ее волосы и прижимаюсь к ее губам своими.
Чувствую, как она упирается одной ладонью мне в грудь, но останавливаться не хочу. Ее плотно сжатые губы не дают проникнуть в ее рот языком, но это только подстегивает желание продолжать. Прижимаюсь к ней сильнее и в этот момент готов поклясться, что сквозь ткань футболки ощущаю, как грохочет ее сердце.
Кажется, она пытается что-то сказать, и в это мгновение я чувствую, как ее соленые от недавних слез губы становятся податливыми. Издаю какой-то необъяснимый звук, когда наконец мой язык проникает в ее рот. Ее ладонь перестает упираться мне в грудь, вместо этого она цепляется пальцами за мою футболку. Несмело, но она начинает отвечать мне, наверняка борясь с собой.
Готов поклясться, что ей не противно, но в момент, когда я ослабляю хватку, Снежана уворачивается и мои губы проходятся по ее щеке. Пахнет от нее чем-то сладким, то ли ванилью, то ли какой-то выпечкой. Усмехаюсь от этой мысли и, не желая прекращать начатое и все же распробовать сей десерт, ловлю свободной рукой ее за подбородок и вновь накрываю ее губы своими, гася ее еле слышный протест.
Но всего этого мало. Где-то подсознательно я понимаю, что она не позволит зайти далеко, но это не мешает мне напирать и почти незаметно подталкивать ее к стене со старинным комодом. Не припомню, когда в последний раз обращался к Богу, ну разве что в детстве, но сейчас ловлю себя на мысли, что прошу у него, чтобы этот комод не ждала учесть сломанной кровати.
Не отрываясь от ее губ, перемещаю ладони на талию Снежаны и, сжав ее, приподнимаю, и усаживаю на хлипкую конструкцию.
Облегченно выдыхаю Снежане в губы, когда понимаю, что ничего не треснуло. Зеленый, мать его, свет. Ну не совсем зеленый, судя по тому, что Ирискина в очередной раз упирается мне ладонью в грудь.
— Не надо, — еле слышно шепчет мне в губы и уворачивается.
Не хотела бы на самом деле, ответила бы по-другому. А она может, судя по ночному эпизоду с телефоном. Просто в ней борется Снежана, которая хочет меня грохнуть и на хер послать, и та, что совершенно не против продолжения.
— Надо. Ты же сама хочешь.
— Нет.
Неуверенно. Тихо. И, кажется, просто для галочки. Но не заметить, что ее ноги плотно сжаты, тоже не могу.
Нехотя отрываюсь от нее, пытаясь унять взбушевавшееся дыхание, но, когда мой взгляд останавливается на ее вздымающейся груди, вместо этого легкие начинают работать еще более усиленно. Сейчас я отчетливо вижу, как сквозь ткань сорочки выделяются ее соски. И не от холода.
С каждой секундой я все больше и больше ожидаю, что Снежана меня оттолкнет. Перевожу взгляд на ее лицо, но вместо того, чтобы исполнить то, чего я опасаюсь, она закрывает глаза.
Снова накрываю ее губы своими и в этот момент чувствую, как ее ладони несмело обхватывают мою шею, и она аккуратно, наверняка, не намеренно скользит по коже пальцами. От этого незамысловатого, казалось бы, действия, у меня, блядь, встает так, что кроме как желания стянуть с нее остатки одежды и поскорее трахнуть — уже ничего нет.
Подхватываю подол ее сорочки и тяну ткань вверх, обнажая ее бедра. Не отрываясь от ее губ, обхватываю ладонью ее коленку и развожу ее ноги. И стоило только пройтись кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, как Снежана тут же дергается и скидывает ладони с моей шеи.
— Пусти, — еле слышно произносит, сводя ноги. Да вот прям сейчас. — Пусти я сказала! — вскрикивает и толкает меня в грудь.
Из-за неудобного положения, ее удар для меня как мёртвому припарка. Я остаюсь стоять на том же месте, удерживая одну руку на ее бедре.
— Ты оглох? Отойди от меня!
Очередной толчок и я все же поддаюсь, когда ловлю ее взгляд на себе. А там хер пойми что. Коктейль из злости, ненависти и… брезгливости?
Словно в подтверждении моих мыслей, она вскакивает с комода и демонстративно вытирает тыльной стороной ладони свои губы. Да, это определённо удар по самолюбию.
— Выйди отсюда. Сейчас же, — зло произносит, не отводя с меня взгляда.
Последнее, что я хочу сейчас сделать — это уйти из ее комнаты. Но остатки вечно дремлющей совести сейчас все же побеждают.
Захожу в отведенную мне комнатушку и заваливаюсь на кровать. Уволю. Завтра же.
* * *
Утро встречает меня ноющими висками и болью в пояснице. Последняя, судя по ощущениям, сейчас на хрен отвалится. То ли от матраса, то ли от привычной боли. Перевожу взгляд на часы — половина девятого. Нехотя встаю с кровати и, прихватив с собой полотенце и футболку, выхожу из комнаты.
Спускаюсь на первый этаж и в нос тут же ударяет запах кофе. Я не знаю наверняка кто орудует на кухне, но отчего-то уверен, что это источник моего вчерашнего неудовлетворенного стояка.
Выхожу на улицу, киваю одному из охранников и принимаюсь обливаться холодной водой. Может, паранойя, но я кожей чувствую, что на меня смотрят. Резко поворачиваюсь и ловлю на себе взгляд Снежаны из окна гостиной. Она тут же задергивает тюль и исчезает. Усмехаюсь в голос. Настроение моментально поднимается. Вытираюсь полотенцем и, чуть ли не присвистывая, иду к дому. Прохожу внутрь и останавливаюсь перед кухней. Как и ожидал, готовит кофе и сырники Снежана.