Страница 67 из 68
–Стас, зови кого-нибудь! Я хер знаю, оно не тушится!
— А ты?! Если рванёт.
— Да млять, беги говорю!
Впервые с самого начала нашего знакомства я послушался Исаева. Реально. Сорвался с места и побежал. Впереди маячили сержанты.
Я вроде кричал на ходу Стегачеву. Почему-то его сразу выделил среди остальных. А потом за спиной рвануло. Меня ударило между лопаток, я полетел носом вперед и понял, что теряю сознание. Вырубило в одну секунду.
Темнота, правда, была недолго. Гул в ушах тоже. Открыл глаза, понимая, что лежу на спине. И ни хрена не на улице. В помещении. Типа больнички.
Подумал, наверное санчасть. Поднял голову. И снова охренел. В санчасти точно не может быть такого навороченного оборудования.
В углу палаты топталась женщина в медицинском костюме.
— Простите…
Голос звучал хрипло. Будто я вообще не разговаривал половину жизни.
Она вздрогнула, уронила что-то на пол и испуганно обернулась.
— Твою мать …. — Выдала она. Будто приведение увидела.
А потом просто выбежала из палаты.
— Не понял…
Буквально через минуту прискакала врач. С ней еще один мужик. Потом медсестра. Потом появились мать с отцом, которых упорно выпихивали из палаты, а они что-то пытались сказать мне и выпихиваться явно не хотели.
Я, как дурак, смотрел на все это и ни черта не понимал. Где, блин, полигон и Исаев? Где "грады"? Где гаубицы? Пожар? Что вообще происходит? Откуда эта больница? Современное оборудование?
Где Стегачев? Какого черта здесь эти люди. Мои родители. Мои! Млять…Мои родители! Не Соколова, а мои! Мать, отец. Охренеть.
Только в этот момент до меня дошло. Это ни черта не армия и не 1980 год. Вот оно, объяснение. А я ни хрена не Соколов. Я Станислав Игоревич Ткачев.
Конечно, по ночам, в расположении бывали моменты, когда сильно надеялся и мечтал вернуться домой. В свою настоящую жизнь. Но вот так. Сейчас. А там, что? Взрыв точно был же.
Ответ на свои вопросы я получил позже . Но был этот ответ .... Лучше бы и не спрашивал.
— Стас, ты чего? Совсем не помнишь? Ни капельки? — Мать гладила меня по голове и плакала. Отец просто молча сидел рядом. — Ты же напился с парнями. В клубе. Говорят, вообще невменяемый был. Отобрал у какого-то таксиста-таджика машину и уехал. Машина, как назло, без GPRS. Ты без документов. Еле разыскали. Нашли тебя в какой-то затрпазеной больнице. Оказалось, попал в аварию. Хорошо, батюшка остался жив. Тот, из второй машины. В которого ты врезался. Цел он, слава богу. А то грех какой. Да и помог сильно. Он же тебя из машины вытащил. Неизвестно, что было бы, если бы не он. И в больницу тоже батюшка отвез. Ну, как больница. Ужас, конечно. Мы когда приехали, ты лежишь, трупом. А вокруг тебя какие-то немытые мужики сидят, байки травят. Армейские. Представляешь? Вспоминают, кто как служил. Особенно один говорил без перерыва. Про какие-то стрельбища. В одной палате все. Грязь. Запах ужасный. Человек десять вас там. А ты — тяжелый. Да хорошо сразу папа все организовал. Перевезли тебя. Уже тут нормально лечить начали. Сразу все связи подключили. Но месяц ты вообще без сознания. Ужас какой-то. Думали, все. Не выберешься. Главное, все хорошо, а в себя не приходишь. Все органы работают. Врачи только руками разводили.
— Подожди... — Я взял мать за руку. — То есть, когда вы меня нашли, рядом какие-то мужики про армию рассказывали? Серьёзно?
— Да, сын. Это было ужасно. Просто кошмар. Честно тебе говорю. Папа всю их больницу на уши за такое поставил. Человек почти в коме, а у них палата общая. Спасибо, что в коридоре не бросили. Или на улице. Уроды...
Мать еще что-то говорила, я уже не слышал. В голове стоял шум. Как так? Не было, что ли, ничего? А как же армия? Учебка? Стасик Соколов. Исаев, в конце концов...
Тут меня осенила новая мысль. Дебильная, но куда уж итак дебильнее. Там думал, что попал в прошлое. Тут оказывается, просто спал. А про армию вообще какие-то мужики говорили. Вот меня, наверное, на фоне этого и торкнуло. А я, блин... Поверил, что прошлое! Что попал! Однако, на всякий случай, решил уточнить у матери маленькую деталь. Она зацепила меня сразу.
— Мам, а что за священник? Кто такой?
— Слушай, ну он из деревни, вроде ехал. Хороший человек. Пожилой совсем. Ааааа... Да вот же, смотри. Проведать пришел, как раз.
Я поднял голову. В дверях палаты стоял Исаев. Очень старый Исаев. И улыбался своей охренеть, какой знакомой улыбкой.
— Твою мать. — Сказал я вслух и, по-моему, вырубился.