Страница 35 из 68
Глава 14
У меня было такое чувство, будто я сплю. И сон этот страшный. Хочу проснуться, но не могу. Когда услышал свою фамилию, просто не имелось сил даже пошевелиться. Сначала окатило холодной, липкой волной, а потом появилась слабость. Это не был страх. Чего бояться? Смысла нет. Итак понятно, теперь мне реально мандец. Просто убедился в том, что задница, куда я благополучно впендёхался, стала еще глубже, чем была.
Хотел бы, конечно, спросить, за какие заслуги мне выпала "честь" оказаться в числе разведчиков. Великих, по их лисному мнению, героев. И конечно же, с превеликим удовольствием от этой чести отказался бы. Вот только, прикол в том, что в армии никто, ничего, никогда не объясняет. Это я уже понял. Тебе говорят, ты идёшь и делаешь. Какие, на хрен вопросы?
Пришлось молча топать в свою новую роту.
С первой же секунды я понял, что это даже близко не стояло к КМБ. И там, в "учебке", на самом деле, была лафа. Полный рассос. Но теперь все лайтовое закончилось. Наступили серьёзные армейские будни.
Но и это не все. Меня в 9-й роте ждали. Это сто процентов. Уж не знаю, кто именно постарался, сержант Злыднев, который, видимо, не зря все это время молчал и ко мне не лез. Вполне возможно, знал, что скоро за свою стоумовость я буду расплачиваться. Или замполит. Который дважды по моей вине выглядел дураком. А может, вообще они оба приложили руку. Черт его знает.
Старослужащие и сержанты сразу начали себя проявлять. Мне они напоминали агрессивных, голодных собак, которым кинули долгожданную кость. Костью, естественно, был я. Вернее, нас было двое. Две кости. Еще Исаев. От этого я тоже, если честно, охренел. Просто мы с Олегом в роте разведки смотрелись, как парочка зебр посреди скотного двора какого-нибудь колхоза. Глупо, нелепо и абсолютно бесполезно.
Зато меня поражал сам Исаев. Он смотрел на происходящее вокруг со вселенским страданием в своих небесно-голубых глазах, но при этом, смиренно реагировал на обстоятельства. Похоже, принцип, ударили по одной щеке, подставь другую — главное, чем он руководствуется в жизни. Говорю же, не от мира сего пацан.
А вот наши новые "товарищи" своей радости, как и желания ежедневно устраивать мне и Исаеву весёлую жизнь, даже не скрывали.
Мало того, искренне считали, пришло новое пополнение, которое сейчас же, немедленно должно знать, насколько в роте служат крутые парни. Так еще, уверен в этом на все сто процентов, у ребят явно имелось задание, изводить новичков, пока те не взвоют. Не всех, конечно. Остальным, кстати, на этом фоне фантастически повезло. Так как основное внимание было сосредоточено на нас двоих, им практически не доставалось никаких "плюшек" от старослужащих и сержантов.
Все началось с простого общения. Обычный разговор, откуда, кем был на гражданке, как прошел КМБ, превратился в какое-то подобие допроса. Прям возникало полное ощущение, сейчас мне свяжут руки, окружат со всех сторон, а потом достанут лампу, которой будут светить в глаза и кричать:"Говори, русский! Явки, пароли!" Они выплевывали слова с такой злобой и ненавистью, будто я их кровный враг, а не брат по оружию, как утверждал наш ротный в "учебке".
— Это просто обиженные по жизни люди, поэтому так себя ведут. — Сказал тихим, спокойным голосом Исаев, а потом, вдохнув, принялся драить толчок дальше. Просто именно рядом с грязным очком прошла наша с ним первая ночь на новом месте.
Я от его флегматичности, честно говоря, сам охеревал. И даже где-то понимал сержантов, которые определили нас сюда. Потому что вот эта его бесячья манера говорить болеющим голосом, вызывала дикое желание окунуть Исаева головой в очко. Даже у меня. Просто…Ну, ешкин же ты кот…Нельзя быть таким тюфяком и мямлей. Нельзя считать, что все люди хорошие. Читал уже про одного такого героя у классика. Ничем хорошим парень не закончил. Причем, ни тот, который в книге, ни тот, который был его прототипом.
Первая ночь с зубной щеткой в руках оказалась лишь началом.
Следующим утром нас вывели на строевую подготовку.
— Так, духи, покажите дедушке, как вас научили на КМБ строевой… — Один из старослужащих стоял перед нами, нагло усмехаясь.
Во рту у него была спичка, которую он постоянно перекидывал из одного уголка губ в другой, что ужасно раздражало. Я прям не мог отвлечься от этой дебильной спички. Наверное, потому, что имелось сильное желание взять весь спичечный коробок и затолкать его в горло стоящему напротив мудаку поглубже.
Мы начали демонстрировать отработанные ранее навыки строевой подготовки. Только вот "дедушек" не устроило, как мы шагаем.
— Что это за шаг? Боитесь ножку на асфальт опустить? Полностью стопа должна с шлепком ставиться на асфальт. Жесте, четче, уверенней. Как девочки ножки свои бережете.
Мы продолжали маршировать, пытаясь сделать так, как хотелось этому придурку. Конечно, все происходящее ужасно выводило из себя. По их отношению и поведению вполне было ясно, просто докапываются, суки. Проверяют, наверное, насколько терпения хватит.
— Я не слышу стук сапог! Вам как сказали ставить ногу? Вы че, духи, позорите советскую армию?
Так продолжалось порядка двух часов. Муторных, тупорылых два часа. Мы слушали, как надрывают связки эти "вояки", доказывая, что мы — дебилы.
Пообедав в столовой "болтами", то бишь перловкой, вкус которой останется навсегда в моем воспоминании, как одно из самых ненавистных блюд после незабвенного "бигуса", мы пришли в расположение, и развлечения "дедушек" продолжились. Нам устроили физподготовку прямо в казарме. В центральном проходе они поставили деревянный ящик, хрен пойми с чем. Но вес у него был серьезный.
— Соколов, вот смотрю на тебя и понимаю, нельзя идти с тобой в разведку. Ты же сдашь. Бросишь товарища. Придётся довести тебе, что такое, настоящее солдатское братство. Давай. Тащи своего раненого товарища. — Заявил тот самый "дед", который выступал утром. Фамилия у него оказалась Козочкин. Это, наверное, ирония судьбы. У такого мудака такая нежная фамилия.
— Какого товарища? — Уточнил я на всякий случай.
— Да вот же. — Он пнул ногой ящик, который от этого движения даже на миллиметр не сдвинулся. — Вспышка сзади, солдат!
Уже понимая, что это значит, я прыгнул вперед на пол, упал на живот, прикрывая свою голову руками.
— Рядом с тобой — твой раненый товарищ. Толкай его вперед. Смотри, чтобы он голову не поднимал, а то отстрелят.
Вот, сука. Издевается. Какую, на хрен, голову? Делать нечего, я принялся толкать ящик. Занятие это было нихрена не из легких. Чуть почки не опустились к чертям собачьим.
— Давай быстрей, солдат. За вами бегут, а до своих вам ползти еще долго. Ускорился! Резче работой своими конечностями!
Я полз, толкал, а сам думал. Попался бы ты мне на гражданке, в мое время и в моем теле, я бы тебя, мразота, в порошок стер. Вот о чем я мечтал, пока пихал этот долбанный ящик вперед. Наверное, картины, которые представлял, а именно Козочкин, которого я расчленяю на составные детали, добавили мне сил. До "своих" мы с ящиком добрались. Был ли это финал издевательств? Конечно, нет. Еще много раз пришлось перемещать деревянного "товарища" туда-сюда. Пока не надоело Козочкину и дебильно хихикающим сержантам, которые наблюдали весь этот процесс со стороны.
— Так, духи, строимся. Пойдем с вами к спортгородку. Будем смотреть, кто на что способен. — Приказал один из сержантов. А потом кивнул в сторону шкафа, стоявшего неподалеку. — Берем с собой противогазы.
Какой нахер спортгородок? Какие, на хер, противогазы? Снова подумал я. Конченое мудачье, а не люди. Кстати, в шкафу и правда лежали упомянутые резиновые изделия..
— Зачем нам противогазы? — Честно говоря, начал заводиться. Нет, я все понимаю. Любят в армии вот так подрочит новичков. Но должно же быть хоть какое-то понимание, когда пора остановиться.