Страница 29 из 68
Глава 12
Приближался день Присяги. А в моей голове, кроме подозрения, что с Исаевым мы как-то связаны, больше не имелось ни одной здравой мысли. Я наблюдал за ним со стороны, прикидывал и так, и этак, пытаясь сообразить, в чем дело. Но пока ни черта не получалось.
В итоге, я наблюдал за Исаевым, сержант Злыднев наблюдал за нами обоими, замполит наблюдал вообще за всеми.
Он усиленно готовил торжественно-праздничную часть великого дня. Поэтому был немного нервный. Даже не так. Он превратился в маньяка-психа, одержимого определенной идеей. К тому же, нам сообщили, что в часть приедет какой-то серьёзный проверяющий. В общем, чем ближе был момент принятия нами Присяги, тем более раздражительным становился майор.
Он начал чаще появляться на занятиях по политинформации и проводить их сам, лично.
— На повестке дня две темы, — объявил замполит в один из дней, как только вошел в помещение, где обычно мы писали конспекты на волнительную тему. Волнительную для него. Я лично вообще не волновался, потому что вся это идейная теория была от меня далека. — Начну с плохой, чтоб закончить хорошей. Несколько солдат, к счастью, не нашей военной части, потравились, напившись антифризу. Это — скандал. Мудаков откачали. Вопрос. Вам что, пить нечего? Компота в столовой мало? Если какая дурная голова, служащая на территории нашей части, захочет по примеру этих дебилов антифриза хлебнуть, предупреждаю: откачивать не будем. Особенно в преддверии события, которое нам и вам предстоит. Армии не нужны солдаты, которые суют себе в рот всякое дерьмо. Пока они это дерьмо лакают, враг пять раз нападёт на наши границы. Теперь вторая новость, хорошая. На торжественном мероприятии, посвященном принятию Присяги, а вы должны понимать, это лучший день в вашей жизни, будут присутствовать очень высокие люди.
Замполит закатил глаза вверх. Наверное, так он хотел показать нам высоту упомянутых людей.
— Поэтому, записываем каждое слово. Учим каждую букву. Чтоб ответы на элементарные вопросы знали от зубов! Голова у солдата, чтоб думать, а мозги, чтобы соображать! Не забываем об этом. Например…
Замполит обвел пристальным взглядом помещение, выбирая жертву. Жертвой стал все тот же Кирзачев. Видимо, майор Золотнюк решил проверить самое слабое звено. К тому же, объект внимания замполита сидел с грустным лицом и периодически клевал носом.
— Кирзачев! — громко выкрикнул майор, а потом уже более спокойно поинтересовался. — Какие страны входят в агрессивный блок НАТО?
Кирзачев резко вскинул голову, пытаясь словиться с мыслями.
— Америка? — Промямлил он с вопросительной интонацией. Но заметив, что замполит не впадает в бешенство, стоит спокойно, слушает его внимательно, добавил. — Англия...
— Правильно, — майор Золотнюк удовлетворённо кивнул. Он не ожидал от Кирзачева столь глубоких познаний. — Только надо говорить не Америка и Англия, а США и Великобритания.
— Как? — удивился Кирзачев. — И эти тоже?
В помещении повисла тяжёлая пауза. Раздавалось только тяжёлое сопение замполита и сдавленное фырканье солдат, пытающихся не заржать в голос.
— Вы… — Замполит стал бордового цвета. — Не нравятся эти занятия, так я вам устрою гораздо более другие… но это вам будет чревато плохо. Что вы тут делаете? А? В армии? Если вы попадете в плен врагу, вас будут долго бить, а вы даже ничего сказать не сможете. И не потому, что вы такие стойкие, вы же ни хрена не знаете!
В общем, на такой ноте прошло все занятие. Из "дебилов" и "придурков" мы вообще хрен вылазили.
По окончанию, я хотел исчезнуть под шумок вместе с остальными, потому что заметил внимательный взгляд замполита, направленный на меня. Но не успел.
— Соколов! — Пресек все мои попытки бегства майор Золотнюк. — Что с песней?
Я постарался ответить уверенно.
— С песней все хорошо, товарищ майор!
— Отлично. Пой. — Велел замполит.
— Когда? Сейчас? — Я немного оторопел.
— Нет, млятский паразит, завтра. А еще лучше через год. У нас через несколько дней принятие Присяги! Не готов? — Его взгляд не сулил мне ничего хорошего.
А я, если честно, вспоминал про эту песню, только когда видел лицо Золотнюка. Как только это лицо из поля видимости исчезало, я моментально забывал.
— Товарищ, майор…
— Ты выиграл три городских конкурса. Стал лауреатом областного смотра самодеятельности и талантов. Что, "товарищ майор"? Хочешь сказать, честь военной части, принявшей вас, новобранцев, как родных сыновей, тебя не волнует?
Я с пылом начал убеждать замполита, что очень волнует. И честь, и совесть и даже моральный дух.
— Не готово, значит… — Нехорошо так протянул замполит.— А номер уже заявлен. Он должен быть. Можешь идти, Соколов.
Я выскочил из учебного класса, испытывая чувство облегчения. Майора я недооценил.
Вечером вместо отбоя меня ждал кабинет замполита и он сам лично.
С радостным лицом Золотнюк сообщил, у меня целая ночь впереди для того, чтоб сочинить и отрепетировать песню, которая должна быть на торжественном праздничном мероприятии посвященном принятию Присяги новобранцами. После этого вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ и отправился спать.
Сказать честно, я был зол. Первые полчаса проклинал и Соколова, с его талантами, и замполита, с его навязчивой идеей показать проверяющим, как активно идет работа по его линии. Не только идейное направление развивается, но и солдаты с огромным желанием участвуют во всех сторонах жизни военной части.
А где-то через час, решив перекурить, после написания почти двух куплетов, кстати, выходило даже неплохо, я обнаружил, что в пачке у меня осталось всего две сигареты. Надо отметить, в армии почему-то эта пагубная привычка стала гораздо сильнее. Наверное, специфика места.
Пары сигарет хватило ненадолго, потому что курить я мог, просто открыв через решётку окошко. По всей части –"отбой". Никто не придет, не увидит. А утром запах уже выветрится. Вот так рассудил я.
К полуночи начали пухнуть уши. Докурил до ногтей последний обнаруженный в пепельнице, которую не очистил замполит, бычок, и стал думать.
Мозг судорожно искал выход из ситуации. Выхода было два: дверь и окно. Про дверь нечего и думать. Я не "медвежатник", замок вряд ли смогу взломать. Да и сам факт. Выйти из кабинета, где меня запер замполит, значит, откровенно и по хамски положить болт на его приказ. При всем том, что серьезностью службы проникнуться я никак не мог, это все равно слишком.
Окно замка не имело, и, как способ сбегать за сигаретами, приказ замполита не нарушало, но оно было забрано решеткой. Если б не эта чертова решетка, то от окна до заветной тумбочки, где лежали пусть вонючие, ужасно противные, но такие желанные сигареты, по прямой было каких-то пятьдесят метров. И главное, как назло, как и бывает в таких ситуациях, меня распирало от желания курить столь сильно, что думать о чем-то другом, тем более о песнях и плясках, я не мог вообще.
Подошел к окну, и подёргал решетку. Она крепилась четырьмя болтами прямо в оконный переплёт. Чистая видимость, конечно, однако болты, есть болты, голыми руками не вытащить. Я облазил весь кабинет в поисках чего-нибудь подходящего. Бесполезно.
— Хоть зубами, млять, эти болты откручивай! — сказал я вслух, сам себе, а потом, наверное, на нервах, попробовал открутить болт пальцами. Внезапно тот легко поддался и пошел. Ещё не веря в свою удачу, попробовал остальные.
Судя по всему, не так давно окна красили. Решетки, естественно, снимали. Когда ставили обратно, болты затягивать не рискнули, дабы не портить свежую краску, а потом просто про них забыли.
Через минуту решетка стояла у стены. Путь на волю был открыт! Я забрался на подоконник, готовясь спрыгнуть, но зачем-то оглянулся назад, и замешкался. На столе лежали бумаги. Перед уходом, замполит сказал, что это важная секретная информация и трогать ее нельзя.