Страница 18 из 65
Матвей Егорыч выдвинул версию, будто деньги могли завернуть, например, в тряпку. Просто времени прошло слишком много. Ткань сгнила, часть монет оказалась ближе к поверхности, а остальное лежит на глубине. Версия сомнительная, но почему, нет? Прятали, например, впопыхах.
В любом случае, Семену мы крепко-накрепко запретили продолжать раскопки без нас. Младшенького это заметно огорчило. Он был полон надежд на полноценный клад. Очень уж хотелось пацану грамоту. Вот вообще не понимаю, на хрена она ему. И ещё статью в газете. С большой фотографией.
А вот я на полном серьёзе задумался. По идее, мы должны отдать найденное государству. Если будет, конечно, что отдавать. Но тем не менее. Интересно, возможно ли в этой, советской реальности разыскать нужных людей, которые помогут с реализацией золота? Нет, ясное дело, при желании можно разыскать кого угодно и где угодно, даже в Союзе, но блин мне, как сыну слишком заметно человека, это может стоить дорого.
И даже при таком раскладе почему не рискнуть? Либо… оставить золото про запас. Перепрятать его. До 1991. Союза не станет, начнутся тяжёлые времена. А у меня золотишко.
В общем, план неплохой, кроме двух факторов.
Первый — ещё ни черта не понятно с этим кладом. Может, реально две монеты — случайность.
Второе — дед Мотя, Андрюха и Семён. Для них поиски сокровищ — чистое приключение. Нет меркантильности ни в ком. Сенька вон о грамоте мечтает. Матвей Егорыч и братец, чисто прикола ради, как мне кажется. Это значит, надо будет убедить своих потенциальных компаньонов, что золото лучше припрятать. Либо поделить его на всех. А как поделишь, если они, блин, честные. Но и я гнидой быть не хочу. Уж если что, так надо поровну.
Короче, пока что от клада, которого ещё нет, больше головной боли, чем реальной пользы.
Решил, раньше времени не буду заморачиваться. Не о чем ещё. Вот если реально найдётся золото, тогда и буду думать, как поступить.
— Семён, ты понял? — в сотый раз спросил Матвей Егорыч Младшенького.
Мы закончили совещание, оказывается, для того и предназначались кусты, выбрались на дорогу и топали к дому. Речь шла конкретно о том, чтоб Сенька дождался нашего возвращения. Очень дед Мотя переживал. Мол, пацан тут самостоятельно дел натворит. Если честно, я думаю, что они, как раз, вместе гораздо больше могут натворить. Дел.
— Да понял, понял. — Семён надулся. — Без вас ничего не копать.
— Верно. Не копать, не рыть, даже палкой не ковырять. — Уточнил Матвей Егорыч.
Едва оказались дома, я попытался разыскать маменьку для серьёзного разговора. А то хожу, как дурак, только выясняю что-то. То детей ищу, то родителей. В данном случае меня теперь интересовала кандидатура потенциального отца.
По крайней мере стало ясно, почему Аристарху так плевать на старшего сына. Потому что я ему ни хрена не сын. А вот кто мой родитель, надо у маменьки поинтересоваться. Достаточно сюрпризов.
Разберусь со всей этой мутной историей до конца и займусь родными отцом с матерью.
Кстати, после рассказа Нины Григорьевны у меня появилась ещё одна мысль.
Судя по всему, дядьку подставили. Более того, уверен, подставил, собственно говоря, Аристарх. Я, конечно, не супер детектив, но теоретически, могу предположить, что неудачный саботаж на заводе — либо дело рук самого Аристарха, либо он с ним связан. То есть, у папеньки имеется весьма опасный скелет в шкафу. Эх… если бы ещё получить в руки доказательства… Конечно, времени прошло до хрена. Но в Союзе есть преступления без сроков давности. В частности, предательство и все такое. И если Милославский реально тогда планировал диверсию на авиационном заводе, значит, рыльце у него в пушку. Достаточно серьёзно, причём. Ибо возникает вопрос. На кой черт ему вообще это было нужно? Чисто для себя? Странно. Чем ему самолёты не угодили? А вот если по заказу. Мало ли… Может, продался господин Милославский буржуям. Почему, нет? А сейчас вообще, вон, как высоко сидит.
Если мои мысли хотя бы наполовину верны, то полететь он с этой высоты может ой-ей как. А если, например… Честный и порядочный сын донесет, куда надо, нужную информацию…
Короче, мне необходима была маман. Но маман не оказалось ни во дворе, ни в доме. Сенька с Адрюхой уселись обедать. Дед Мотя вместе с ними. Мне же кусок в горло не лез.
Матвей Егорыч принялся рассказывать очередную байку из своего героический прошлого. Как на фронте у одного товарища имя и фамилию перепутали. Отправили домой похоронку. Это, конечно, вообще не смешно. Что уж тут смешного. Веселье началось после победы. Семья отплакала. Жена погоревала. Времена тяжёлые, мужик в деревне нужен. Одной не справиться. Естественно, спустя какое-то время, практически сразу после окончания войны, она замуж и вышла. Второй раз. А первый муж ещё на год задержался. Не все в 1945 возвращались. Большинство через год. А то и два.
Но радостный момент настал. Приехал мужик домой. Идёт по родной деревне. Пока добрался до своего дома, у троих бабок инфаркт, у одной инсульт. Мыслимое дело, по селу покойник топает, улыбается и головой кивает. Зато потом вся деревня пришла смотреть эту драму в трех лицах. Новый муж, старый муж и счастливая жена. Которая с этим счастьем не знала, что делать.
Я слушал Матвея Егорыча краем уха. Сидел прямо на ступеньках летней кухни, уставившись в одну точку. В голове с одной стороны — мыслей куча. А с другой — ни одной нормальной. Дети, родители, золото, которого ещё нет.
— Да как так? — Горячился Семён. — Разве можно запросто фамилии перепутать? А имя? Отчество? Документы ведь были.
— Вот ты дурак все-таки, Сенька, — Матвей Егорыч даже ложку в сторону отложил.— Война. Как-как? Так! А вот представь, например, люди некоторые вообще без документов остались. И что? Как восстанавливать? Пришёл и говоришь, мол, так и так, зовут меня Иван Петрович. А ты, к примеру, вообще Филипп Никифорович. Вот захотелось тебе, дураку, имя себе другое…
— Жорик, да скажи ему!— Начал злиться дед Мотя.
А я в этот момент вдруг вспомнил один случай. На фоне истории Матвея Егорыча, кстати.