Страница 2 из 68
Глава 1. Аллергия на предательство
– Нашла из-за кого переживать, – говорит Маринка, скептически поджимая губы. – Этот Антон ничего из себя не представляет. Мажор и избалованный маменькин сынок.
И я с ней абсолютно согласна… теперь, а вот раньше в упор этого не замечала.
Мы сидим в нашей любимой «Шоколаднице» через двор от колледжа. Я без аппетита ковыряю ложечкой мороженое с взбитыми сливками.
– Я не из-за него. Ты не понимаешь.
Ну вот как объяснить подруге. Едва я вычеркнула Антона из сердца и из своей жизни – не осталось ни ревности, ни желания его видеть. А тупая игла в сердце засела. То ли вторая, то ли третья, если отца с матерью считать по отдельности.
Предательство – вот что страшнее всего не свете.
Я вздыхаю, и Маринка снова воспринимает это по-своему.
– Ты очень красивая, Лиска. Встретишь ещё нормального парня. Влюбишься.
Я качаю головой:
– Не в этом дело, Мариш, вот скажи: твои родители счастливы?
Она пожимает плечами:
– Да вроде всё как у всех.
– Ну как ты думаешь, они любят друг друга?
– Ты скажешь тоже. Они уже скоро двадцать пять лет вместе. Это какая любовь столько протянет? Когда папка два года назад левака дал, вообще думала, разойдутся. Полгода были разборки, беготня туда-сюда, имущество делили, детей. Сейчас вроде притихли. Из-за братишек моих младших.
Маришкин энтузиазм, с которым она пыталась доказать мне, что жизнь прекрасна, несмотря на измену парня, как-то сразу сдулся.
Я приобняла её за плечи и виновато сказала:
– Прости, Мариш. Я не хотела.
– Да брось, я ж понимаю. Может, и лучше, что твои разбежались, хоть не мучают друг друга.
– Лучше-хуже, их просто нет в моей жизни, Марин, у каждого своя семья и новые дети. А от меня они просто откупаются. Я же взрослая – зачем мне папа с мамой? – мой голос срывается, и теперь уже Маринка сочувственно сжимает мою руку. – Но не в этом дело. Много ты видела счастливых семей без скелетов в шкафу? Без предательств.
– Э, Лиска, не начинай свои формулы выводить. Что ж теперь, с парнями не встречаться? Жизнь продолжается. А давай вечерком в клуб сходим?
В этом вся Маринка. Только что грустила, и уже снова хвост трубой.
Я улыбаюсь и мотаю головой.
– Не хочу, да и сессия скоро.
– Ну смотри, ты это, если в подушку соберёшься реветь, то звони, моё плечо надёжнее.
– Я знаю, – а вот сейчас глаза начинает щипать, и я поднимаюсь из-за стола. – Я побегу?
Быстро смаргиваю слезинку. Ещё подумает, что я из-за Антона. А на самом деле нет у меня, кроме Маринки, человека, которому я могла бы доверять. Из-за этого и впадаю в сентиментальность.
Подруга кивает:
– А я посижу ещё, тут один пирожочек глазками своими меня так и ест.
Я смеюсь, кладу на стол купюру и направляюсь к выходу. Успеваю заметить, как к Маринке, невозмутимо потягивающей молочный коктейль, подходит высокий парень. Интересно, этот «пирожочек» у неё надолго? Моя подружка – настоящая красотка с модельной внешностью. Натуральная блондинка с волосами до попы, высокая и со всеми положенными выпуклостями. Ну грудью меня тоже бог не обидел, но вот ростом я не вышла: Маришке до подмышки. Она и относится ко мне как к дитю неразумному. Так что зря я тут ныла. Когда хотя бы один такой человек рядом есть, ты не одинок.
Домой я вернулась в ровном настроении. Садиться за учебники не хотелось. Может, стоит хотя бы разок просто выспаться? Я это заслужила. Сердце всё ещё саднило, но не из-за тоски по предателю, а просто от мысли о том, что такая гадость, как предательство, в принципе, существует.
Прежде чем идти в ванную, взглянула на экран мобильника. Усмехнулась: шестнадцать пропущенных от «Любимого». Вот это меня покоробило. Переименовала в контактах «Любимого» на «Гада», немного подумала и заблокировала номер.
– Это не то, что ты подумала, – заявил Антон, когда сегодня, заглянув на переменке в аудиторию выпускного курса, обнаружила в пустом помещении целующуюся парочку. Высокая брюнетка постанывала в объятиях Антона, а тот, кого я записала в своём мобильнике как «Любимого», впившись пальцами в пышный зад девицы, страстно вжимал её в свой пах. Девица извивалась всем телом и тёрлась об него своими выпуклостями. Зайди я, наверное, чуть позже и застала бы более откровенную сцену. Но мне и этого хватило.
Незаметно уйти не удалось, Антон меня увидел, догнал на выходе из колледжа.
– Ты не понимаешь, Лисичка, это всё несерьёзно. Для меня существуешь только ты. Она просто…
– Для здоровья? – у меня получилось улыбнуться. – Я всё понимаю, Антон. Иди к ней, не обижай девушку.
Развернулась и пошла по парку, который начинался сразу же за территорией колледжа. Антон всегда был таким обходительным, чутким, совершенно не похожим на других парней.
Человек, схвативший меня за плечо так, что я вскрикнула от боли, не мог быть тем прежним Антоном.
– Что ты себе вообразила, принцесса? – цедит Антон с искажённым до неузнаваемости лицом. – Я что, плохо за тобой ухаживал? Ручки целовал, дверь перед тобой открывал. Берёг твою чистоту. Родителей предупредил, что в эти выходные невесту в гости привезу. Да я уже кольцо купил. Не будешь артачиться, вся жизнь будет ковровыми дорожками выстелена. У меня амбиции. Я лет через десять мэром буду. И мне жена нужна надёжная, порядочная, такая, как ты, а не прошмандовка. Та девка, с которой ты меня видела, – мусор, однодневка.
Моё слегка обалдевшее состояние Антон воспринял как готовность понять и простить. Облапил, прижимая к себе так, что я почувствовала его возбуждение, и впился в мои губы. И тем самым языком, которым только что облизывал ту, другую, кого назвал мусором и однодневкой, начал толкаться в мой рот.
Выручил меня проходивший мимо препод. А, может, не меня, а его. Потому что, получив коленом в причинное место, и с расцарапанной физиономией мой бывший больше был похож на жертву. Воспитывать сынка мэра Игорь Вадимович не стал, просто покачал головой и сказал, не глядя в сторону пострадавшего:
– Алиса, у вас долг по курсовой, давайте-ка вы мне сейчас объясните, в чём сложности.
Уходя вслед за «спасительным» преподом, я вместо последнего «Прощай» бросила всё ещё молча ловящему воздух бывшему:
– Спасибо за то, что вовремя всё объяснил.
А потом меня охватил мандраж, я позвонила Маринке и провела с ней терапевтический час в кафе.
Нет, правда, очень хорошо, что всё выяснилось до того, как я сказала «Да». Кольцо он, видите ли, купил. Планы строил: тихая жена и куча любовниц. А ведь не мог не знать, что у меня аллергия на предательство.
А на родителей я давно перестала обижаться. Я ведь и правда уже большая девочка восемнадцати лет от роду. Да, каждый из них устроил свою жизнь. Но ведь каждый человек имеет право на счастье. Обо мне оба заботятся, а не откупаются, как я ляпнула Маринке. Скинулись и отремонтировали однокомнатную квартирку, оставшуюся после бабушки. И денег подкидывают на жизнь, чтобы могла учиться и не тратить время на подработки. Так что мои претензии из серии «жемчуг мелкий». Усмехаюсь своему отражению в зеркале: «Стыдно, Алиса, разнюнилась».
И отражение усмехается в ответ.
А ведь, кроме Маринки, есть у меня ещё один человек, который не должен предавать меня, – это я сама. И у этого человека даже мысли не должно возникать о том, чтобы стать игрушкой в руках мэрского сыночка, витриной благополучной и «благообразной» мерзкой, ой тьфу, мэрской семейки. А у меня разве возникает? Не-а. Я выдохнула, снова улыбнулась своему отражению, на этот раз более приветливо.
Обожаю это зеркало. Во время ремонта папа по моей просьбе убрал стенку в прежде раздельном санузле. И места стало значительно больше. Вместо того чтобы втиснуть стиральную машинку, я попросила установить большое зеркало в старинной раме. Я забрала его на память из нашей старой квартиры, которую родители продали при дележе имущества– Зачем тебе эта рухлядь, Алиса? – спросил отец. – Давай я просто сделаю зеркальной всю эту стену.