Авантюрист на поводке

ГЛАВА 36. Удача не в обиде

Макс посмотрела на него и дёрнула уголком рта. По её лицу не читалось абсолютно ничего – оно вообще почему-то казалось не слишком-то четким. Затем она направила на Жерара парализант и нажала на спуск. Он едва успел упасть прежде, чем заряд ударил в грудь, упал и задёргался, изображая конвульсии. И очень надеялся, что правильно понял мимику детектива… вернее, почти полное ее отсутствие.

Но улегся он все-таки так, чтобы на всякий случай видеть, что там, рядом с ним, происходит. И был удивлён даже больше, чем этим утром, во время допроса.

– Значит, сладкое, – переступая через брошенный на землю парализант, проворковала Макс. – Это был правильный ответ. Иди сюда, мой напарник, мы же провели с тобой такую незабываемую ночь… Неужели твой двойник думал, я не различу вас?

– Да я сам себя не отличаю, – хрипло ответил метаморф, но к Макс потянулся.

Жерар напрягся, готовясь схватить метаморфа за ноги. Но не пришлось. Макс обняла лже-Мильфея, но неловко и почему-то одной рукой. Вторую она зачем-то держала в кармане, а когда выхватила что-то чёрное – Жерар даже ничего и не понял. Но зато он заметил кое-что другое: к их маленькой компании шли люди. Они успели аккурат к тому моменту, как антимагическая лента сама собой обвилась вокруг шеи метаморфа. Жерар даже ему посочувствовал и потёр собственную шею – вспомнил, как неприятно было прикосновение этой вечно холодной, давящей и бездушной силы антимагии. Считается, что лента не причиняет неудобства, но только это было не так. Она давила и мешала соображать. Этакая пиявка, вместо крови сосущая магию.

Здесь, в этом месте, переполненном магией до краёв, лента тянула её настолько сильно, что сдавила метаморфу горло. И теперь Жерар, который поднялся с земли, и Макс, которая снова завладела парализантом, смотрели, как слой за слоем с мага сползают личины.

Сначала – лже-Жерар, затем – незнакомый и неприметный паренек, после симпатичная молодая женщина. Чуть позже – тот самый грубый тип, навещавший Мильфея в участке. Мари-Жанна, Гаспар, Константэн, полноватая незнакомая дама в поварском колпаке… Метаморф хрипел, хватался за горло, затем повалился на колени и умоляюще протянул руки к Макс. Ему не хватало воздуха, чтобы просить снять антимагический артефакт.

Ему… или ей? Потому что вскоре кожи перестали сползать с этой змеи, явив глазам Жерара и Макс то, что было под этими наслоениями.

Именно теперь, когда превращения закончились и метаморф изнеможенно лег лицом вверх, прерывисто дыша и глядя в чистое небо, спешившие на выручку люди оказались рядом. Ну вот и настала пора понять, к кому именно на помощь они пришли.

– Вы в порядке, мадемуазель детектив? – спросил дворецкий Брюно с изысканной вежливостью, уместной даже здесь – в этом странном месте. – Простите, если я привёл подмогу слишком поздно.

– Там… мадам Орабель, Флобер… полицейские, – сказала Макс, устало прислоняясь к Жерару.

Он её обнял и удивился – с какой готовностью детектив приняла эти объятия. Видимо, устала от этой беготни. И даже от избытка магической энергии – а она тут хлестала через край, истончая физические силы.

– Это ведь мадемуазель Констанс? – удивлённо спросил Брюно. – У неё на шее… Вы обронили, мадемуазель, и я положил эту ленту вам в карман, когда вы убегали из нашего дома. Взял смелость…

– Антимагия, – резковато сказала Макс. – Спасибо, что «взяли смелость» – кажется, именно она нас и выручила.

Следом появились Жильбер с Гаспаром и Константэн. Последний так и бросился к сестре.

– Осторожнее, – предупредил Жерар, – она может быть не тем, за кого себя выдаёт.

– Много вы о ней знаете, мсье детектив, – буркнул Константэн.

– Только попробуйте снять с неё антимагию, и узнаете гораздо больше обо мне, – предупредила Макс нехорошим тоном.

– Кто-нибудь расскажет мне, что произошло? – требовательно вскричал Жильбер. – Почему в наших владениях полно полиции, пускай двое и лежат без сознания, почему наш повар держит на прицеле каких-то бандитов, почему мама, в конце концов…

И сорвался, ударил кулаком в каменную стену.

– Мы… её нашли, – сказала Макс. – А теперь можем мы уйти?

– Конечно, – с непередаваемым ядом в голосе ответил Жильбер. – Можете! Только не ждите, что получите за это всё ваш гонорар, мадемуазель детектив. По крайней мере, пока не объяснитесь.

Жерар смерил старшего сына Орабель долгим взглядом. Как так вышло, что у такой милой и славной мадам Соврю родились такие, прямо скажем, неудачные дети? Он теперь очень даже понимал Макс: искать что-то хорошее и доброе в людях порой невероятно сложно!

– Плевать мне на ваши гонорары, – ответила Макс хрипло. – Можете себе всё оставить, только уж и меня оставьте в покое. Хотите объяснений – я всё вам расскажу, только уж извините – вам не понравится.

Рядом появился Флобер. За ним спешила Мари-Жанна, зареванная, но все-таки счастливая. Ещё бы! Жерар её понимал: любимый, вопреки всему, остался в живых.

– Один из полицейских совсем плох, а с двоими я поговорил, – сообщил Флобер кротко. – Теперь я готов… принять наказание.

Но во взгляде парня вовсе не было смирения. Похоже было, что наказание-то он, может, и примет, но не преминет дать сдачи.

– Это была захватывающая история, но немного грязная, – подытожил Жерар. – Давайте уйдём отсюда. Здесь тяжело долго находиться. Кажется, что магия хочет разорвать меня в клочья, и чем дальше – тем ей больше этого хочется.

Вся компания, отнюдь не дружная, отправилась к выходу – Константэн и Брюно тащили за руки и за ноги Констанс, которая пребывала в полнейшем ступоре. Жерар заметил, как разные участники этой истории покидают месторождение. Полицейский Люка, пострадавший от выстрела из парализующего ружья, был без сознания и с потемневшим лицом – его унесли слуги. Пожилая дама Орабель, которую нёс на руках повар, прижимала к себе кота и котенка, которые, как ни странно, были вовсе не против. Мари-Жанна обнимала Флобера и будто бы боялась отойти от него далеко. Жильбер и Гаспар выглядели… как воры, застигнутые на месте преступления. Они озирались и косо поглядывали на двух других полицейских, которые казались немного одурманенными. Жерар подумал, что Флобер мог удалить им часть памяти, что само по себе было не слишком хорошо для людей. Когда из тебя выкидывают частичку произошедшего – это не остается незамеченным. Ощущение, будто ты лишился чего-то важного. И ты теперь постоянно это ищешь. Примерно как язык раз за разом возвращается туда, где был вырван зуб, и не важно, как давно его уже нет.

Два здоровяка-мордоворота, видимо, были выведены отсюда сильно раньше. Их судьбу предстояло решить незамедлительно, и Жерар мог лишь надеяться, что им тоже просто подправят память, а не сделают что похуже. Душегубство он никогда не одобрял, но семейке Соврю было вовсе не с руки сдавать этих бандитов полиции. По крайней мере, без вмешательств в их память.

Вся компания уже почти покинула эту цветущую и сияющую территорию, когда нотариус вдруг словно очнулся от забытья. Видно было, что вся переделка сказалась на мэтре Блюме не лучшим образом, но всё-таки он взял себя в руки в последний момент.

– Мсье детектив, – сказал он Жерару.

– Вы ведь видели «поводок» и слышали, что я не детектив, – сказал тот.

– Вы наш общий товарищ по несчастью, – ответил нотариус. – Простите, что обращаюсь к вам, но вы не принадлежите к семье и, судя по всему, она вам даже не платит. Поэтому прошу вас, добегите обратно до скалы, где нас чуть не… В общем, я оставил там свой саквояж с бумагами. В том числе с новым завещанием – и вы же понимаете, что оно должно исчезнуть, да? Я о том варианте, который я сделал по настоянию мадемуазель Констанс.