Страница 13 из 62
А теперь, внимание, вопрос: что могло пойти не так?
Похоже, я даже догадываюсь, что именно. Вернее кто.
На краткий миг отрываю взгляд от парты, чтобы обжечься о его пристальный тёмный, строгий, пугающий. Мне вдруг становится страшно. Вспоминаю, как близко он был в книжной лавке. Как злился и угрожал.
То есть, по-хорошему ты не хочешь. В таком случае, Лианда, будет по-плохому.
Снова смотрю вниз, ковыряя ногтем рисунок натурального дерева на шероховатом столе. Сердце стучит часто-часто, во рту пустыня. Но ведь здесь, при всех он ничего мне не сделает, ведь не сделает?
Достаньте свои комментариусы и положите их на край стола, доносится от кафедры повелительным тоном.
Начинается суета. Все лезут в портфели. Мы с Микелой недоумённо переглядываемся. Комментариусы это особые именные дневники. В них вносятся важные замечания, домашние задания, заработанные баллы и штрафные...
Все предыдущие преподаватели просили приготовить комментариусы только в конце занятий, чтобы записать домашнее задание. Зачем они ректору в самом начале?
Отлично, лорд Грейвуд опускается в преподавательское кресло.
Нарочито небрежным движением открывает журнал:
А сейчас проверим, насколько хорошо вы владеете базовыми понятиями о грани. Ничего сложного, лишь то, что входило в программу для поступления. Небольшой срез знаний, если хотите. Возможность заработать баллы, или, быстрый взгляд на меня. Потерять их. Итак, начнём с элементарного. Что такое грань. И отвечать будет…
Он неспешно ведёт кончиком изящной чёрной перьевой ручки по списку адептов. Все замирают. В классе повисает напряжённая тишина. Я отчаянно вспоминаю понятие грани, чувствуя, как от волнения и паники мысли бегут, кто куда, словно крысы с тонущего корабля.
Отвечать будет...
Стихии меня раздери, ведь я это знаю, я учила, точно учила, так куда, ну куда всё это делось, дырявая моя голова!
Леди Лианда Клири, прошу вас, откидывается на спинку кресла и чуть склоняет голову набок.
Меня словно простреливает в грудь навылет его энергетикой. Пронизывающим взглядом тёмно-карих глаз.
Ректор смыкает кончики пальцев, едва заметно усмехается, когда я неуклюже поднимаюсь со стула и прячу за спиной дрожащие руки, чтобы не заметил, что я на грани обморока от паники, ужаса и стыда из-за того, что я не помню, совсем не помню того, что он спрашивает.
Конечно, я учила всю эту бесячую магическую ерунду. Я даже сдала вступительные экзамены на высший балл, ну, кроме третьего этапа. Но такое чувство, что после того стресса память быстренько навела порядок у меня в голове и выбросила весь лишний мусор.
Спросите меня о композиции в живописи, о константности света, яркости и формы, о техниках грунтовки и причинах жухлости готовых работ, о светотени и бликах отвечу даже среди ночи, даже во сне, но, пожалуйста, только не вот это вот всё…
Эмм, закусываю нижнюю губу и продолжаю ковырять ногтем парту. Грань это… это… эмм…
Я не смотрю на него, не смотрю, но и без того знаю, что он доволен сейчас. Так и вижу, как углубляется его усмешка. Стою тут при всех и туплю, просто позорище.
Краем глаза вижу, как справа и слева взметаются вверх руки адептов. Одна, две, три, Стихии здесь все такие умные? Но ректора не интересуют остальные. Не сводя с меня пристального взгляда, он медленно поднимается с места и неспешно движется вдоль первого ряда парт:
Ну же? Смелее, леди Клири. Если вы не знаете таких простых вещей, то возникает вопрос: а как вы вообще поступили? Своими ли силами? Или как-то ещё? Может быть, списали, мм?
Щёки вспыхивают, резко вскидываю голову. Глаза в глаза. Говорит такое, ещё и при всех?! И у меня вдруг вырывается:
У вас нет доказательств, что я списала, потому что я этого не делала! А раз так, то и не смейте обвинять меня в подобном! Я всё сдала честно! Но я не обязана помнить всё!
Задираю подбородок и вцепляюсь в край парты так, что белеют костяшки пальцев. Если в кабинете и до этого было тихо, то сейчас повисает тишина как в склепе.
Микела смотрит на меня глазами, полными ужаса. Остальные, наоборот, отворачиваются и утыкаются лицами в столешницы, в свои руки куда угодно, лишь бы не смотреть на меня. Словно не хотят иметь ничего общего со мной и моими словами.
Ректор замирает на месте и опасно прищуривается:
То есть, понятие грани вы просто не помните? Что ж, давайте попробуем ещё раз. Назовите базовую классификацию теней? четверть кабинета поднимает руки. Семь правил нахождения за гранью? Дату открытия грани? Имя магистра, её открывшего? Пять главных артефактов для тёмных? Пять главных защитных артефактов ОТ тёмных?
Теперь уже половина класса сидит с поднятыми руками. Я молчу. Что-то частично всплывает в памяти, но начни я отвечать лишь дам ему повод сильнее поиздеваться. Ну уж нет. Не дам. Буду молчать! Пусть думает, что хочет!
Упрямо поджимаю губы и принимаюсь смотреть поверх его головы, куда-то в сторону классной доски. Ректор усмехается и скрещивает руки на груди:
Не знаете. Что ж, леди Клири, плохо, весьма плохо, он начинает приближаться ко мне.
Я шумно вздыхаю и замираю. Что происходит? Зачем он так близко? Что он хочет сделать со мной? Расширенными глазами смотрю на серый шёлковый шейный платок, повязанный вокруг его горла идеальным узлом, на тонкую серую прострочку на отворотах камзола.
Он шагает ещё ближе, теперь между нами всего четверть шага. Если подниму руку, смогу коснуться его широкой груди. Ноздри окутывает терпко-пряный запах сандала, как тогда, в книжном магазине. Ректор делает движение рукой, я с трудом подавляю желание шарахнуться назад, но остаюсь на месте.
Но он лишь касается ладонью моего комментариуса, затем смотрит на меня сверху вниз равнодушно, и чеканит ледяным голосом:
Десять штрафных баллов за ответ. И сорок штрафных баллов за дерзость, леди Клири, класс дружно ахает. Похоже, это много. Осторожнее, леди. Кажется, учёба в Академии Стихий вам не по силам.
Мой комментариус вспыхивает тусклым зелёным свечением и гаснет. Ректор резко разворачивается и направляется к столу. На меня он больше не обращает внимания, приступает к опросу других адептов. Мои ноги подкашиваются и я буквально падаю обратно на стул.
Боковым зрением замечаю злорадный оскал жёлтых неровных зубов Каллы Поркес. Затем та шепчет беззвучно одними губами, но я отчётливо разбираю: «Пойдёшь в красный угол, тупица».
Что ещё за красный угол? шепчу Микеле.
Подруга кивает назад. Оборачиваюсь и впервые замечаю, что дальний левый угол кабинета обклеен красной тканью, или обоями, чем именно не разобрать издалека.
И что в нём такого страшного? шепчу в ответ.
Подруга делает большие глаза и с опаской косится на ректора, который сейчас как раз беседует с шепелявым Патриком, местным всезнайкой с первой парты ряда у двери.
Соблазн поболтать для Микелы слишком велик. Поэтому спустя секунду она что-то рисует на краешке пергамента и протягивает мне.
Я хмурюсь, силясь разобрать её художества. Да уж, кому-то точно не светит Академия Искусств. На пергаменте наскрябаны какие-то кривые палки.
Это что? Веник? шепчу ей, пихая в бок под партой. Меня заставят убираться в кабинете?
Микела прыскает в кулак. Ректор бросает на нас грозный взгляд и недовольно кривит губы. Опускаю глаза. Разговор приходится отложить.
Остаток урока я сижу словно на иголках. С трудом дожидаюсь его окончания и вылетаю из класса, наспех покидав в портфель свои вещи.