Тот, кто следит за тобой. Книга 1

Наблюдая за играми детей, я заметила, что Эван старался игнорировать Дэвида, играя лишь с одной Нарин. Дэвида это не устраивало, он пытался завести с Эваном разговор, но мальчик не шел на контакт, оставаясь холодным и неприступным. Вскоре терпение Дэвида иссякло, и он стал реагировать на безразличие Эвана грубостью и отрешенностью. И Нарин, как единственная с кем дружили оба – чувствовала себя не в своей тарелке.

- Ты только посмотри, Нарин, за твое внимание борются такие красивые женихи. – с улыбкой начала Рейчел. – Я в твоем возрасте о таком могла только мечтать. – Нарин счастливо улыбалась, полностью соглашаясь с Рейчел. – А если бы тебе пришлось выбирать, кого бы ты выбрала, Эвана или Дэвида?

- И Эвана и Дэвида. – ответила девочка утвердительно, не желая обижать ни одного из мальчиков.

- Выбери только одного. – улыбнулась Рейчел, находя тему веселой.

- Почему? У меня же два папы, почему не может быть двух женихов? – Переглянувшись с Рейчел, мы улыбнулись. К счастью, Амита не было, и он не слышал ее слов.

- Жених может быть только один.

- Тогда Дэвид! Эван мой брат, он никогда не сможет стать мне женихом. – и она схватила Дэвида за руку. Девочка включила логику и сказала то, что правильно, но своими словами, сама того не понимая, больно задела Эвана.

- Вот, я же говорила, что она станет моей невесткой! – заулыбалась Рейчел.

Дэвид улыбался, чувствуя, что сумел превзойти Эвана. Эван стоял темнее тучи, взглянув в его лицо можно было подумать, что он вот-вот расплачется. Лицо Эвана искривилось в злобной гримасе, руки сжались в кулаки, - твердой походкой, почти убегая, Эван бросился прочь вверх по лестнице.

- Иди-иди! – смеялся Дэвид.

- Эван, Эван, подожди! – но мальчик ушел, не оборачиваясь. – Эван обиделся, мама. – и она с тоской поглядела на лестницу. – Она хотела побежать за ним, но Дэвид держал ее за руку.

- Пусть обижается, Нарин, нам и вдвоем весело. Так? – он подошел к ней и взял за руку.

Неуверенный кивок определил судьбу той ссоры. Позже Нарин пожалела о том, что не пошла за Эваном, потому как мальчика и след простыл. Эван связал свои спальные принадлежности друг с другом и выбросив в окно, слез вниз.

Нарин была сама не своя, она плакала и винила во всем случившемся только себя. Она понимала, что Эван почувствовал себя преданным, ненужным и если он все-таки вернется, то больше не захочет с ней дружить.

Тотчас же, я позвонила Амиту и сообщила о случившемся. Напомнив мне, что я не должна нервничать, Амит пообещал, что скоро приедет домой. Приехал он спустя полчаса, все это время я места себе не находила, меряя шагами комнату. Амит пошел искать его, но долгое время не возвращался. Ожидание было очень тяжелым, я сгрызла все ногти, искусала до крови губы и мое воображение рисовало страшные картины того, что могло случиться с Эваном на улице.

Возвратился Амит спустя два часа, ведя под руку обиженного Эвана.

После этого случая Эван изменился. Он не подпускал к себе Нарин, не разговаривал с ней, полностью игнорируя. Эван стал дружить с близняшками, позабыв, что когда-то они обижали его дорогую подругу.

Всю неделю Нарин пыталась поговорить с Эваном, но он был неприступен. Она пыталась отвлечься за играми с Дэвидом, но ловила себя на мысли, что постоянно думает об узнике. Ей не хватало его, она мечтала поскорее с ним помириться.

Неделя промчалась незаметно и вот мы вновь стоим в аэропорту прощаясь с Рейчел и Дэвидом. Дети прощались трогательно, я едва не расплакалась от милоты их прощания. Прощаясь с Рейчел, я все-таки заплакала и всю дорогу до дома тоже рыдала, жалуясь на то, что мне очень будет ее не хватать.

Нарин думала, что когда Дэвид уедет, Эван перестанет дуться и они помирятся, но каждый раз встречалась с холодом и неприступностью брата. Она очень скучала по нему и ревновала к девочкам. Нарин не понимала, как он может с ними дружить, когда раньше на дух не переносил. Все ее попытки помириться, Эван игнорировал.

Дочка очень ревновала, видя в окно, как весело проводит время Эван с противными близняшками, казалось, он совсем не скучал по ней. В такие моменты Нарин с грустью закрывала окно гардиной, желая стереть образ ее друга в ненавистной компании. Каждый раз она плакала и мне было очень жаль, но я ничем не могла ей помочь...

Записки Амита 12

Ревность – одно из самых худших качеств, что были во мне. Я ревновал Анетт ко всему, что могло двигаться и дышать. В приюте я был полностью счастлив, потому что она принадлежала всецело мне. Другие дети ее сторонились, а взрослым до Анетт особо не было дела. Только я был у нее. Мы выросли, Анетт расцвела, стала популярной и люди стали искать ее общества. Все началось, пожалуй, с моего дяди, потому что популярность она обрела в тот период, когда встречалась с ним. Когда я впервые после долгой разлуки встретил ее, Анетт была тенью своей настоящей внешности. Она была бледной, серой, тихой и непримечательной, не любила выделяться и привлекать к себе внимание. Своего дядю, пожалуй, я ненавидел в большей степени за то, что открыл ей ее истинную красоту, вместо меня. Это со мной она должна была раскрыться, распуститься и превратиться в розу.

Когда Анетт стала выделяться, одеваясь красиво, укладывая волосы и красясь – у нее появилось много поклонников. Я ревновал ее каждый раз стоило ей отправиться на учебу. Мне хотелось быть с ней рядом ежечасно, владеть только ее вниманием. Но человек будучи долгое время одиноким ни за что не захочет вернуться в одиночество и будет постоянно искать общения. Избавившись от всех проблем в лице ее знакомых и друзей, увезя ее далеко от города – Анетт и здесь нашла того, кого мне захотелось убить.

Мальчик, что с таким обожанием и влюбленным взглядом смотрел на мою Анетт, все больше и больше врывался в ее жизнь. У Анетт был очень сильно развит материнский инстинкт, и в этом мальчике она видела сына, которому не хватало любви своих родителей. Моя девочка захотела сыграть роль его матери, наивно полагая, что Генрих видит в ней родителя. Но у мальчика были не такие чувства к ней, он хотел ее как женщину, хотел залезть к ней в трусики и это было видно в его взгляде. Конечно, Анетт ничего не рассказала мне об их встречах. Она знала, что я не обрадуюсь этому. Моя девочка прекрасно сумела меня изучить за время, что мы были вместе. Поэтому впервые, когда я застал их вдвоем в беседке, я тотчас захотел поднять этого мелкого ублюдка за шею и убить. Но я сдержался, все-таки не хотел пугать Анетт, ведь я излечился… и ей не нужно знать, что это не так.

Мое психическое состояние, однако, страдало. Мне все трудней было сдерживаться и реагировать как нормальный человек на какие-то житейские трудности. А они, как назло, одна за другой врывались в нашу жизнь. Сперва этот Генрих, потом его родители, которые решили нас навестить и тем самым обидели Анетт, потом подруга моей любимой нашла ее, и они сговорились встретиться. Вот эта подруга совсем не нужна была здесь. Мы жили в своем мире, где не было места этой американщине, с ее скверными воспоминаниями о ненавистном прошлом. Я понимал, что ее подруга ни в чем не виновата, она не знала правду, даже настоящее имя Анетт ей было неизвестно. Но та правда, о которой ей было известно полностью выводила меня из себя, потому что напоминала о том периоде, который мне не хотелось вспоминать. Слабость, у которой я пошел на поводу, послушав Анетт, не давала мне спокойно спать, корчась от уверенности, что он еще придет за ней. Мне не нужно было слушать Анетт, я должен был пойти на зов крови и прикончить подлеца, тогда бы я мог спокойно спать и не переживать ни о чем.