Страница 25 из 31
Титов замолчал. У меня тоже не было слов – было отчаянно жаль Валерия.
– Наверное, со стороны казалось, что мы с ней целуемся, – справился с собой мужчина, – ведь кто бы мог подумать, что я просто застыл как истукан… Он закрыл за собой дверь и вышел. Но его выражение лица… Никогда его не забуду. Я оттолкнул Свету и бросился за ним, но увидел только, как он выезжает со двора. На звонки он не отвечал. Я поехал к нему домой, там были его родители и дочь, Валерия они не видели. Затем я ездил по Москве. Черт знает, зачем… А уже ночью, в половине второго мне позвонили из милиции и сообщили, что гражданин Быков Валерий Иванович, находясь в нетрезвом состоянии, сбил двоих пешеходов. В поехал в отдел, только… Валерка не хотел меня видеть. Парень, которого он сбил, оказался сыном большого человека, было много свидетелей происшествия. До самого суда Валерка отказывался со мной встречаться, а двадцать четвертого августа девяносто пятого года его приговорили к пятнадцати годам лишения свободы. Я сделал все, что было в моих силах: давал на руки влиятельным людям, нанимал самых лучших адвокатов для пересмотра дела, даже ездил к тому самому большому человеку, сын которого погиб. От аппеляции Валерка отказался. Но я смог добиться того, чтобы в газетах не появилось ни одного упоминания об этом происшествии, чтобы его содержали неподалеку от Москвы, в поселке Смирновка, ему поселили в одиночную камеру и предоставили все необходимое: вплоть от телевизора до холодильника. Только от всего этого Валерка отказался. И я прекрасно его понимал, но все же надеялся ему что-то объяснить, чтобы между нами все было по старому… За месяц до его освобождения, в июне две тысячи девятого года тюрьма, в которой он содержался, сгорела. В огне погибло тридцать шесть человек, в том числе и Валерий.
Я молчала, не чувствуя холода. Погибнуть в огне за месяц до освобождения…
– Его дочь сражу же после суда забрали к себе родители Валерия, – тихо сказал Титов. – Кстати, ее тоже звали Анной.
– Что стало со Светланой? – спросила я.
– Она уехала. Куда, я не интересовался. Надеюсь, теперь вы меня понимаете: Валерий не при чем, он не мог похитить Дмитрия.
Я кивнула и медленно двинула домой. В голове было пусто.
– Антон Степанович! – вдруг крикнула олигарху я. – А какое прозвище было у Валерия?
– Чебурашка, – автоматически ответил бизнесмен и удивленно на меня посмотрел.
Я удовлетворенно кивнула – так и знала, что будет что-нибудь дурацкое: Титовы не умеют иначе!
Путь до дома не занял много времени. Устроившись на своем излюбленном месте – на кухне, я застыла.
Быкова нет в живых.
Уже два года.
Мне было плохо. Наверное, Быков чувствовал себя просто ужасно: предательство любимой женщины и друга, происшествие на дороге, тюрьма и долгие пятнадцать лет… Он не дожил до своего освобождения всего месяц. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы не этот пожар. Они могли бы все обсудить с Титовым, выяснить правду, восстановить дружбу. Его предала жена, но у него еще оставалась дочь, маленькая Аня, моя тезка. Наверное, ей пришлось тяжело, она потеряла и мать, и отца.
Быков мертв, и значит, я снова в тупике. Диму похитил не он. Титов попросил меня не путаться под ногами, но это было излишним: у меня больше ничего нет, и даже при всем желании я не знаю, куда бросаться, кого упрашивать, где искать.
Пиф-паф. Покойтесь с миром, Валерий.
Пиф-паф. Прощай, Винни-Пух.
Я бессильно сползла под стул и заплакала. Мне казалось, что я больше никогда в жизни не увижу своего Димку. Неужели то же самое чувствовал Титов, когда ему сообщили о гибели его единственного друга? Сердце сжала тоска, и я просто захлебывалась слезами. Что я скажу Полечке? Почему ее жених ни разу к ней не пришел? Как я посмотрю ей в глаза? Димку похитили неделю назад, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Если похититель не Быков, то чего он добивается? Денег? Но почему не позвонил с требованием выкупа Антону Степановичу? Мести? За что? Зачем держать человека в плену столько времени? Что, если Пуха пытают? Что, если его…
Убили?
Слезы все текли и текли. Я съежилась на полу и раскачивалась из стороны в сторону, слишком погруженная в себя, чтобы на что-то реагировать. Я еще держалась, когда у меня были зацепки, когда я хоть приблизительно знала, куда идти, когда была вероятность того, что я сумею найти друга. Сейчас ничего не было, и я вовсю предавалась унынию.
Вот в таком состоянии меня и нашли Васька с Виктором, невесть как оказавшиеся в квартире. Кажется, они меня звали, только я их не слышала.
– Аня! – передо мной нависло перекошенное от страха лицо Васьки. – Что случилось? Почему ты плачешь? Где-то болит? – Сосед бестолково пытался поднять меня на ноги, не соображая, что стоять я просто не в состоянии.
Виктор оттолкнул его, подхватил меня на руки и понес в спальню. Сквозь туман, застилавший глаза, я видела его бледное лицо и выделявшиеся на нем испуганные глаза.
– Анечка, – аккуратно уложив меня в кровать и накрыв одеялом, тихо позвал он, – Анечка, что случилось?
Пух случился, хотела я ответить, но вместо этого опять залилась слезами.
Перед глазами возник стакан с водой – это сосед метнулся на кухню. Виктор осторожно поддержал меня и поднес стакан ко рту. Выпив все до последней капли, я обессилено откинулась на подушку. Сон сомкнул глаза.
Проснулась я, когда за окном было темно. Часы показывали два часа ночи. В свете уличного фонаря, освещавшего комнату, я увидела, как на кресле и стуле, скрючившись в невероятных позах, тихо сопели сосед с Васькой. В голове мгновенно вспыхнули недавние события: встреча с Титовым, моя истерика, появление невозможного дуэта. Интересно, как они попали в квартиру, лениво подумала я, заворочавшись под тяжелым одеялом.
– Аня? – проснулся Васька. От шума его голоса открыл глаза Виктор.
– Да? – немного хриплым от слез и сна голосом откликнулась я.
– Ты чего плакала? – включая в комнате торшер, тихо спросил сосед. Спальню залил мягкий неяркий свет.
– Да так, – беспечно ответила я, откидывая одеяло и вставая, – голова болела.
Мужчины недоверчиво на меня посмотрели, но я обещала Титову-старшему никому не рассказывать, верно? Да и потом, я бы и без его просьбы никому не рассказала. Слишком уж эта история личная.
Я прошлепала на кухню. Мужчины – гуськом за мной. Наверное, со стороны мы смешно смотрелись – этакий паровозик.
– Чаю будете? – спросила я, включая электрический чайник. Мужчины хором кивнули. Я открыла холодильник и замерла: с утра пребывавший девственно пустым, сейчас его нутро было полностью забито всевозможными банками, бутылочками, с яркой наклейкой.
– Это здесь откуда? – поинтересовалась я, тыча пальцем в нектаринки.
– Мы купили, – пожал плечами Виктор, отстраняя меня от холодильника и накрывая на стол.
– Решили тебе приятное сделать, – добавил Васька, разливая чай. – Ты ж заболела, вот мы по дороге и зарулили в магазин.
Мы молча сели за стол. Трапеза «всей семьей» в два часа ночи – это что-то, невесело подумала я.
– А мы сегодня все газеты просмотрели, – сказал Виктор, налегая на шоколадное печенье. – Вплоть до нашего года.
– И ничего, – удрученно поморщился Васька.
Я кивнула. То, что «ничего», я знала и без них, спасибо Фениксу. Вот ведь зараза, нахмурилась я. Когда мы крутились вокруг биографии вот уже два года покойного Валерия, этот умник заявил, что мы на правильном пути. Поиздеваться решил? Найду – убью гада.
– Выходи, кроме той заметки, мы больше ничего не имеем, – сделал вывод Виктор, – да и то неясно – про нашего там Быкова или нет?