Страница 57 из 93
Впрочем, у детей есть одно огромное преимущество, пластичность психики. Как следствие, большая устойчивость против травмирующего стресса, если сравнивать с нами, взрослыми.
— Тот врачела тебя возле банка, мне кажется, до жопы насквозь увидел, — продолжает нагонять напряжёнку браслет. — Нафига второй раз тигру в пасть лезть?
— Мне тоже кажется, что он по мне тогда понял больше, чем все остальные в этом мире, вместе взятые. Исключая тебя.
— Зачем тогда сейчас к нему прёшься?
— Именно поэтому. Знаешь, он хотя и чистокровный, но там мелькнули кое-какие детали. Я думал, ты тоже заметила, просто промолчала.
— Говори! Делать мне тогда больше нечего было, только замечать... Страшно было, как сейчас...
— По аналогии. Однажды ТАМ, У СЕБЯ, — тычу большим пальцем через плечо назад, — я стал свидетелем чужого разговора возле прокуратуры. Один из её сотрудников разговаривал с одетым в штатское ментом.
— И чё там было?
— Начала беседы я не застал, но было понятно, что полицейский уговаривает заместителя прокурора поддержать какое-то производство против медицины.
— Зачем?
— Хрен его знает. Они минут пятнадцать бодались: мент уговаривал, прокурор отказывался.
— Они тебе так просто дали себя слушать?
— Во-первых, я сидел и курил, они подошли. Во-вторых, это было в регионе, где государственный язык отличается от моего родного. Я внешне выглядел откровенным иностранцем и они не знали, что я их понимаю.
— А там служебные разговоры в общественном месте не запрещены? Здесь нельзя, например.
— Там тоже нельзя, но прокуратура огорожена забором и дело было на территории. Место не общественное, курилка под грибком во дворе надзорного органа.
— Ладно, я уже чуть успокоилась, можешь завязывать плясать с бубном, — ворчит железяка в слуховом нерве. — И чё там прокурорский менту такого сказал, что ты здесь к внеранговому менталисту как к себе домой прёшься?
Пожимаю плечами и без купюр пересказываю тот врезавшийся в память эпизод:
— Ничего не выйдет.
— Да почему? И дают там нормально! — С намёком на общие интересы, если получится договориться.
— Без разницы. Ничего не получится.
— ДА ПОЧЕМУ? Я ЖЕ СКАЗАЛ, КТО КЛИЕНТ!
— Кто клиент в данном случае неважно. У тебя ж на врачей вопрос?
— И что? Они что, какие-то другие?
— Врачи своих никогда не сдают. Никогда. Ты тупо ничего не докажешь, даже если что-то и было. Не сможешь доказать, тем более что там всегда оказывается в итоге, что доктора правы. Экспертизу по-твоему где брать?
— И что, никаких вариантов? — резко сдувшись.
— Никаких. Ты думаешь, ты такой первый?
— И всё-таки? Ну пожалуйста? Хотя б совет?
— Пойди в медицинский, закончи его. Обзаведись связями ТАМ. Может, тогда что изменится — лично для тебя. Если сможешь в обход настоящих врачей на их соратников (он сказал, "братьев по оружию", в их языке это одно слово) экспертизы клепать.
— А я уже согласился вечером часть денег принять. Думал, только с тобой договориться — и вперёд. Чёрт.
— Напрасно думал. Врачи — не менты, — насмешливо и с неким двойным смыслом. — Это менты сдают своих быстрее, чем... а врачи за своих коллег стоят до конца, все и всегда. Ты просто не сталкивался.
— И что теперь, отказаться?
— Я не возьмусь. Никто не возьмётся. Врачам ты никогда ничего не сделаешь и не докажешь — это не менты. Они своих будут защищать до последнего.
— Хренасе. И из-за такой ботвы ты искренне веришь, что этот внеранговый тебе поможет сейчас?!
— Ты не заметила, что он два раза уже помог тогда?
— Чем это? — гаджет искренне изумляется. — Эй, пузатый, не делай мне мозги!
— А почему пузатый? — ей всё-таки удаётся выбить меня из колеи.
По мне, своим организмом Барласов мог гордиться и работал над ним старательно, судя по его мышцам и всякому прочему рельефу.
— Потому что "мудила" мне уже надоело. У меня стресс! Ты сам изо всех сил думаешь, что ребёнку нужно как можно скорее профилактировать психическую травму! Я чувствую! — Железяка переводит дух. — Если ты надеешься на мою забывчивость, то абсолютно напрасно. Чем это он тебе помог?
— Тем, что промолчал. УЖЕ промолчал, там.
— Это в каком моменте? — куча скепсиса в интонациях.
— Вспоминай в деталях наш с ним разговор.
— Там четыре фразы, шесть секунд текста. Было б чё вспоминать.
— Помнишь, он в самом конце назвал меня по имени, когда благодарил? Александром?
— Да. И чё?
— А как он это имя узнал? Я не говорил.
— Ой.
На какое-то время гаджет замолкает. Я спокойно заканчиваю собираться и, окинув кабинет взглядом напоследок, перебрасываю тело пленного через плечо.
Пока брошу в багажник, дальше будет видно по обстановке. Багажник у красной машины Саши Барласова знатный — если верить его воспоминаниям, чуть ли не с вентиляцией на такой случай.
Даже интересно было бы узнать в подробностях все детали его (теперь и своей собственной) биографии.
— У меня твои действия не сходятся. — Динамик под сиденьем машины оживает, когда я трогаюсь с места. — Вы оба с ним как с цепи сорвались в какой-то момент. Что я упустила?
— Ты сейчас о ком?
— О том, кто в багажнике.
— Он почему-то больше меня испугался моей же будущей ментоскопии. Хотя по логике должно быть наоборот.
— А что ты задумал?
— Погоди, сейчас сама увидишь. Не хочу повторять дважды.
Минуту или полторы едем молча.
— Слушай, пузатый! А тот доктор мог твоё имя не из твоей головы взять! Когда ты следовательшу спасал!
— А откуда?
— Ну, я когда звонила вызывала скорую, их искин мог твой контакт считать из в сети! И ему прогрузить!
— Ну-ну. — Доказывать ничего не планирую.
Кроме того, личные ощущения во время беседы глаза в глаза очень трудно поддаются формализации и передаче третьему лицу, даже моему браслету.
_______
— Я очень удивлён вашему звонку. — Уже знакомый врач скорой встречает меня на парковке возле указанной им клиники.
— Иногда бывает не к кому обратиться, — спокойно выдерживаю его взгляд, не отводя глаз. — В этом случае работают самые парадоксальные варианты.
— Вот то, что вы просили, — он засовывает руку в карман и передаёт мне пухлый запечатанный пакет.
— Там и система для капельницы? — с опозданием спохватываюсь. — Спасибо, я почему-то про неё чуть не забыл.
— Конечно. Вы же не думаете, что я не понимаю, — он не договаривает.
— Я вам что-то должен? — решительно лезу в карман за пачкой денег.
— Нет.
— Доктор, мне очень неловко, — окликаю его, когда он уже развернулся и собирается уходить. — Мы едва знакомы, а вы помогаете мне в очень щекотливой ситуации.
— В отличие от вас, мне ничего не угрожает, — он равнодушно пожимает плечами. — Просто передал абсолютно стандартный препарат знакомому, криминала нет.
Самое интересное, что эта фармгруппа у них никак не регулируется законодательно, всё равно что аспирин. Занятно.
— Разрешите вопрос? Личный, напоследок? — повторно удерживаю его под истерический писк браслета в своей голове. — Почему вы мне помогаете?