Страница 12 из 110
Выяснилась и еще одна пикантная подробность, Барб краснела, смущалась, но потом махнула рукой и пояснила: баронессу Гондер каждый вечер приглашал к себе на ужин капитан. Продавать даму не собирались, а ожидание выкупа – дело длительное, возвращалась она от него обычно заполночь, выпившая и довольная, даже пела. Но с утра, понимая, что все вокруг догадываются о ее приключениях, злобилась на пленниц и весь белый свет.
-- Вы уж, барышня, поаккуратнее с ней. Не хужее вашей мачехи змеюка-то будет.
Теперь мне более-менее стало понятно, что вокруг твориться. И тем сильнее мучило любопытство: я не представляла, как я выгляжу. Хотя, это была не самая серьезная из проблем.
-- Барб, а раз уж нас пираты захватили, то что теперь будет?
-- Вы, барышня, сильно-то не бойтесь. Этакую повариху, как я, еще поискать надобно, одна злыдня ваша недовольная была. А так-то я на кухне – ух, какая! – она плотно сжала оранжевый кулак, грозно показывая, какой именно она «ух». А потом пояснила: -- Оно, конечно, малость и мне боязно, но я этому-то с бородой, господину Ибрану, сразу сказала, что кухарка я ловкая и на господской кухне много лет служила, меня потому и не продали еще, что до большого города берегут. А про вас скажем, что, дескать, подсобница, да еще и ранетая, за вас много-то и не возьмешь. А я покупателю скажу, что без подсобницы не справлюсь, глядишь, Господь-то и смилуется. А уж вдвоем мы как-нибудь…
Я только сейчас начала осознавать, что меня собираются продать в рабство. Шок был не хилый. И слезы навернулись на глаза сами собой:
-- Ну, будя, барышня, будя уже... Это чего это вы сырость разводить удумали. Три года отработаем честь по чести, глядишь, еще и наградят чем.
Она тяжело вздохнула, минутуку подумала и добавила:
– Оно, конечно, господин жених-то ваш, хоть и не родовитый, а после плена вас-то и не возьмет – это я вам врать не буду. Хоть вы и баронесса урожденная, а, нет, не возьмет. Вы меня знаете, я завсегда прямо говорю. Оно, вроде как и обидно, а только и среди купцов женихи бывают не хуже, – Барб на мгновение остановилась, обдумывая что-то и забавно шевеля губами, и продолжила: – Правда, купцы, они деньги больно сильно любят, так что уж и не знаю, ягодка моя. Но мы с вами живые остались, а уныние – это грех. Завсегда нас так святой отец научал.