Страница 7 из 19
Раор испуганно вздрогнул и покосился на неподвижного Броаха, который все время разговора так и простоял, не меняя позы. Он словно окаменел.
— Вот–вот. Кстати, если уж на то пошло, то план атаки на дзенн Второй Спаситель и его иерархи тоже вряд ли разрабатывали по ночам. Так что — решай сам.
Раор сидел, нахохлившись, обдумывая новую для него информацию. Было видно, что с таких позиций он проблему не рассматривал, хотя обо всем этом маг и рассказывал. Стиор сочувственно смотрел на мальчика, на которого разом вылилось столько необычного.
— Раор, думаю, тебе надо немного отдохнуть. Давай продолжим завтра? Ты к тому времени успеешь и обдумать спокойно, что узнал.
Вопреки ожиданиям, мальчик спорить не стал. Безропотно поднялся и направился к выходу. У порога остановился.
— Я, наверное, пока никому не стану говорить об этом.
— Надо было его хотя бы накормить, — вышел из неподвижности Броах. Стиор озадаченно глянул на него, потом хлопнул себя по лбу.
— Конечно! Раор же прибежал сюда с утра, чуть позавтракал…
— Ворованной едой.
Стиор сердито хмыкнул, но отвечать не стал.
— А потом разговаривали, и поесть забыли.
— Мальчику простительно. А вот на вас это не похоже.
Стиор встал и подошел к окну, пытаясь что–то разглядеть в сумерках.
— Знаешь, тебе в это будет трудно поверить…
— Учитель…
— Да–да. Ты полагаешь, что тебя уже нечем удивить. Но поверь мне, в жизни всегда найдется место сюрпризу. Я намного старше тебя. Очень намного. И знаний у меня больше. Однако вчерашний вечер доказал, что сколько бы я ни познал в этой жизни, остается намного больше того, чего я не знаю. По самонадеянности ли, или по неверию, я обратился к силам, о существовании которых даже не подозревал… — Стиор отошел от окна, снял с груди распятие и подошел с ним к свече, разглядывая изображение на кресте. — И, кажется, они мне ответили.
— Учитель…
— И знаешь, Броах, мне на самом деле стало легче.
— А что это за силы?
— Силы? Ты никогда не задумывался, откуда пришли люди? И почему их святого называют вторым спасителем? Значит, был и первый?
— Возможно. Но какое это имеет отношение…
— К нам? Действительно, какое? — Стиор кинул распятие Броаху. — Как думаешь, почему этот человек изображен на кресте?
Броах внимательно изучил крест и пожал плечами.
— Не знаю.
— Вот и я не знаю. Но ведь в этом должен быть какой–то смысл? Мне кажется, мы повторяем ошибки людей. Они отказывались понимать другие расы, объявляя их злом. Мы же отказываемся понимать Церковь. Но если людей можно оправдать тем, что они, по сути, еще дети, то мы этим не оправдаемся. Ха! Знаешь, забавно. Я говорю «мы», подразумевая и дзенн, и себя, как адептов Тьмы, а про людей говорю как о другой расе, хотя и сам человек. Теперь понимаешь, о чем я?
— Не совсем, учитель.
— Вот и я — не совсем… — Стиор устало опустился на скамейку. — Похоже, я тебя запутал. Но ведь я и сам уже ничего не понимаю. Однако ты сказал очень мудрые слова. Пусть все будет так, как будет. Мы сами выбрали себя орудием пророчества.
Броах за время совместных странствий научился безошибочно определять состояние учителя. Именно поэтому его так тревожила раздвоенность, появившаяся у Стиора, когда тот начал сомневаться в истинности пророчества. Сейчас он тоже сомневался, но раздвоенности не было. Это не могло не радовать, но… что же произошло вчера вечером? Что так сильно повлияло на мага? Броах еще раз изучил распятие. Кто этот человек на нем? Может, и вправду зря они не пытались узнать людей? Как поступили дзенн, когда те впервые появились на Танре? Отвели земли, предложили помощь в учебе… Но попытались ли сами узнать пришедших? О таких попытках Броах не знал. Это не значит, что их не было, но если бы такую цель ставили, то должно было бы остаться больше свидетельств в архивах. А он изучал все доступные материалы. Все, что нашлось про людей, дзенны начали постигать уже после Катастрофы. Не прав ли учитель? Можно осуждать детей за жестокость и отказ понимать других. Но взрослые виноваты больше, ибо упустили этот момент в воспитании. И кто тогда прав? Люди? Дзенны? Ушедший?
— Учитель, еще один момент. Мы забыли, почему Раор прибежал сюда посреди ночи. Он сказал, что видел меня и вас.
— Ах, да. Со всеми проблемами об этом мы действительно забыли. А ведь этот момент важнее всех прочих, пожалуй. Надо будет обязательно обсудить его с Раором в будущем.
— Но почему он вас увидел?
— Не меня. Тебя. Не забывай, что ты один из тех, кто призван быть ему помощником. Как мне кажется… да, я почти уверен, дело именно в этом. Когда в следующий раз я расспрошу Раора подробнее, полагаю, он подтвердит мое мнение.
— Но ведь раньше он меня не видел, хотя я уже не один год живу рядом. Почему только вчера?
— Хороший вопрос, — Стиор задумался. — Опять–таки, могу всего лишь высказать предположение. Мне кажется, дело в том, что только вчера наш с тобой спор приобрел эмоциональный характер. Мы с тобой в корне разошлись во взглядах на пророчество.
— Но какое это имеет отношение к тому, что видел Раор?
— Прямое. Ты ведь уважаешь меня? За время странствий мы с тобой стали настоящими друзьями.
— Вы мой учитель. Я готов за вас жизнь отдать, — Броах сказал это просто, без эмоций и не рисуясь, отчего его слова приобретали еще больший вес.
— Вот видишь. И, естественно, наши разногласия причиняли тебе боль. Ты не мог со мной согласиться по своим убеждениям, и не мог без боли смотреть на мой разлад. Поэтому и сам испытывал муки. Раор увидел тебя именно в такой момент. Кажется, только в период наивысшего эмоционального напряжения между вами устанавливается ментальная связь. Тут, полагаю, вопрос равновесия. Вы трое должны стать спутниками мальчика. Должны будете защищать его, помогать исполнить пророчество. Но и он должен помогать и защищать вас. Кажется, именно это и называется — «делить и горе, и радость». Вот он и разделяет их с тобой. Только, — Стиор вдруг хмыкнул, — ты ужасно не эмоциональное существо. Всегда спокоен и уравновешен. А поскольку не было всплеска эмоций, он тебя и не видел.
Броах задумался. Потом медленно кивнул.